Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга X - Ракитин Алексей Иванович (читаем книги txt, fb2) 📗
Весьма эффектной демонстрацией популярности нацисткой идеологии в США стали публичные мероприятия прогитлеровского движения «Германо-американский союз» («German American Bund»), проведённые в 1939 году в Нью-Йорке. 20 февраля того года в в спортивном комплексе «Медисон-сквер-гарден» на торжественное собрание, приуроченное к 207-му дню рождения Джорджа Вашингтона, явилось около 20 тысяч американских наци. А 30 октября того же года внушительная колонна прошла по Парк-авеню. Причём демонстративных и весьма многочисленных акций такого рода в самых разных частях страны в то время было множество. Свидетельств тому самого разного рода сохранилось огромное количество — автор в данном случае никаких тайн не открывает и покровы не срывает.
Вверху: собрание американских нацистов в «Мэдисон-сквер-гарден» 20 февраля 1939 года по случаю 207-го дня рождения Джорджа Вашингтона (кадр кинохроники). Внизу: прохождение колонны движения «Германо-американский союз» по Парк-авеню в Нью-Йорке 30 октября 1939 года.
Понятно, что при такой популярности нацистских идей спецслужбы Третьего рейха никаких особых проблем с подбором агентурного аппарата в США в предвоенные годы не испытывали. Возможности фашистской разведки на территории этой страны были весьма значительным, а профессионализм — несомненен, поэтому подход нацистов к Кривицкому с целью вербовки следует признать вполне возможным. То, что Кривицкий являлся евреем, отнюдь не отменяло оперативный интерес к нему со стороны нацистских спецслужб.
А неудачный вербовочный подход очень часто заканчивается смертью лица, отклонившего предложение о вербовке — это аксиома. Причина расправы очевидна — вербовщик невольно раскрывает источник своей хорошей осведомлённости об объекте вербовки. Так происходит не всегда, но часто. Для того, чтобы не расконспирировать источник ценной информации перед противником, имеет смысл ликвидировать объект вербовки в случае его отказа от сотрудничества. А поскольку вербовочные подходы часто предпринимаются на территории третьих стран и под «чужим флагом», то есть без раскрытия истинной государственной принадлежности вербовщика, то подобную ликвидацию надлежит осуществить максимально скрытно, дабы смерть человека выглядела как несчастный случай, резкое ухудшение здоровья или суицид.
Другими словами, если представители немецкой спецслужбы попытались привлечь Кривицкого к сотрудничеству, а тот их предложение отклонил, то имитация самоубийства представлялась для немцев выходом вполне разумным и даже приемлемым. При этом следует понимать, что подобный выход не был спонтанным решением — нет! — он заблаговременно продумывался и определённым образом готовился. В частности, якобы предсмертные записки надлежало написать заблаговременно и держать под рукой, впрочем, как и пистолет с глушителем, снотворное и тому подобное.
Предположение о возможной причастности к убийству Кривицкого немецких спецслужб выглядит весьма здраво, однако существует серьёзная закавыка, заставляющая усомниться в правдивости такой версии. Немецкая разведка не смогла бы задействовать тот мощный административный ресурс, который, без сомнений, повлиял на ход расследования случившегося в отеле «Беллвью». Тот, мягко говоря, странный результат работы службы коронера, о котором было сказано выше, явился следствием довольно очевидного воздействия, которое принято обозначать словосочетанием «административный ресурс». Нацисты при всей их влиятельности на американские дела, существовавшей в начале 1941 года, вряд ли могли бы до такой степени хозяйничать в столице США и столь откровенно задействовать механизмы манипулирования правосудием (тот самый «административный ресурс»).
После всего, изложенного выше, разумеется, следует обратить внимание на собственно американские власти. Могли ли существовать у американцев некие резоны для тайного устранения Кривицкого? Именно тайного, ведь по большому счёту Кривицкий и так находился в распоряжении американских властей, и те могли сотворить с ним всё, что посчитали бы нужным — так по крайней мере кажется на первый взгляд.
В ноябре 1940 года, то есть буквально за 3 месяца до гибели Кривицкого, нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов посетил с визитом Берлин, где имел встречу в том числе и с Адольфом Гитлером. По результатам этой поездки должно было состояться урегулирование советско-японских отношений, остававшихся весьма натянутыми после конфликта на Халхин-Голе, произошедшего 2-я годами ранее. Германия выступила посредником такого урегулирования, которое должно было закончиться международным договором. Забегая чуть вперёд, следует сказать, что такой договор действительно был заключён в скором времени — это произошло 13 апреля 1941 года [имеется в виду советско-японский договор о взаимном нейтралитете]. Американцы следили за возможным замирением Советского Союза с императорской Японией со всё возрастающим беспокойством. В начале 1941 года уже всем в США было ясно, что дело идёт к большой войне на Тихом океане, и стратегический интерес США заключался в том, чтобы договор СССР с Японией не состоялся.
Государственный секретарь США Корделл Халл (Cordell Hull) являлся верным проводником политики президента Рузвельта. А последний являлся сторонником выстраивания сбалансированных отношений с Советским Союзом. Именно при президенте Рузвельте Соединённые Штаты признали Советский Союз, активно помогали в проведении индустриализации, а во время «Зимней войны» СССР с Финляндией не стали поставлять последней оружие. Сравнивая эти действия с тем, как себя вели в той ситуации правительства Франции и Великобритании, нельзя не признать, что американское руководство демонстрировало очень дружественный нейтралитет.
Президент Рузвельт и государственный секретарь Халл.
Яркой демонстрацией стремления американцев не нагнетать антагонизм в отношениях с Советским Союзом стала ситуация, сложившаяся вокруг грузового судна «City of Flint», захваченного нацистским «карманным линкором» «Дойчланд» 9 октября 1939 года в ходе каперской вылазки. Историю эту незачем рассказывать здесь в деталях — она сугубо перпендикулярна основному повествованию — но заметим, что в конечном итоге американский корабль с немецкой «призовой командой» на борту оказался в советском Мурманске. Советское политическое руководство в весьма щекотливой ситуации повело себя очень осторожно и не стало предпринимать каких-либо действий против немецких каперов. Часть американских политиков и прессы оказывали на президента Рузвельта и госсекретаря Халла сильное давление, требуя резких шагов в отношении Сталина, который вёл себя с нацистами слишком уж дружественно. Рузвельт, однако, на давление не поддался и никаких резких антисоветских выпадов не допустил. И когда через 5 недель началась «Зимняя война», то помогать Финляндии против Советского Союза не стал, о чём уже было упомянуто чуть выше.
В октябре 1939 года в американской прессе было очень много статей, посвящённых скитанию по северным морям американского теплохода «City of Flint», захваченного 9 октября 1939 года немецким «карманным линкором» «Дойчланд». Немцы не имели возможности отправить корабль-«приз» в Германию и потому сначала привели его в Норвегию, а затем — в советский Мурманск. На этих иллюстрациях можно видеть фотографии самого корабля и его американского капитана Джеймса Гейнарда (James A. Gainard), а также схему, поясняющую маршрут движения захваченного корабля в Норвежском море.
Таким образом, к февралю 1941 года высшему политическому руководству США «генерал» Кривицкий стал очень неудобен. Бывший резидент советской военной разведки всегда и везде выступал с одним и тем же антисталинским рефреном — ничего другого он говорить и не мог, поскольку такого рода рассуждения оправдывали его измену. И если раньше подобные разговорчики можно было не замечать, то после визита Молотова в Берлин и появления перспективы скорого урегулирования советско-японских разногласий они стали совершенно нетерпимы.
