Разрыв шаблона - Соловьев Владимир Рудольфович (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Кажется, что слова Декларации независимости написаны про сегодняшний день. При этом, заметьте, нигде, по крайней мере в начале документа, ни слова не говорится о демократии. Насколько отличается это от того заявления, которое сделал Барак Обама в сентябре 2014 года перед американскими военнослужащими!
«Америке предначертано свыше нести постоянное бремя ответственности. Но, будучи американцами, мы рады нашему долгу быть лидером. От Европы до Азии, от далеких просторов Африки до разоренных войной столиц Ближнего Востока мы выступаем за свободу, справедливость и достоинство. Эти ценности вели нашу страну со дня ее основания».
Итак, за что, согласно заявлению Обамы, «подписывается» Америка? Это независимость, свобода, справедливость и достоинство. Но все дело в том, что justice – справедливость – невозможна, когда все сосредоточено в одних руках. И свобода – freedom – это то, что реально выбирает народ. Тогда она становится формой существования, а не когда ее приносят на штыках из-за границы. И что такое dignity – достоинство? На чем оно базируется? Чье это достоинство и насколько глубока его религиозная составляющая? Ведь то, что может казаться достоинством для одного, является унижением для другого.
Мы уже говорили о том, что Америка кардинально изменилась после трагедии 11 сентября 2001 года. Такого же мнения придерживаются и многие американские эксперты. «Патриотический акт» не то чтобы подорвал, но настолько изменил представление американцев о том, что теперь можно и чего нельзя, что США до и после падения башен-близнецов – это, конечно, разные страны. Если до нью-йоркской трагедии Сноуден и Ассанж воспринимались бы как абсолютные герои, то после государство уже не могло стерпеть утечек информации такого рода. На первый план выдвинулись уже не абстрактные свободы граждан, а вполне конкретные интересы государства, которые стали восприниматься как коллективные интересы. А ответ на вопрос, чем можно пожертвовать ради безопасности граждан, а чем нельзя, так и не был найден. Грань, которую не стоит переходить, не определена. Возникает ощущение, что ради безопасности граждан можно пожертвовать практически всем.
На протяжении долгого времени мы не замечали, как Америка все сильнее заражалась идеей исключительности. Нельзя сказать, что эта идея для страны новая – но раньше она не так активно транслировалась вовне. Доктрина Монро, бывшая основой внешней политики США с середины XIX века, декларировала, что Америку, по большому счету, волнует только она сама.
Но именно во время президентства Обамы – а, как ни странно, отнюдь не Буша, который воспринимался как последний крестоносец (считалось, что это чуть ли не его мессианский долг – освободить землю от Саддама Хусейна), об американской исключительности начали заявлять открыто. Обама стал впрямую говорить об Америке как о единственной сверхдержаве, утверждая, что она несет бремя ответственности за весь мир.
Но ответственность за весь мир – это, конечно, хорошо, однако возникает вопрос: о какой именно ответственности идет речь? Ведь нарушаются все международные договоренности, которые когда-либо были достигнуты, начиная чуть ли не с окончания Тридцатилетней войны, а все дипломатическое устройство XX века просто идет вразнос. Уже никакой речи не идет ни о суверенитете государств, ни о национальных интересах – это вообще не рассматривается. И если по отношению к своим западным партнерам американцы еще пытаются соблюдать хоть какие-то приличия, то по отношению к иным странам ни о каких приличиях даже речи быть не может.
Сразу возникает вопрос: а на чем базируется эта исключительность? Я сейчас не говорю ни об экономической мощи, ни о военном потенциале. Просто удивительно, что самая миролюбивая, как заявляют американцы, страна на планете обладает столь могучей военной машиной и столь гигантским военным бюджетом, что на этом фоне все остальные страны выглядят совершенными детьми. Это надо хорошо понимать, приступая к анализу методов реализации американской политики. Ведь не случайно именно о политике говорит Барак Обама, выступая перед выпускниками Военной академии в Вест-Пойнте в мае 2014 года. Во многом Америка воспринимает армию как основное орудие своей политики, считая, что может направить войска куда угодно для решения в первую очередь политических задач. Впрочем, если Америка уже даже для лечения лихорадки Эбола отправляет солдат, что тут говорить о других проблемах.
Но отправить-то солдат можно – как бы смешно и трагично ни выглядело, например, возвращение воинского контингента в Ирак после всех громких заявлений, что Америка уходит оттуда насовсем. (В этом плане Обаме вообще не повезло – все обещания, которые он дает, не живут долго. Войска обещал больше не вводить в Ирак – не очень получилось. С медицинским страхованием в стране совсем не получилось. Гуантанамо обещал закрыть – так и не смог.) Однако все-таки хотелось бы услышать какие-то более-менее внятные обоснования таких шагов. А в качестве обоснования заводится разговор о неких демократических ценностях.
Конфликт цивилизаций
В последнее время я перестал понимать, что американцы имеют в виду, говоря о демократических ценностях. Ну хотя бы потому, что главной демократической ценностью для человека является право на жизнь. А если посмотреть, какое количество граждан других стран погибло в результате внедрения американцами своих представлений о демократии, возникает вопрос: о каких еще правах человека может идти речь, если нарушено его основное право? Ирак, Афганистан, Ливия, Сирия, Югославия, Украина… Сколько людей погибло? При этом и союзники Америки тоже не отличаются особым благородством. Когда всячески поддерживаемый американским истеблишментом украинский президент Порошенко уведомляет мировую общественность, что не будет соблюдать права человека в зоне ведения боевых действий в Новороссии, что это означает? Что Порошенко не воспринимает жителей Новороссии как людей?
Но американцев это ни в коей мере не смущает. Подход не изменился со времен диктатора Сомосы: «Да, он сукин сын, но это наш сукин сын». Крайне неприятная логика. А главное, особенно болезненная для нас. Мы уже привыкли считать, что демократические ценности – это свобода прессы, отсутствие цензуры, возможность перемещаться, свободный и независимый суд. Разве сейчас мы можем это наблюдать?
Свобода перемещения? Ну, наличие санкционных списков уже доказывает ее отсутствие. При этом зачастую в эти списки включаются люди только по причине иных воззрений, то есть какие-либо их преступные деяния ни в коем случае не доказаны, решений суда по их поводу не было.
Свобода прессы? Во многих странах мира канал «Раша Тудей» подвергается откровенным гонениям, а на Украине и вовсе запрещены российские каналы. А о том, насколько «свободна» в своих оценках американская пресса, мы уже говорили в начале этой книги.
Так что же такое демократические ценности по-американски? На чем они базируются и в чем они входят в противоречие с представлениями Европы и, в частности, России о том, что такое хорошо и что такое плохо?
Это большой философский вопрос. Где проходит та грань, за которой мы можем сказать: «Все, стоп, хватит! Здесь уже речь не о ценностях»? Вообще, когда мы говорим о ценностях, все в той или иной мере сводится к выяснению, куда мы идем. Что определяет наш выбор. Все понятно с христианами – они говорят: «Определяет Библия». Все понятно с мусульманами – они ссылаются на Коран. Понятно с буддистами, понятно с иудеями… А с демократами?
Демократ – это кто? Где его священная книга? Билль о правах? Непохоже, если внимательно его прочитать. Вдруг выясняется, что на самом деле демократы – это уже и не демократы. Это либертарианцы в чистом виде. Но либертарианство противоречит базовым идеям христианства. Поэтому сейчас на наших глазах формируется новый ценностный конфликт. Под видом конфликта американских демократических ценностей с иными (которые Байден даже не хочет воспринимать ни как культурные, ни как религиозные особенности) вырастает новый фронт. И ты видишь, куда на самом деле все это будет направлено.
