Восхождение Запада. История человеческого сообщества - Мак-Нил Уильям (читать книги полные txt) 📗
При потомках Чингисхана набеги ради добычи уступили место более регулярной эксплуатации захваченных стран. Но расширение завоеваний продолжалось: Восточная Европа стала данником монголов после 1241 г., Персия, Ирак и Анатолия — после 1258 г., Китай был полностью завоеван к 1279 г. После этого военный пыл монголов стал стихать. В 1260 г. египетские мамелюки нанесли поражение монголам в палестинской пустыне и изгнали их из Сирии. В 1281 г. неудачное вторжение в Японию положило конец монгольской экспансии на Восток. В 1285-1303 гг. султаны из Дели отразили ряд монгольских набегов, но при этом потеряли часть Пенджаба. В 1292 г. монгольское вторжение на Яву увенчалось успехом, а в 1297 г. они захватили Бирму, но их власть в этих отдаленных районах длилась недолго и не оставила существенных следов.
3. Три старших сына Чингисхана управляли частями великой империи своего отца без поддержки армии, командование которой перешло к младшему брату [803]. В результате во всех западных регионах империи монголов на передний план снова выходят тюркские народы. Они с самого начала были одной из частей военной машины монголов, и теперь благодаря численному превосходству этих народов монгольский язык быстро уступает место тюркским диалектам в правящей верхушке всех частей империи к западу от Монголии. Смена языка сопровождалась культурными переменами. Когда первая опустошительная волна монгольского нашествия схлынула, начал действовать прежний механизм ассимиляции кочевников исламской цивилизацией. Уже в 1257 г. хан Золотой Орды из района Волги стал склоняться на сторону ислама и заключил союз с египетскими мамелюками против монгольского хана в Персии [804]. В 1295 г. ислам приняли персидские ханы, и в следующем веке он стал доминирующей религией в древних оазисах бассейна реки Тарим и проник даже в центральные степные области. В этих условиях не играла большой роли сложная вражда, которая привела к падению монгольской династии в Персии (1349 г.) и дала временно власть в руки различных тюркских и тюрко-монгольских правителей. В среде ислама возобновились те спонтанные политические процессы, которые ценой внутренних настроений питали мусульманскую экспансию в христианскую Европу и Индию.
В зависимости от успехов или неудач того или иного военачальника в степных землях, на Среднем Востоке и в Северной Индии с удивительной быстротой возникали и исчезали исламские государства. Самым известным из этих военачальников был Тимур (Тамерлан) (1336-1404), тюрок и мусульманин, который считал себя наследником и преемником Чингисхана и превратил жестокость, свойственную монгольским кочевникам, в средство политического давления. Только империя мамелюков в Египте и Сирии (с 1382 г. ее правители были уже не тюрки, а черкесы) и Османская империя (1284-1921 гг.) устояли и сохранили независимость и внутреннюю стабильность.
Культурная и экономическая жизнь в сердце исламского мира, безусловно, страдала от политического раздора в нем, но от этого не прервалась экспансия ислама. Напротив, бесконечные конфликты в мусульманском мире порождали все новых и новых воинов, которые, потерпев неудачи в Иране и Центральной Азии, были готовы попытать счастья в качестве борцов за веру против христиан и индуистов. Таким образом, конфликты в мусульманском мире притягивали отдельных воинов и военные отряды из степей, а потом лучшие из них, выжив во внутренней борьбе, устремлялись к границам.
Наибольшую выгоду от этой миграции воинов получали мусульманские правители Индии и османские султаны. К 1500 г. мусульмане завоевали большую часть Индии [805]. В тот же период Османская империя объединила под своей властью Малую Азию и часть Балканского полуострова к югу от линии Сава-Дунай, за исключением нескольких венецианских анклавов на побережье Адриатики и на Пелопоннесском полуострове. Однако к 1500 г. спрос на степных бойцов изменился. Появилось огнестрельное оружие и благодаря его умелому использованию Османская империя начиная середины XV в. одержала самые блестящие победы [806]. Но когда на войне стали применять огнестрельное оружие, степные народы утратили все свои боевые преимущества. Такое оружие могли производить только в цивилизованных странах при наличии топлива, металлов, химических веществ и умелых ремесленников, которыми степные кочевники не располагали. Кроме того, века традиционного владения луком в конном строю вызывали у них стойкое неприятие иного оружия, даже когда купцы из цивилизованных стран могли доставлять его к их кочевьям. Ситуация для них усугублялась еще и тем, что огнестрельное оружие вмешалось в извечное соперничество между конницей и пехотой [807]. Со временем, когда пехота цивилизованных государств, вооруженная огнестрельным оружием, смогла на равных встретить самую яростную атаку самой дисциплинированной конницы кочевников, последняя утратила свое военное и историческое значение [808].
В. РЕАКЦИЯ ИСЛАМСКОГО МИРА НА ЭКСПАНСИЮ СТЕПНЫХ НАРОДОВ
1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ РЕАКЦИЯ
Тюркское проникновение в мир ислама наряду с катастрофическим монгольским нашествием нарушили компромисс между религиозным идеалом общества праведников и имперскими интересами, достигнутый в начале правления Аббасидов. После того как монголы уничтожили Багдадский халифат (1258 г.), не могло быть и речи ни о каком политическом единении [809]. Более того, склонность к насилию и интригам, характерная для тюркских авантюристов, и неприятие ислама, типичное для первых монгольских правителей, обрекали на провал любую попытку привести ежедневную политическую реальность в соответствие с принципами религии. В новых государствах управление отчасти строилось по старым персидским моделям, отчасти опиралось на племенные отношения, но прежде всего в государственных институтах процветала всеобщая подозрительность и недоверие ко всем, свойственные правителям-авантюристам, и неприкрытая борьба за власть не признавала никакой морали.
Тем не менее раннеисламский идеал общества праведников не умер в сердцах правоверных мусульман. Время от времени реформаторы и воинствующие пророки, такие как династии Альморавидов (1056-1147 гг.) и Альмохадов (1130-1269 гг.) — правителей Северной Африки и мусульманской Испании, — всерьез пытались воплотить в жизнь эти принципы, хотя все их попытки заканчивались неудачей. Необходимость консолидации политической власти требовала от них компромиссов за счет религии. Однако на уровне общества идеи мусульманства жили и процветали, несмотря на глубокое разочарование, приносимое политическим процессом.
Даже самые далекие от религии правители разрешали деятельность учителей и судей шариата. Для решения споров между частными лицами в мусульманском обществе не существовало иной юридической системы [810]. Таким образом, изучение Священного закона продолжалось, несмотря ни на какие политические превратности, и при любом правителе его толкователи и адепты могли рассчитывать на уважительное отношение и даже на высокие посты [811]. Во время паломничества в Мекку и учебы в Медине студенты и преподаватели со всех концов мусульманского мира получали возможность общаться друг с другом и тем самым консолидировали транснациональную общность мусульманских теологов и правоведов.
803
Согласно мусульманским историкам, каждому из старших сыновней было выделено всего по 4 тыс. воинов, в то время как у младшего сына под командой было 129 тыс. (Barthold, Turkestan down to the Mongol Conquest, p.404). Но зато при таком неравномерном распределении военной силы империя сохранила свою целостность до 1294 г., когда умер внук Чингисхана хан Хубилай.
804
Противоречия между ханами Золотой Орды и Персии возникли по поводу контроля над Азербайджаном и Кавказом. Grousset, L Empire des steppesy pp.475-76; B. Grekov and A. Iakoubovski, La Horde d'Or (Paris: Payot, 1939), pp.76-82.
805
Последнее из сильных в военном отношении индуистских государств - Виджаянагар, основанное в 1335 г., пало только в 1565 г.
806
Знаменитые отряды янычар, набираемые после 1438 г. преимущественно из христианских подданных империи, были вооружены мушкетами около 1500 г. Уже при осаде Константинополя в 1453 г. турки-османы успешно применяли артиллерию. См. David Ayalon, Gunpowder and Firearms in the Mamluk Kingdom (London: Vallentine, Mitchell, 1956), Appendix II. Об огнестрельном оружии в Индии см. Syed Abu Zafar Navdi, «The Use of Cannon in Muslim India», Islamic Culture, the Hyderabad Quarterly Review, XII (1938), 405-18.
807
До конца XVI в. ружья были слишком тяжелыми и неудобными и всадник не мог ими пользоваться. Даже когда появились кавалерийские пистолеты, их огневая мощь значительно уступала мушкетам, которыми были вооружены пехотинцы.
По иронии судьбы монгольское нашествие ускорило разработку огнестрельного оружия. Китайские опыты с использованием взрывчатых веществ и примитивные пушки китайцев опередили аналогичные разработки в Европе и других странах, и весьма вероятно, китайский опыт вдохновлял европейских оружейников и артиллеристов. Однако без империи монголов в Азии такие стимулы надолго задержались бы или вообще никогда не осуществились.
Пионерская роль Китая в оружейном деле описана в работах: L.Carrington Goodrich and Feng Chia-sheng, «The Early Development of Firearms in China», Isis, XXXVI (1946), 114-23; Wang Ling, «On the Invention and Use of Gunpowder in China», Isis, XXXVII (1947), 160-78. В последней работе приведены данные о том, что монгольское нашествие в Восточную Европу в 1240-1241 гг., возможно, впервые продемонстрировало европейцам применение пороха в гранатах, запущенных с катапульт. Кажущееся сходство между формой первых европейских пушек (см., например, Charles Oman, A History of the Art of War in the Middle Ages, Vol.II [Boston and New York: Houghton Mifflin Co., n.d.], Pl.XXIX) и китайских орудий, «отлитых из чугуна в виде тыквы со стенками толщиной в два дюйма» (Goodrich and Feng, p. 117), говорит о том, что европейские ремесленники каким-то образом узнали о работе китайских оружейников за десятилетия после великих походов монголов, когда, как доказывают «Путешествия» Марко Поло, передвигаться по Евразии было сравнительно легко.
808
Впечатляющие деяния тюрков и монголов были в центре мировых исторических событий, однако похожие драматические события происходили в Северной Африке и в Испании, где варвары из окраинных регионов Сахары захватили мусульманский Дальний Запад и вызвали там смену политической системы. Однако племена берберов столкнулись лишь с одной развитой цивилизацией и не могли выполнять роль «переносчиков культуры», как тюрки и монголы в Евразии. Берберы-завоеватели «подтолкнули» цивилизацию лишь среди негритянского населения Западного Судана.
См. работу: Ibn Khaldun, The Muqaddimah: An Introduction to Historyy Franz Rosenthal (trans.) (3 vols.; New York: Pantheon, 1958), в которой упадок национальной культуры Северной Африки в XIV в. ставится в зависимость от волны набегов кочевников.
809
Наследник дома Аббасидов бежал в Египет и был признан правящими там мамелюками халифом, но другие мусульманские государства в основном отказывались это признать. См. T.W.Arnold, The Califate (Oxford: Clarendon Press, 1924), pp.87-120.
810
Даже в те периоды, когда монгольские правители Ирана исповедовали некую комбинацию шаманизма и буддизма, исламским законникам разрешалось применять законы шариата для решения споров и ведения дел в среде мусульман. См. Bertold Spuler, Die Mongolen in Iran (Berlin: Akademie Verlag, 1955), pp.375-76.
811
Жизнь знаменитого путешественника Ибн Баттуты (1304-1369?) может служить хорошей иллюстрацией международного характера мусульманской науки и юриспруденции. Рожденный в Марокко, он практиковал мусульманское право в Индии и на Мальдивских островах, а вернувшись в конце жизни на родину, пользовался там не меньшим авторитетом. Несмотря на различия в образе правления и обычаях, законы шариата - по крайней мере в принципе - действовали во всех мусульманских странах и знаток этих законов мог практиковать везде. См. Ibn Batuta, Travels in Asia and Africa, H.A.R.Gibb (trans.) (London: George Routledge & Sons, 1929).
