Первый английский цикл сонетов и его автор - Володарская Людмила Иосифовна (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Л.И.Володарская

Первый английский цикл сонетов и его автор

В сонете особенно четко выражен

закон искусства: наибольший эф

фект достигается наиболее скупыми

художественными средствами.

И. Бехер

Филип Сидни родился 30 ноября 1554 г. и, прожив всего тридцать два года, навсегда остался в истории Англии как трижды новатор национальной литературы - в области поэзии, прозы и теории литературы.

По своему рождению Филип Сидни, автор известного афоризма: "Я не геральдист, чтобы исследовать родословную людей, для меня достаточно, если я знаю их достоинства" {Цит. по кн.: Барг М. А. Шекспир и история. М., 1979, с. 162.}, - принадлежал к высшей английской знати, и его крестным отцом был сам испанский король Филип. Мать будущего поэта происходила из старинного аристократического рода, отец - сэр Генри, правда, не мог похвастаться блестящей родословной, но он был близок к Эдуарду VI, который в 1550 г. посвятил его в рыцари. В будущем на протяжении почти десяти лет (1565-1571, 1575-1578) Генри Сидни был наместником английской короны в Ирландии. Дяди, лорд Варвик и лорд Лестер, занимали при дворе королевы Елизаветы высшие государственные посты.

Филип Сидни получил отличное образование в наиболее прогрессивной по тем временам Шрюсберской школе, во главе которой стоял уважаемый ученый Томас Эимон. Ученики обучались там латинскому, греческому, французскому языкам, читали и изучали "Катехизис" Кальвина, сочинения Цезаря, Цицерона, Саллюстия, Горация, Овидия, Теренция, Вергилия.

Мальчики из самых знатных семейств Англии жили при школе и довольно редко видались со своими родителями, однако связь с ними не прерывалась, и родительские наставления, получаемые сыновьями в письмах, несомненно, должны были оказывать на них влияние. История сохранила до нашего времени некоторые письма сэра Генри, в частности то, которое было написано двенадцатилетнему Филипу:

"Пусть первым побуждением твоего разума будет искренняя молитва всемогущему богу... Постигай не только чувство и суть читаемого, но и словесное их воплощение, и ты обогатишь свой язык словами и разум мыслями... Пребывай в веселии... Но пусть твое веселие будет лишено грубости и насмешки над окружающими тебя людьми... Самое же главное, никогда не дозволяй себе лгать, даже в малости... Учись добронравию. Привыкнув, ты будешь совершать одни добрые дела, хотя бы того и не хотелось тебе, ибо дурные будут тебе неведомы. Помни, сын мой, о благородной крови, которую ты унаследовал от своей матери, и знай, что добродетельная жизнь и добрые дела будут лучшим украшением твоего славного имени" {The Poems of Sir Philip Sidney / Edit. by W. Ringler. Oxford, 1962, p. XVII.}.

За исключением сведений о дружбе с поэтом Фулком Гревиллем, однокашником и первым биографом Сидни, у нас нет никаких данных об отношениях Филипа Сидни к Шрюсбери и ученикам во время учения и в дальнейшем. Так же как нам ничего не известно о времени, проведенном Филипом Сидни в Оксфордском университете (более того, существует версия, что он учился не в Оксфордском, а в Кембриджском университете), кроме того, что он пробыл в нем с 1568г. по 1571 г. и был вынужден его покинуть из-за эпидемии чумы, и еще того, что и в школе, и в университете людьми, близкими Филипу Сидни, его воспитателями и учителями были те, кто исповедовал протестантство, кто был всецело предан науке и преподаванию, кто внушал своим ученикам уважение к великим умам античности.

В мае 1572 г. королева Елизавета дала Филипу Сидни разрешение на двухгодичное путешествие на континент для усовершенствования в языках. Это путешествие вместо двух затянулось на три года (он вернулся на родину в июне 1575 г.) и было очень важным для формирования его личности. Снабженный рекомендательным письмом к английскому послу во Франции, Сидни из Англии сразу отправился в Париж, где жил три месяца и стал очевидцем трагических событий Варфоломеевской ночи. Несомненно, что кровавая расправа, учиненная католиками над гугенотами, не могла не оставить след в сознании юноши, и внушавшиеся ему с детства идеи протестантства как бы обрели негативную поддержку.

Покинув Францию, Сидни живет в Германии, Италии, где, по некоторым источникам, встречается с великим Тассо, в Венгрии и Польше. К этому времени он уже великолепно владеет французским языком, латынью, знает итальянский и испанский. Итак, одна цель им была достигнута. Но не она, по-видимому, была главной.

Старшему сыну сэра Генри, крестнику короля Филипа, племяннику и наследнику лорда Лестера, фаворита королевы Елизаветы, с рождения была предопределена карьера дипломата и воина. Филип Сидни знал об этом и готовил себя к тому, чтобы быть достойным будущего поприща. Много времени он уделял встречам с различными государственными деятелями, изучал политическую, экономическую и религиозную жизнь тех стран, в которых жил. Нужно заметить, что политики, военачальники, ученые и просто знатные люди, с которыми Сидни встречался во время своего путешествия, были, как правило, протестантами. Еще в свой первый приезд во Франкфурт Сидни познакомился с человеком, дружескую привязанность к которому сохранил на всю жизнь, - с французским юристом Хьюбертом Лангетом (1518-1581), о котором он в дальнейшем писал как о человеке "с верным сердцем, чистыми руками и правдивым языком" ("Старая Аркадия", 66). Видный деятель протестантства, пятидесятишестилетний Лангет почувствовал в восемнадцатилетнем мальчике верного соратника, оценил его талантливость и до самой своей смерти оставался ему другом и советчиком. Не исключено, что протестантское окружение Сидни во время этого первого путешествия в немалой степени зависело от влияния на юношу его старшего друга.

Интересно отметить следующее: до нас дошли кое-какие сведения о встречах Сидни в 1572-1575 гг. с людьми, которые могли бы в будущем быть ему полезны на королевской службе, но при этом нет ни одного достоверного свидетельства не только о его знакомстве в это время с европейскими литераторами, но даже об его интересе к современной европейской литературе, ни единого упоминания о Сидни как о любителе поэзии. Да и у самого Сидни мы не находим и намека на это. В его письмах этого периода нет стихотворных цитат, тогда как тот же Лангет, например, от случая к случаю цитирует Петрарку.