Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России? - Зорина Светлана (мир книг .txt, .fb2) 📗

С.З.: А у вас какое ощущение, Леонид? Как поменялись тексты, подача материалов в журналах, вообще в публикациях?

Л.Ш.: Я сейчас подумал, что в каком-то смысле мы с Натальей конкуренты. Эти лонгриды отнимают не менее сорока минут на более-менее внимательное чтение!

С.З.: Если это пойдет на пользу тем же самым продажам, в чем же конкуренция?

Л.Ш.: Это вряд ли пойдет на пользу продажам. Потому что люди не способны тратить еще больше времени на чтение, они и так сегодня очень много читают. Но сколько они читают книг при этом?

С.З.: То есть литературный критик отнимает время от книги?

Л.Ш.: Нет, конечно, не так все линейно! Поэтому мы все время и занимаемся тонкими настройками, чтобы не конкурировать, а быть друг другу полезными и читателю интересными. Хотя, если посмотреть голую статистику, то человек в среднем читает в день одиннадцать-двенадцать минут. И если он тратит полчаса на лонгрид на Lenta.ru, то, в общем, для издателя книги он потерян. Есть ставшая уже канонической история почти про то же самое, только немного с другой стороны. Литературный агент Джорджа Мартина и Стивена Кинга как-то раз пытался усовестить Мартина, что тот мало пишет… Что-то вроде: «Смотри, как Кинг много пишет и в результате выпускает каждый год по три-четыре книги, а ты, бездельник, выпускаешь книгу раз в три-четыре года…» Дальше, когда Кинг с Мартином стали эту тему обсуждать, выяснилось, что Мартин трудится ничуть не меньше, чем Кинг. Только в основном в «Фэйсбуке» и «Твиттере», а дисциплинированный Кинг строчит по несколько страниц каждый день и в итоге как горячие пирожки «выпекает романы», про которые Наталья, видимо, уже и не пишет в обзорах.

Н.К.: Про Кинга напишу, про Мартина – меньше, особенно про его «Твиттер». Разве только когда новый сезон «Игры престолов» выходит.

Л.Ш.: Продолжу тему новых реалий: когда-то попадание в обзоры влиятельных критиков и раздел рецензий в толстых журналах автоматически означало большие тиражи, обсуждение в курилках. Сейчас все не совсем так.

С.З.: Теперь обсуждения переместились в соцсети, которые заменили курилки.

Л.Ш.: Мы с вами все время говорим и думаем про людей, у которых активная, осознанная и хорошо развитая потребность много читать. Те, у кого ее нет, хотя они и ответственны за эти самые «одиннадцать-двенадцать минут в среднем», не читают новостей и книг и прекрасно узнают все, что им нужно для жизни, в условной курилке – на ТВ, например. И до нас им дела почти нет. Тот же, кто регулярно читает СМИ, в том числе общественно-политической направленности, постоянно натыкается на книги, отсылки к ним, цитаты, сравнения. И у него неизбежно возникает потребность в более глубоком ознакомлении. Безусловно, мы – это органически пересекающиеся множества. И если мы (каждый по-своему) формируем и удовлетворяем активную потребность в чтении, сухие ли это сводки новостей или сочные беллетристические тексты, то «работаем» на одного и того же читателя.

«Прям звезда-звезда», или Литературная премия как инструмент

С.З.: Сегодня в информационном пространстве достаточно много достойных литературных премий. Влияет ли статус номинанта или лауреата премии на выбор критика и на конечные продажи книги?

Н.К.: Если говорить обо мне, то объявление финалистов, лауреатов той или иной литературной премии для меня, безусловно, является новостным поводом. Другой разговор, что премий, насколько я понимаю, в России несколько сотен. При этом по-настоящему значимых, крупных и на что-либо влияющих до обидного, просто до невозможного мало. Вне всякого сомнения, сохраняет влияние «Большая книга», «Букер». В 2017 году мы похоронили премию «Поэт», которая существовала тринадцать лет. Правда, на ее месте появилась новая премия – «Поэзия», и злые языки уже пошутили, что «Поэзия» – вдова «Поэта». Собственно, посмотрим, на что эта премия будет влиять, но, вне всякого сомнения, для поэтического пространства прежняя премия была важной и влиятельной. Влияет ли на что-то «Национальный бестселлер»? Точно сказать не могу, сейчас эта премия заняла скорее нишевую позицию.

Л.Ш.: А как же «НОС» и «Просветитель»?

Н.К.: Есть основания думать, что «НОС» нашел себя, по крайней мере мне очень хочется в это верить. И это подтверждают лауреаты последних лет. Скажем, лауреатом премии критического сообщества в 2018 году стал Алексей Сальников. Его роман «Петровы в гриппе и вокруг него» стало литературным открытием. Так что премия «НОС», по сути, зафиксировала открытие нового имени, это важно.

С.З.: А если посмотреть на этот вопрос с точки зрения издателя?

Л.Ш.: Есть еще нишевые премии. Например, в сфере фантастики: «РосКон», «Интерпресскон», премия имени Аркадия и Бориса Стругацких. Там среди прочего представлена и условная фантастика, пограничные жанры. Существует аудитория, которая на эти премии ориентируется. Но с точки зрения воздействия на тиражи очевидный рычаг я вижу лишь у «Большой книги». Сальников – это скорее исключение. Премию «НОС» много лет вручали, и какого-то очевидного влияния, по крайней мере на рейтинги продаж, она не оказывала, а в случае с Сальниковым удивительно совпало: и жюри вовремя отметило, и критическое сообщество поддержало безусловно талантливого автора. Конечно, такие совпадения резко повышают потенциал премии.

С.З.: Есть еще и «Ясная поляна».

Н.К.: Конечно, «Ясная поляна» – это крупная и важная премия, которая, кстати, прошла не самый легкий путь с момента учреждения в 2003 году. Первые годы она существовала где-то на периферии литературного процесса, но потом вдруг очень окрепла и в последние несколько лет превратилась в одну из важнейших международных премий. Ее лауреатами были Орхан Памук и Марио Варгас Льоса. Премия позволяет по-настоящему больших писателей привозить в Россию для встречи с русской публикой, это очень здорово.

Л.Ш.: Как один из соучастников организации визитов обоих авторов в Россию могу сказать, что визиты нобелевских лауреатов Памука и Льосы не слишком заметно отразились на продажах их книг. Да, было большое освещение в средствах массовой информации, но тем не менее чуда не произошло. Мне кажется, здесь многое зависит от целого набора факторов. Допустим, когда в 2016 году в Москву приехал букеровский лауреат Джулиан Барнс, то сразу стали продаваться не только новинка того года – «Шум времени», но и весь бэклист.

С.З.: Памук не бледнее.

Л.Ш.: Я, может быть, какую-то излишне субъективную точку зрения выскажу, но на меня Барнс как персонаж произвел чрезвычайно яркое впечатление. Он настоящая звезда, все делает элегантно: улыбается, двигается, говорит. Очень здорово умеет себя подать, и при этом действительно блестящий интеллектуал и невероятный собеседник. И почему-то все без исключения материалы, интервью с ним (хотя их делали разные люди) получились запоминающимися. Барнс с каждым интервьюером находил уникальную тему для разговора, вовремя включал искренность и высочайшего уровня иронию, совершенно не обидную.

А Памук внешне очень значителен, и это, возможно, слегка отпугивает. Может быть, таково особенное качество нобелевских лауреатов, устоявшийся наработанный репертуар. Барнс же всегда импровизирует, он совсем не «под фанеру». Хотя непосредственно перед приездом Памука у нас вышла его новая книга «Рыжеволосая женщина» и стала достаточно успешной в продажах. Льоса – истинный гранд. Полагаю, что при его бурной левацкой биографии и безупречных манерах он мечта любого интервьюера. Но факт остается фактом: его «Скромного героя» даже с учетом интенсивной программы визита продалось чуть более пяти тысяч экземпляров.