Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России? - Зорина Светлана (мир книг .txt, .fb2) 📗

Александр Архангельский: Тут три разных вопроса. Первый вопрос – можем ли мы как-то доказать, что книга способствует успеху? Доказать не можем, но среди умеренно богатых людей, которых я встречал на жизненном пути, мало читателей. Среди людей как следует богатых ни одного нечитающего человека я не видел. Так что какая-то связь здесь есть, и, возможно, не будь они читателями, они бы не достигли той стадии, когда деньги теряют материальный смысл и становятся всего лишь инструментом управления и решения жизненных задач. Но все же эта связь с чтением неочевидна. Второй вопрос – что мы продвигаем: чтение или книгу? Конечно, можно и то и то, но все же это разные задачи, требующие разных решений. Необходимо определиться, что, например, сегодня мы продвигаем чтение. И тогда не так уж важно, на каком носителе – традиционной книге, в электронной или смешанной форме – находится текст для чтения; возможно, это подвижные иллюстрации внутри неподвижного текста или текст с меняющимися финалами и т. д.

И третий вопрос – о книге, ее судьбе в нашем мире. У меня была гипотеза, и она подтверждается, – о том, что электронная книга станет демократическим институтом первого и массового чтения. Это дешевле, не требует серьезных усилий по распространению, но с электронной книгой жить не очень удобно – она для ознакомления. И если нам книга нравится, мы захотим иметь ее в бумажном виде. С бумажной книгой можно жить…

С.З.: Эта гипотеза нашла подтверждение на примере продвижения вашей книги «Музей революции»?

А.А.: С тех пор прошло несколько лет. Появился ресурс Ridero – платформа, которая позволяет автору «заливать» книгу в любые форматы, плюс дает возможность «печати по требованию». То есть замкнулись два процесса: покупка электронной и печать бумажной книги. При этом бумажная книга возвращается в исходную точку. Она была и становится вновь объектом роскоши. Гутенберг превратил бумажную книгу в инструмент интеллектуальной демократизации, а сегодня им становится электронная версия. Что же до бумажной книги, то она превращается в штучный товар – как рукописная в гутенберговские времена.

С.З.: Чтение книги и в электронной, и в бумажной форме может быть наслаждением?

Е.Г.: Говоря о чтении как о наслаждении, я отчасти лукавила. Я вспоминаю, как меня в детстве приобщали к чтению. В моей семье была замечательная библиотека, которая собиралась на протяжении нескольких поколений. И бабушка после каждого завтрака усаживала меня на диван, доставала книгу в дорогом кожаном переплете – Библию с иллюстрациями Гюстава Доре – и на хорошем русском языке рассказывала мне содержание каждой картинки. Поэтому, когда я поступила в МГУ на филологический факультет, я считала, что все знают содержание Библии… Конечно, я глубоко ошибалась. Повлияло ли на меня знание Библии и ежевечернее чтение вслух литературных произведений? Конечно. Это наслаждение и очень высокое образование, это остается навсегда. Поэтому на вопрос о наших возможностях по продвижению чтения в современном электронном антигуманном мире ответить надо именно так: читайте детям вслух, говорите с ними о книгах. Ничего не изменится, если просто напоминать людям, что они должны читать.

С.З.: Эпоха лозунгов осталась в прошлом?

А.А.: Ты имеешь право читать.

Е.Г.: Да. А ты имеешь право это говорить. Если мы хотим, чтобы читали, надо что-то придумать, чтобы читателю было увлекательно. Например, в 2014 году вся страна отмечала 200-летие со дня рождения М.Ю. Лермонтова – не самого простого и не самого понятого поэта и писателя. В школе мы все учили «Белеет парус одинокий» или читали «Смерть поэта». На этом знакомство с творчеством М.Ю. Лермонтова заканчивалось. И в юбилейный год мы с коллегами задумались: как сделать так, чтобы кто-нибудь захотел открыть «Маскарад», чтобы сюжет, мотивация персонажей этой книги стали понятнее современному человеку, чтобы ему было увлекательно соприкоснуться с той эпохой? И мы обратились в место, где по старинным рецептам производится коломенская пастила, с просьбой создать вот такую коробочку. Когда спрашиваешь, что это такое, все отвечают: коробка конфет. Но когда будущий читатель открывает крышку, для него звучит знакомая мелодия – вальс А. Хачатуряна из драмы «Маскарад», а в самой коробочке лежат предметы той эпохи. Например, копия дамского шарфика XIX века. Такой могли носить дамы, за которыми «волочился» М.Ю. Лермонтов. Или вот запах… Это воспроизведенные духи Натальи Гончаровой, с которой Михаил Юрьевич встречался.

Александр Архангельский, Светлана Зорина и Екатерина Гениева, запись «Диалогов», 2014 год

Я не думала, что это вызовет такой интерес. Но огромное количество таких коробочек заказало ЮНЕСКО, чтобы продвигать творчество М.Ю. Лермонтова на международном уровне. Конечно, это игрушка. Ну а что плохого в игрушке, если она может зацепить? Научить никого ничему нельзя, это точка зрения Анатоля Франса. Нужно найти ключик к сознанию человека, повернуть его, и тогда, возможно, он откроет и прочитает «Маскарад». Наш проект – это приглашение к чтению.

Я вспомнила мечту Иосифа Бродского о поэзии в метро: закидаем нью-йоркское метро дешевыми изданиями поэзии – глядишь, кто-то откроет и прочитает. А для премии «Русский Букер», когда ее курировала компания, поставлявшая элитный алкоголь, Лев Рубинштейн предлагал на оборотной стороне этикетки водки «Smirnoff» давать цитаты произведений лауреатов букеровской премии, что, вероятно, работало бы в стране, где создан текст «Москва – Петушки».

В связи с этим любопытно, что наш проект – один из тиражей «Маскарада» Лермонтова и «Бури» Шекспира – поддержала сеть ресторанов «Кофемания». Такой вот грамотный владелец, который понимает, что если в его кофейнях будет какая-то параллель с Лермонтовым и Шекспиром, то будет неплохо. Они нам испекли торт весом сорок с лишним килограммов, полностью воспроизведя обложку пьесы «Буря». И на презентации Филиппенко замечательно представил моноспектакль «Буря», а потом мы «съели» Шекспира.

Государство и чтение

С.З.: Думаю, что роль государства в поддержке такого рода проектов на общенациональном уровне должна быть более значимой. Хорошие результаты государственной поддержки книги и чтения мы видим на примере европейских стран, в частности Франции. Екатерина Юрьевна, вы любите повторять одну мысль, которая мне очень близка: «Должны быть политическая воля и личности, способные ее реализовать». Есть ли у нас сегодня эти необходимые условия? И что именно может и должно делать российское государство в этом вопросе?

А.А.: Я бы начал с того, в чем государство должно перестать мешать. Несомненно, роковым для российского книжного бизнеса стало решение 2002 года о введении НДС на книги. У меня была возможность тогда же задать этот вопрос В.В. Путину с попыткой объяснить, что этого нельзя было делать ни в коем случае, поскольку это решение толкает книжный бизнес к укрупнению. Что и произошло в итоге. Он посмотрел на меня такими добрыми, человеколюбивыми глазами и в свойственной ему приятной манере сказал: иначе пришли бы бандиты. Это логика государства. Но я считаю это решение роковым. Хорошо, что к сегодняшнему дню О.Е. Новиков превратился в реально крупного управляющего книжным бизнесом и делает это на европейском, а может, и на мировом уровне. Но сама по себе ситуация катастрофическая, потому что не может одно издательство и один человек управлять всем книжным процессом в стране. Любая монополизация – это колоссальный риск. Я не призываю к искусственному разделу империи Новикова. Если это произойдет, то вообще случится полный крах. Ведь сегодня на вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе, за пределами “ЭКСМО”?» – ответ только один: «Нет». И О.Е. Новиков, подчиняясь логике рынка, обречен идти по пути бесконечного расширения; но и ему от этого не слишком хорошо, потому что нет никаких государственных преференций. Он, по существу, правильно говорил на Литературном собрании[11] про судьбу книжных магазинов. Его не услышали. Но если книжные магазины не превращаются в клубы, вокруг которых начинается культурная жизнь городов, ничего дальше не будет.