Империализм от Ленина до Путина - Шапинов Виктор Владимирович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗

Неолиберальная глобализация

Нефтяной кризис и его последствия

Проиграв в Чили борьбу за медь, страны «третьего мира» начали другую борьбу – борьбу за нефть.

Нефть после Второй мировой войны превращается в стратегический товар для всей мировой экономики. Это делает Ближний Восток, где сконцентрированы значительные запасы «черного золота», центром пересечения интересов различных империалистических сил.

Объединенные в Организацию стран – производителей нефти (ОПЕК) страны, большую часть которой составляли государства Ближнего Востока, в знак протеста против поддержки империалистическими странами Израиля в арабо-израильской войне, объявляют Европе и США нефтяной бойкот, поднимая цены на этот продукт в четыре раза. С политической точки зрения эта тактика не принесла успеха – роль Израиля, как главного инструмента имперской политики Запада на Ближнем Востоке только возросла, но экономически империализм был атакован «с тыла».

Энергоемкие экономики Запада погружаются в кризис, который оказался очень глубоким и неожиданным для аналитиков буржуазии, привыкших к «бескризисному» кейнсианскому капитализму 1950–1960-х.

Взлет нефряных цен был, однако, только толчком, причина глубокого кризиса заключалась в ином. Кейнсианская модель исчерпала себя ко времени краха 1973 года, и она должна была уступить свое место неолиберальной модели с ее «глобализацией». Кейнсианская модель базируется на расширении потребления наемных работников, но к началу 1970-х это расширение достигло своих пределов. С точки зрения капиталистов оно становится непомерным и экономически неэффективным. Капиталистам приходится продавать свои акции трудящимся, чтобы вновь вернуть в оборот деньги, выданные в виде зарплаты. Но и это не помогает: рост, основанный на конвейерном производстве, замедляется и его расширение в метрополии уже не может служить прочной базой для роста социальных гарантий. Взлет цен на нефть вообще выбил почву из-под ног «общества потребления». Глобальный капитализм должен был изменить свою стратегию и внутренне перестроиться, чтобы приспособиться к новым условиям.

Нефтяной кризис был сильным ударом по империализму, он ослабил его и дал шанс революциям в «третьем мире», которые прокатились по всем континентам: Гвинея-Бисау (1973), Южный Вьетнам (1974–1976), Эфиопия (1974), Мадагаскар, Лаос, Мозамбик, Ангола (1975), Гренада, Никарагуа, Зимбабве, Иран, Афганистан (1979). В странах «центра» кризис также откликнулся потрясениями: в ноябре 1973 года рабочие и студенты Афин восстали против фашистского режима «черных полковников», 25 апреля 1974 года пал самый старый фашистский режим Европы – диктатура Салазара в Португалии. В 1974 году сменились правительства во всех ведущих странах «центра» – всеобщая забастовка свалила кабинет консерваторов в Британии, пало правительство Вилли Брандта в ФРГ, японский премьер К. Танака и итальянский президент Д. Леоне лишились своих постов по обвинению в коррупции.

Но помощь мировому капитализму пришла «откуда не ждали». Брежневская бюрократия фактически предала солидарность с «третьим миром» и его нефтяной блокадой, активно включившись в мировую капиталистическую систему в качестве поставщика сырой нефти. За счет нефтедолларов руководство КПСС планировало решить многочисленные проблемы, которые возникли у Советского Союза в экономике и которые были не только не решены, но и усугублены рыночной реформой 1965 года. Теперь включался «компенсационный механизм»: за счет нефтяных вливаний можно было поддерживать экономику и подкупать население «брежневским изобилием» – советским вариантом общества потребления. С этого времени начинается интеграция в мировую капиталистическую систему Советского Союза и восточноевропейских соцстран, причем на невыгодном положении поставщиков сырья.

Предпочтя не революционное решение проблемы – как вовне (поддержка революции в странах капитализма), так и внутри (переход к коммунистическим отношениям), – а реформистское, руководство КПСС предопределило печальную судьбу социализма в СССР.

Кризис приводит к резкому удешевлению кредита, в развитых странах теперь кредит дают под процент, который только-только превышает инфляцию, а иногда дают и под такой процент, который перекрывается инфляцией. Инфляция во время кризиса и правда резко подскочила во всех странах капиталистического «центра». Низкие процентные ставки были не жестом «доброй воли» со стороны банкиров, а жесткой необходимостью – спад производства не позволял эффективно вкладывать деньги, и они остались бы мертвым грузом, если бы не отдавались «в рост».

Эти дешевые кредиты пользовались очень большой популярностью не только в странах «третьего мира», но и у социалистических стран. Кредиты очень часто брались под экономически плохо просчитанные проекты, которые затем провалились.

В этих условиях началась стремительная реинтеграция СССР в мировую капиталистическую систему. В 1970–1975 годах оборот внешней торговли СССР вырос в 2,3 раза и продолжал расти, в основном за счет торговли с капиталистическими странами. Сырьевая составляющая возрастала в структуре экспорта. Так экспорт машин и оборудования снизился за период 1970–1987 годов с 21,5 % до 15,5 %, зато экспорт топлива вырос с 15,6 % аж до 46,5 % [87].

Параллельно Восточная Европа становилась рынком сбыта для продукции европейских монополий, в основном – немецких и французских, – здесь к 1975 году реализовывалось 22 % продукции машиностроения ФРГ. Так брежневский социализм помогал западноевропейскому капитализму выйти из кризиса.

Однако, когда нефтяные цены стабилизировались, а пик кризиса миновал, процентные ставки по кредитам вновь поползли вверх. Дешевые кредиты оказались очередной порцией бесплатного сыра, располагавшегося в империалистической мышеловке. Внешний долг социалистических стран стремительно рос. К 1981 году долги Польши выросли до $24 миллиардов, Советского Союза – до 12,4, ГДР – 12, Венгрии – 6,9, Румынии – 9,8. Социалистические страны предпринимают отчаянные попытки сократить задолженность и в отличие от стран «третьего мира» это им отчасти удается. В 1984 году долг СССР уже лишь $4,2 миллиарда, ГДР – 6,7, Румынии – 6,5, Венгрии – 5,1. Но приходится сократить инвестиции в собственную экономику, замедлился рост уровня жизни, а кое-где и вовсе начал снижаться, перестал работать брежневский механизм «компенсации».

Первой из соцстран последствия этого почувствовала Польша, которая больше всех втянулась в кредитную авантюру. Здесь в 1980 году профсоюз, а по сути – политическая организация «Солидарность» возглавила массовый протест, руководству пришлось ввести военное положение. Кстати, Польша так и не смогла в 1980-х годах снизить долговое бремя, оно даже возросло до $28,1 миллиарда в 1984 году.

Чтобы отдавать долги, все больше товаров, которые раньше шли на рынок социалистических стран, приходилось отправлять на экспорт. Вырос дефицит, который теперь в гораздо меньшей степени компенсировался за счет импорта с Запада, потому что доход от экспорта сырья опять же шел на обслуживание внешнего долга. Изобилие заканчивается, «застой» превращается в спад.

Отказавшись в 1960-е годы от движения к коммунизму, руководство СССР вынуждено было «компенсировать» этот отказ от социального развития развитием потребления населения, фактически – подкупом. Но когда этот механизм перестал работать, «назад» (к коммунизму) пути уже не было и советской бюрократии ничего другого не оставалось, как окончательно реставрировать капитализм. Фактически же советская экономика начала обслуживать интересы накопления капитала в империалистических странах еще задолго до Горбачева, который лишь довел «брежневский» курс до логического конца.

Итак, именно в 1960–1970-е годы Советское государство окончательно превращается из фактора мировой революции в помощника мировой контрреволюции, поддерживая ее экономически – включением социалистических экономик в капиталистическое мировое разделение труда (эта реинтеграция стала одним из факторов перехода от «социального государства» к неолиберализму, таким образом, Брежнев, как это ни парадоксально, может считаться одним из отцов «глобализации»), и политически – поддерживая и насаждая реформизм в коммунистических партиях.