Новое Просвещение и борьба за свободу знания - Кауфман Питер (книги бесплатно без регистрации полные .TXT, .FB2) 📗
Иначе говоря, информация, в общественном или глобальном контексте, по природе своей стремится к тому, чтобы стать общим достоянием, открытым публичным источником, который должен быть всегда доступен для всех. С самого появления патентов и понятия интеллектуальной собственности закон «налагал на защиту патента и интеллектуальной собственности временные ограничения». Правоведы рассказывают, что «авторы Конституции США понимали важность общественного достояния. Постановив, что патенты и права на интеллектуальную собственность могут даваться только «на определенный срок», они позаботились, чтобы все запатентованные изобретения и авторские произведения по истечении этого срока стали общественным достоянием», совсем как в Англии [227]. И такой феномен признан всеми законами: от самого первого закона об авторском праве, принятого по ту сторону океана, до тех, которые сейчас управляют нашими СМИ, технологиями и свободой слова. Так юридически описывается почти физический феномен: все произведения, созданные разумом, в конечном итоге попадают – падают! – в общее достояние.
Если бы этот переход был видимым, как падение плода с дерева в саду, то напомнил бы нам эпизод из эпохи Просвещения. Его описывает Исаак Ньютон:
После обеда установилась хорошая погода, мы вышли в сад и пили чай в тени яблони, только мы вдвоем.
Посреди беседы он сказал мне, что как-то раз, когда он точно так же сидел под деревом, ему пришла в голову мысль о гравитации. Почему яблоко всегда опускается перпендикулярно земле, подумал он, когда, сидя в созерцательном настроении, увидел его падение.
Почему оно не падает по диагонали или вверх? Почему всегда к центру Земли? Наверняка причина в том, что Земля притягивает его. Значит, в материи должна существовать какая-то сила притяжения. И центр этой силы должен находиться в центре Земли, а не где-то в другом месте.
Не потому ли яблоко падает перпендикулярно к центру? Если одна материя притягивает другую материю, то должна существовать некая количественная пропорциональность их свойствам. Таким образом, если яблоко притягивает Землю, то и Земля притягивает яблоко [228].
Как и законы Ньютона, первый закон об авторском праве вошел в наш дискурс в начале XVIII века. И все законы, написанные с тех пор, предусматривают ограниченные сроки частного владения изобретениями и другими плодами творчества, сроки, по истечении которых эти плоды так же неизбежно, как созревшие яблоки, «падают» в сферу общего достояния. Тогда физические свойства интеллектуальной собственности, логически вытекающие из «Начал» Ньютона – трактата, что лежит в основе стольких научных открытий эпохи Просвещения, должны получить ньютоновские формулировки. Если говорить об интеллектуальной собственности языком «Начал», то, согласно закону всемирного тяготения, все идеи и изобретения должны в конце концов – некоторые раньше, другие позже, но в конце концов все они – упасть, опуститься, рухнуть, попасть в сферу… всеобщего достояния. Иными словами, обществом задумано, чтобы все предметы в итоге шли на общее благо, даже при нашей сегодняшней системе лицензий и защиты прав на интеллектуальную собственность. Таков был замысел первого закона об авторском праве. Таков замысел всех наших последних законов об авторском праве и поправок на Западе и в других частях света, несмотря на запутывающие формулировки и вводящую в заблуждение информацию. Интеллектуальной собственности, как мы ее называем, суждено быть частной лишь на короткий срок, а потом становиться общественной на веки вечные.
Так можно ли сказать, что всеобщее достояние – естественное состояние для всех идей, изобретений и других творений человеческого разума? Что, несмотря на все стремления эксплуатировать их и извлекать из них прибыль, несмотря на все права, признанные, зарегистрированные и… истекшие – покойтесь с миром, – сами по себе эти творения в конце концов всегда достигают состояния покоя, становясь всеобщим благом? Если бы Ньютон писал свои «Начала» о том, что мы называем интеллектуальной собственностью, назвал ли бы он силу, управляющую этим понятием… гравитацией? Имея в виду, что все, что мы создаем, в конце концов притягивается в лоно общества?
Если речь о демократическом обществе, где нет королей, наделенных абсолютной властью и абсолютным правом собственности, где высшая власть принадлежит нам, народу, то ответ положительный. Это совершенно переворачивающая сознание концепция, потому что она выставляет все попытки ограничить публичный доступ к творениям разума или воображения временными и – продолжая аналогию с Ньютоном – неестественными [229].
Если это так, то можно попытаться определить новые законы Ньютона, законы эпохи Нового Просвещения для интеллектуальной собственности – или того, что мы назовем физикой интеллектуальной собственности. У трех законов механики Ньютона могут быть родственные законы… информации! Скажем, закон, гласящий что «всякое тело находится в покое или в состоянии равномерного и прямолинейного движения до тех пор, пока приложенные силы не заставляют его изменить это состояние», может точно так же применяться к информации, только с некоторыми нюансами. Например:
Формула закона всемирного тяготения
Всякое тело находится в состоянии превращения во всеобщее достояние до тех пор, пока приложенные силы (контракт или лицензия) не вынудят его изменить это состояние.
«Сила равна массе, умноженной на ускорение» может читаться как
Освободите чертову информацию!
Наконец, «Сила действия равна силе противодействия» [230] можно переформулировать как
В конце концов все наши труды станут общим достоянием человечества.
Новый Общественный Договор. Новые законы об информации – физика интеллектуальной собственности! Новые… права человека, пользующегося информацией! Тиндейл и Шварц, Дидро и Столлман, двое по одну сторону эпохи Просвещения и двое – по другую, всего лишь пытались ускорить время. Возможно, однажды кто-нибудь действительно выведет формулу, полностью свободную от ограничений времени, законодательно навязанных частными интересами, и она как следует объяснит силу притяжения общественного достояния. Возможно, это будет формула наподобие закона всемирного тяготения Ньютона, математически рассчитывающая, в какой момент любое творчество, независимо от формы (песня, фото, пьеса, роман, стихотворение, фильм, рисунок, гобелен), становится общим культурным достоянием [231]. Как говорил мой друг, «через тысячу лет будет все едино», но ждать тысячу лет слишком долго.
Концепция владения интеллектуальной собственностью как чем-то, что в конечном счете станет общим, концепция социального владения, даже концепция не-полностью-частного владения знаниями, которые мы можем создавать и распространять в XXI веке (как мы делали это на протяжении прошлых столетий), – все это подводит нас к тому, чтобы заявить: в этот сложный новый век интернета нам необходимы новые правила – новые пользовательские соглашения, новые инструкции, руководства и путеводители. Мы должны выстроить отношения между людьми, компаниями и группами интересов, желающими воспользоваться их креативностью, иным образом, чем это делалось до сих пор [232]. Нужно заново сформулировать права авторов, таких же членов общества, на их собственный труд и данные в эпоху интернета, когда почти все можно моментально заархивировать и выложить онлайн для дальнейшего копирования и распространения. В ту самую эпоху, начало которой положила система коммуникаций – такая же революция, какой стало появление печатного станка, открывшего путь к созданию и печати Конституции и Билля о правах. Сейчас, 230 лет спустя, эти основополагающие документы столкнулись с такой средой СМИ и коммуникаций – а вместе с ними и средствами сбора данных, особенно в развитых странах, какую и вообразить не могли отцы-основатели. А они, не будем забывать, не жаловались на недостаток воображения! [233]
