Пропаганда гомосексуализма в России: истории любви - Каспаров Гарри Кимович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
РУСЛАН
У нас свадьбы-то как таковой не было. Мы посидели с родными, выпили шампанского в ресторане.
МАША
У меня было панковское платье. Желтая пачка и корсет. Мне просто хотелось пачку желтую. Все началось с этой пачки. Мы сначала не хотели свадьбы, потом я говорю: «Хочу вот эту пачку». Соответственно, если есть пачка, то надо и гостей позвать. Все там напились. Руслан не пьет, а я что-то заболела. Прямо в разгар свадьбы меня начинает знобить, я ничего есть не могу. В итоге все напились, радовались и гуляли, а мы с Русланом были оба трезвые. Но довольные, конечно, счастливые. Это было очень весело. И платье было клевое. Прям вообще — я так хотела эту пачку желтую! На самом деле я всегда была ненавистницей браков, всем доказывала, что брак мне не нужен, что мне и так хорошо, что это все какой-то отвратный бюрократический бред. Но когда Руслан мне написал: «Маруська, не хочешь ли ты стать моей женой?», — я, конечно, сказала, что нет, на фиг это мне нужно, но все равно не могла отказаться, конечно. У меня не было выбора.
ВОЛОДЯ И ДИМА
«Мы как ходили за руку, так и ходим»
Володя и Дима познакомились год назад в группе психологической взаимопомощи, организованной Радужной ассоциацией в Москве. Как говорит Дима, одной из основных тем обсуждения была проблема камин-аута. На момент их первой встречи 19-летний Володя работал механиком, состоял в коммунистической партии, учился на втором курсе Московского государственного технического университета и активно участвовал в работе профсоюзов в Конфедерации труда России. А 25-летний Дима, решив поддержать московское ЛГБТ-движение после того, как узнал о погроме в клубе во время празднования Всемирного дня камин-аута, приехал в Москву из Благовещенска.
ДИМА
Я только приехал в Москву и был занят поиском жилья и работы. По специальности я инженер автоматизации, то есть проектирую автоматические системы управления, к примеру, на производстве или в офисных зданиях. Но в группе я не рассказал, что ищу работу. Мне казалось, что если скажу, то все подумают, что я пришел просить помощи, а я хотел справиться сам.
С Володей мы подружились сразу. Он дал мне свой телефон и пригласил на семинар для профсоюзов. Номер телефона я случайно потерял, но на мероприятие пришел. Володя подошел ко мне и сказал: «Ну что, пошли?». Мне было приятно, что он меня хотел ото всех оторвать, как будто мы сбегали. Потом мы гуляли по Москве. Помню, как в парке на лавочке сидел у него на коленях. Проходили какие-то люди, что-то говорили, а Володя мне сказал: «Не обращай внимания».
ВОЛОДЯ
Я сразу обратил внимание на Диму. Дал ему свой номер и позвал на семинар, который должен был состояться через две недели. Я тогда пришел на это мероприятие только с одной целью — найти его. Мы быстро сбежали и пошли гулять. Сначала мы бродили по Садовому кольцу, потом по Тверской, а потом доехали до Петровского парка, где Дима меня поцеловал. Это был мой первый в жизни настоящий поцелуй. И все.
Я точно понял, что он мне нужен. Я его везде искал. Он мне мерещился. Мне казалось, что если долго тянуть, то он обязательно куда-то пропадет. Поэтому я довольно быстро уговорил его жить вместе. За этот год мы только дважды расставались больше, чем на день. Нам очень повезло, что мы встретились. Конечно, тут есть и моя заслуга — я умею добиваться своей цели.
ДИМА
Я раньше не верил, что все может произойти так быстро. Сначала я не относился к нашим отношениям так серьезно, как Володя. Сейчас, конечно, иначе. Скучаю, когда ему приходится ночевать где-то еще.
Мне нравится, как Володя заботится обо мне. Очень люблю смотреть, как он работает. Люблю чувствовать, как прижимается ко мне ночью. И люблю его длинные волосы. Раньше он еще носил очки, как у Гарри Поттера.
В первый раз Володины родители увидели меня во время разговора по скайпу. Они его отчитывали за то, что он был не пострижен и растолстел. И вдруг появился я в халате желтого цвета, который Володе подарила его бабушка. Они только рассмеялись и сказали, что мы — два сапога пара.
ВОЛОДЯ
Дима очень стеснительный. По началу он даже смущался проявлять свои чувства на людях. Но его стеснительность, скорее, придает ему какую-то изюминку, вызывает желание заботиться о нем.
Бывает, что мы сталкиваемся с той или иной формой гомофобии, но не сказать, что это нас сильно мучает. И «закон Милонова» нас тоже особо не коснулся. Мы как ходили за руку, так и ходим. В нашем районе нас уже каждая собака знает.
Наверное, какие-то гей-пары могли бы посчитать нашу жизнь странной. Для нас важнее провести вечер в обнимку, смотря какой-нибудь сериал или обсуждая дела, чем пойти в гей-клуб танцевать.
Конечно, мы хотели бы детей, но не сейчас. Мне только 20. Может быть, лет через 10.
КСЕНИЯ МЕЩЕРЯКОВА
«Софи — наш ребенок, им придется смириться»
Ксения прожила в США больше 10 лет, но грин-карту получила совсем недавно: только после того, как Верховный суд отменил Закон о защите брака и ее супруга Лиза, гражданка США, смогла поручиться за нее. Ксения работает на неполную ставку психотерапевтом, а остальное время сидит с их полуторагодовалой дочкой Софи, Лиза же работает юристом по иммиграционным делам. Уже живя в США, Ксения помогала запустить в Санкт-Петербурге в 2008 году ЛГБТ-кинофестиваль «Бок о бок». В 2013 без наращения организаторам фестиваля удалось отбить атаку прокуратуры, обвинившей их в нарушении нового федерального закона об «иностранных агентах». Некоторые города отказались от проведения кинофестиваля, но в конце ноября десятки фильмов с ЛГБТ-тематикой, несмотря на трудности, были показаны в самом сердце Санкт-Петербурга.
Мы познакомились с Лизой в Санкт-Петербурге в 1999 году. Мне было 24 года, ей на год больше. В Петербурге она работала над диссертацией, ее специальность — история Кавказа. Лиза армянка, из Ирана, но выросла в США, куда ее семья перебралась после революции 1979 года. Мы встретились в первую же неделю ее пребывания в городе, на дне рождения кого-то из друзей-художников в такой старой-старой мастерской.
Мы странно встретились, потому что мой друг-американец сказал мне, что Лиза лесбиянка. А я тогда еще не была готова к этому разговору, я сама себе еще ни в чем не призналась, не знала ни одной лесбиянки, поэтому немного избегала контактов с ними. Думаю, Лиза ушла с вечеринки с мыслью, что она мне не понравилась. А у меня было чувство, что что-то произошло. Вообще-то я вполне адекватный человек, но в тот вечер испугалась. Лиза была симпатичной, моего возраста, умница, и мне захотелось разобраться, что со мной происходит, что это на меня нашло. Так что я позвонила ей, мы встретились и просидели в кафе на Невском до утра. Самое смешное, что она говорила на английском, а я по-русски, и мы друг друга понимали, язык у нас был на слуху, но ни одна из нас не могла бегло говорить на другом языке.
Лиза тогда приехала в Петербург всего на два месяца, и очень скоро мы стали парой; мы были очень счастливы. Потом она уехала в Армению, продолжать работу, а я все это время путешествовала по России — почти весь следующий год. Потом Лиза вернулась в США, и мы полтора года не виделись; Питер стал казаться мне куда скучнее. Мы продолжали поддерживать отношения, перезванивались, но тогда это было очень дорого, в России еще не было телефонных карточек, и иногда довольно неудобно: Лизе по телефону было трудно понимать мой русский и наоборот. Потом она приехала на Новый год, в 2001 без наращения. Было так странно вдруг осознать: вот человек, который мне нужен.
