Дело было в Педженте - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор (версия книг .TXT) 📗
Сухов аккуратно взял свою пиалу, не торопясь выпил и вытер усы.
— Больно мне твой Петруха по душе! — сказал Верещагин, опорожнив свою пиалу. — Выпьем…
— Погоди, — остановил его Сухов. — Мы к тебе по делу.
— Знаю, — сказал Верещагин. — Всё знаю.
— Пулемет дашь?
— Абдуллу ждешь?
— Жду, — сказал Сухов.
Верещагин понимающе покачал головой.
— Вот что, Сухов, — сказал он, помолчав, — была у меня таможня. Были контрабандисты. Сейчас таможни нет. Контрабандистов нет… В общем, у меня с Абдуллой мир. Мне всё едино, что белые, что красные, что Абдулла, что ты… — Тут Верещагин вздохнул и произнес. — Вот если бы я с тобой пошел, тогда другое дело.
— Ну, в чем же дело? — спокойно спросил Сухов. — Пошли.
— Пшли! — подтвердил пьяный Петруха.
Верещагин встал из-за стола. Сжал свой огромный кулак.
— Пошли, ребята! — сказал он. — Тряхну стариной.
— Здравствуйте, — сказал Сухов, глядя мимо Верещагина в сторону двери.
Там вдруг появилась женщина, та, что сидела рядом с Верещагиным на фотографии. Она удивленно смотрела на Верещагина, на нежданных гостей.
Верещагин обернулся. Увидел женщину.
— Здравствуйте, — ответила она на приветствие Сухова и вышла в другую комнату.
— Ребята, я сейчас, — сказал Верещагин упавшим голосом и пошел за ней.
Петруха дернулся с места.
— Назад! — Сухов схватил его за гимнастерку.
Женщина, это была жена Верещагина, плакала, прислонившись к дубовому комоду.
— Ты что говорил? — укоряла она сквозь слезы Верещагина. — Ты какие клятвы давал? Сдурел на старости лет!
Лицо Верещагина жалостливо скривилось.
— Настасья, — просительно сказал он.
— Мало тебе, что ты молодость мою сгубил, — продолжала Настасья, — а сейчас и вовсе вдовой оставить хочешь?!
— Настасья, — еще более просительно сказал Верещагин и, нагнувшись, поднял установленный на подоконнике ручной пулемет.
— Ой, Паша! Пашенька! Паша! Пашенька, прости, Христом Богом прошу! Прости, Паша! — бросилась к нему с рыданьями Настасья и ухватилась за приклад пулемета. — Не ходи! Не ходи с ними. Погубят ни за грош!
Сухов и Петруха продолжали сидеть на своих местах. В комнату вошел с пулеметом в руках Верещагин.
— Вот что, ребята, — сказал он, переводя дыхание. — Пулемета я вам не дам.
Сухов встал на ноги.
— Павлины, говоришь? — сказал он усмехнувшись. — Понятно… Пошли, Петруха.
Они прошли мимо Верещагина, всё еще державшего пулемет в руках, и спустились во двор…»
Эта картина, вошедшая в фильм с несущественными изменениями, играет важную роль в понимании второго смыслового ряда.
Большевизм, получив поддержку освобожденного от пут коранического ислама, готовится к информационной войне с библейской концепцией управления. Но для победы над Чёрным Абдуллой он должен владеть обобщенным оружием всех шести приоритетов. Оружие первого приоритета — методологическое — “давно сидит” открыто и практически доступно всем: оно за оградой “таможни”. Но оказывается не каждый способен взять “динамит”. И не всякий, кто его имеет, пользуется им по назначению. Так, например, когда людям Абдуллы потребовалось взорвать цистерну, Семён промчался мимо старцев с “динамитом” к “таможне”. У “таможни” имеется свой запас “динамита”, но “таможня” может только проверять им психологическую устойчивость своих оппонентов. Поджигание динамитной шашки от библейской лампадки в ключах иносказания означает, что это оружие первого (мировоззренческого) приоритета, но… Амуновского происхождения. Им “танк” (цистерну) с Суховым не взять, но с его помощью (на основе противопоставления) можно обнажить новый мировоззренческий стандарт: тройное созвучие материи, информации и меры. Отсюда и реплика, вылетевшего из таможни Семёна: “Гранаты есть, но не той системы”.
Сухов проверяет эффективность “динамита” выстрелом из пистолета, когда “динамит” — в свободном полёте. Пистолет — оружие третьего приоритета (идеологическое). Форма (идеология), соединившись с истинным, не извращенным отсебятиной “обладателей писания” [83] содержанием (мировоззрением) дает взрывной эффект.
Какое-то представление об этом эффекте, видимо, имел русский историк В.О. Ключевский, поскольку оставил своим потомкам такой афоризм: “Христос дал истину жизни, но не дал форм её, предоставив их (формы) злобе дня”. Возможно, что этот афоризм также говорит и о том, что необходимо время для того, чтобы форма (идеология) «доросла» до истинного содержания (мировоззрения), после чего человечество будет способно обрести и единое чувство меры, избавившись от так называемых «двойных стандартов».
А что хотел получить беспартийный большевизм от либеральной интеллигенции? Напомним: Сухов на повторное предложение Верещагина выпить, сказал, что пришел по делу; «Таможня» же самонадеянно говорит о своем “всезнайстве” («Всё знаю!»). Чтобы понять природу власти вообще и власти концептуальной в особенности, большевизму необходимо понимание законов развития глобального исторического процесса. Другими словами, пулемет для Сухова — символ обобщенного оружия второго приоритета, т.е. представление о глобальном историческом процессе и методах управления в нём. Но у “таможни” мировоззрение библейское и для него мера понимания глобального исторического процесса дозируется церковной иерархией, что и показано символически сценой истерики Настасьи: “Ты какие клятвы давал?”. Фраза “Таможни”: «Пулемёта я вам не дам!» — иносказательное признание того, что оружие второго приоритета находится под контролем иерархии церквей имени Христа. И это действительно так, поскольку второй приоритет обобщенных средств управления — хронологический — надгосударственный уровень управления, поэтому летоисчисление в странах с доминированием христианских конфессий вот уже две тысячи лет определяется Ватиканом. И в этом контексте становится понятной иносказательная сторона заявления Верещагина: «У меня с Абдуллой мир».
Всё это в совокупности означает одно: видение, понимание и описание глобального исторического процесса большевизму придётся вырабатывать самостоятельно. В результате зритель в фильме видит, что пулемёт Сухов добывает… в музее.
«За воротами, в тени дувала, их ждал гарем.
— А вас кто сюда звал?! — прикрикнул Сухов на женщин, вскочивших при его появлении на ноги. — Марш в общежитие.
Женщины заторопились в сторону музея.
— С ними мы баркас на воду не спустим, — сказал Сухов Петрухе, — надо что-нибудь другое придумать…»
Последняя реплика в фильме отсутствует, хотя правильно понятая на уровне иносказания она способна пролить свет на многие события происходящие в конце ХХ века в мире и в России.
К середине ХХ века народы СССР уже стояли “у стен таможни”, дозирующей жизненно важные знания для большинства. Сегодня, когда «женщины Востока» вышли из Педжента, обществу предстоит самостоятельно осваивать информацию первого, второго и третьего приоритетов обобщённых средств управления, не ожидая в этом деле помощи от либеральной интеллигенции, которой еще предстоит “отрезвление” от материалистического атеизма марксизма и идеалистического атеизма Библии.
Картина 10. Заведут мотор и через сорок два ка-а-к!…
«Сухов и Петруха подтащили к баркасу ящик с динамитом, конфискованный у педжентских стариков.
Спустившись в трюм, Сухов прошел к мотору. Достав кусок бикфордова шнура, присоединил его к одному из цилиндров под свечу.
— Считай, — сказал он Петрухе и запустил мотор. Шнур загорелся. Петруха начал считать:
— Один, два, три, четыре… — Он досчитал до сорока двух, пока шнур весь сгорел. Отрезав новый кусок шнура, Сухов проделал эту операцию еще раз. Шнур загорелся снова. Убедившись таким образом в надежности своего замысла, Сухов вытащил из ящика несколько шашек, затем один конец бикфордова шнура присоединил к свече двигателя, другой — к ящику с динамитом.
