Грааль и свастика. Религия нацизма - Первушин Антон Иванович (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
Тщательное изучение биографии и творчества Рихарда Вагнера привело юного Адольфа к расистским и палеофантастическим мифам, которые и легли первыми камнями в основу его мировоззрения. Кубичек вспоминал:
Адольф отождествлял себя с великими людьми… ушедшей эпохи. Казалось, не было ничего более достойного борьбы, чем жизнь, похожая на их жизнь, полная грандиозных подвигов, самая героическая жизнь, какая только возможна, чтобы из нее войти в Валгаллу и стать мифическим бессмертным, присоединившись к уже находящимся там, кого он так почитал. Этот необычный, романтический ракурс мышления Гитлера не следует игнорировать. В мире суровой политической реальности появится тенденция отвергать эти юношеские размышления как фантазии, но факт остается фактом: несмотря на все события своей жизни в этот период, личность Адольфа Гитлера пребывала лишь в поистине праведных верованиях, в которые его ввели саги о немецких героях. В конфликте с буржуазным миром, который со своим обманом и ложной нравственностью ничего не мог ему предложить, он инстинктивно искал свой собственный мир и нашел его в истоках и древней истории своих соотечественников. Он считал, что это был их золотой век, и эта давно ушедшая эпоха, известная лишь по обрывочным историческим документам, стала для пылкого юного Гитлера полнокровным настоящим. Энергия, с которой он проживал тот век, который канул в Лету 1500 лет назад, была такова, что у меня, жившего в начале XX века, часто голова шла кругом. Действительно ли он жил среди героев этого неясного, темного века, о которых говорил так, будто они стояли лагерем в лесах, через которые мы совершали наши ночные прогулки? Был ли для него зарождающийся век, в котором мы с ним оказались, не более чем сон наяву? Этот временной сдвиг часто настолько беспокоил меня, что я боялся за его рассудок: может быть, однажды он обнаружит, что не может спастись от искажения времени, которое он для себя создал…
Как видите, еще в юности Гитлер пришел к тому, к чему пришли Гвидо фон Лист и Адольф Ланц в зрелом возрасте. Поэтому нет ничего удивительного в том, что позднее он впитывал труды австрийских ариософов как губка и в его речах можно отыскать цитаты из них.
В октябре 1907 года восемнадцатилетний Адольф отправился в Вену, чтобы попытать счастья в Академии художеств. Однако там он потерпел полное фиаско. Его аккуратные безжизненные рисунки произвели на экзаменаторов столь дурное впечатление, что они посоветовали Адольфу вообще отказаться от мысли стать художником.
В декабре 1908 года у Адольфа от рака умерла мать. Для него это было тяжелым ударом. С 1909 по 1913 годы Адольф жил в Вене. Отсутствие каких-либо значительных средств вынудило его оставить меблированную комнату и порвать отношения с Августом Кубичеком: тот блистал в консерватории, а гордый Адольф не хотел испытывать «унижение» при общении с ним. Гитлер стал самым настоящим бродягой, живя в ночлежках и довольствуясь благотворительной похлебкой.
Однако в отличие от других бродяг Адольф не пил и не курил. Большую часть своего времени он проводил в публичных библиотеках. Он так никогда и не понял, что его бессистемное образование, без надзора и указки со стороны опытного учителя, не дает ему права судить хоть о чем-то, что выходит за пределы его весьма ограниченных знаний. Он верил, что выбор тех книг и теорий (по большей части случайный), которые он усваивал в юности, позволил ему прикоснуться к истине, узнать о мире больше остальных. Но на самом деле хорошо известно, что ловкий демагог способен извратить любую мораль, представив черное белым и наоборот. Больше того, отсутствие учительского контроля позволяло юному Адольфу выносить произвольные суждения по поводу прочитанного. В итоге существенным Гитлер считал только то, что соответствовало его собственным глубинным представлениям об устройстве мира, сформировавшимся еще в австрийской провинции. От Артура Шопенгауэра Гитлер позаимствовал фатализм и волюнтаризм, отбросив все буддистские элементы. От Фридриха Ницше взял концепции эволюции и сверхчеловека, позабыв, что философ настаивал на тезисе, согласно которому сверхчеловек на пути самосовершенствования должен бороться с самим собой, а не с окружающими. Гитлер принял от Рихарда Вагнера расизм и язычество, но отклонил его христианские идеи. Точно так же он поступал с теориями Елены Блаватской, Жозефа де Гобино, Хьюстона Чемберлена, Гвидо фон Листа и Адольфа Ланца.
Когда современные исследователи начинают рассуждать о религиозности Адольфа Гитлера, они редко приходят к единому мнению. Спектр выводов широк: от варианта Гитлера-атеиста до варианта Гитлера-католика. Поэтому нет и общего для исторической науки отношения к религиозной политике Третьего рейха. Путаницу в обсуждение проблематики вносит и то, что среди руководителей нацистского государства также не было какого-то единства по вопросу отношения к традиционным церковным институтам и перспективам их реформирования. И все же с известной долей уверенности можно говорить, что Адольф Гитлер и его верные соратники собирались после окончательной победы над внешними врагами приступить к широкой модернизации в сфере религии, в корне заменив одну систему верований другой, подчиненной идеологическим интересам национал-социалистической империи.
При этом вряд ли Адольф Гитлер имел совершенно ясное представление о том, как будет выглядеть религия, которой уготовано прийти на смену христианству в Третьем рейхе. Но это фюреру было и не нужно – для конкретного конструирования у него под началом находились верные и идеологически подкованные соратники.
Уже в Вене Гитлер становится ярым антисемитом. Его антисемитизм имел глубокие корни, подпитываемые культурным стереотипом, сложившимся к началу ХХ века в Европе. Став зрелым политиком, Гитлер неоднократно подчеркивал принципиальность своих позиций по данному вопросу.
Важно, что Гитлер, опять же в силу плохой образованности и зависимости от первого впечатления, не сумел разобраться в национальной ситуации своего времени. Он стал сторонником теории «всемирного еврейского заговора», что весьма распространено среди людей с неокрепшим разумом, которые пытаются упростить многообразный и часто хаотичный исторический процесс, придав ему некий смысл и определенность через признание гипотезы о тайных силах, управляющих историей. В результате доведенный до предельной крайности антисемитизм стал основой расового мифа, культивируемого в Третьем рейхе.
В 1912 году Гитлер переселился из Вены в Мюнхен. В мемуарах он называл несколько причин переезда. В частности, заявил, что его просто бесило засилье евреев в австрийской столице и с определенного момента он уже не мог их выносить. Скорее всего, эта причина надуманная: для молодого человека куда важнее было попробовать найти применение своим навыкам художника в городе, который считался культурной столицей Германии.
Несмотря на то, что доходы после переезда не повысились, Гитлер всегда вспоминал два первых года жизни в Мюнхене как счастливейшее время. Там Адольф сошелся с поэтом-символистом Стефаном Георге. Современники называли Георге «воплощением римской культуры на рейнской почве». Ницшеанское по своим истокам и антидемократическое по сути мировоззрение привело поэта к националистическим идеям. Однажды он предсказал, что вскоре в Германии появится герой, который приведет к возрождению страну, Европу и весь мир, посеяв семена нового рейха.
Накануне Первой мировой войны литературные последователи, единомышленники и поклонники творчества поэта образовали «кружок Стефана Георге» – нечто среднее между богемным литературным салоном и духовно-эстетическим орденом. Называя себя космистами, члены кружка широко пропагандировали собственные эстетические концепции, придерживались определенного ритуала поведения и даже, в подражание своему лидеру, облачались в черные балахоны. Немало членов этого кружка стали провозвестниками германского национал-социализма. А один из космистов, Альфред Шулер, едва ли не первым в Германии начал применять свастику в качестве символа.