Разрыв шаблона - Соловьев Владимир Рудольфович (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Потому что это записано в христианской морали? И все? Ну так выберите направление христианства, где будет сказано, что можно. Это же неполиткорректно. Вы же ограничиваете чужую свободу. То есть себе вы разрешаете этим заниматься так, как вы хотите, а другим говорите, что им нельзя? Неровненько как-то. Тем более что у нас нет верховенства какого-то божественного права, у нас верховенство человека. И как мы можем ему отказать?
В какой-то момент вопросы, скажем, о праве на гомосексуальный брак поднимаются уже на уровень политики. И доминирующая идеология заставляет отвечать на них положительно. Ну потому что как можно человека поразить в праве жениться или выйти замуж, верно? Но мы же из прошлого помним, что такое брак? Конечно! Фата. Белое платье. А еще что? Ах, да, там какой-то мужик должен что-то пробормотать. Надо обменяться кольцами, поцеловаться, бросить через плечо бокал или раздавить тарелку… Какой-то там был обряд. Точно, был. Хочу, чтобы у меня было как у всех! А то что же получается – у всех есть, а у меня нет? Пойду в церковь.
А церковь вдруг отказывает, ссылаясь на какие-то свои представления и запреты. Чем вызывает страшное удивление! Хотя, казалось бы, поразмыслив как следует, мы могли бы вспомнить, что церковь отделена от государства, и прийти к выводу, что в таком случае, наверное, это дело церкви. Не тут-то было! На наши нетолерантные рассуждения мы получим гневную отповедь: «Ничего подобного, это не дело церкви. Мы живем в цивилизованном обществе, а исходя из этого – извольте!»
И все остальные причитания мигом теряют всякий смысл.
«Извольте!»
«Вы обязаны!»
Для американца церковь, по большому счету, ничем не отличается от клуба. А у клубов нет никакого права отказывать личности, потому что право личности выше, чем право любой структуры. Мы же понимаем, что не может быть клубов, в которые запрещен вход, скажем, чернокожим. Что бы кто ни говорил. Потому что это дискриминация, нарушение прав человека. Или, допустим, не может быть клуба, куда нельзя ходить женщинам. Женщины тут же начнут кричать, что это нарушает их права. Хотя наверняка есть клубы, куда нельзя ходить мужчинам. Но кого волнуют права мужчин, когда они так долго нарушали права женщин! Впрочем, думаю, что мужчины и сами не захотят в такие клубы ходить.
Иными словами, выясняется, что государство не хочет быть отделенным от церкви, а хочет вмешиваться и заставляет переписать все доктрины и воззрения. Что, гомосексуалистов Бог не любит? А может, и любит. Так что, церковь, извольте не выпендриваться, а если к вам пришли за обрядом, совершайте обряд.
При этом где-нибудь в американской глубинке все будут читать Библию, понимать ее по-своему, будут уверены, что она написана только для них. Если кому-то недостаточно, для него напишут отдельную Библию. Как сейчас – раз права гомосексуалистов ничем не отличаются от прав натуралов, значит, у них есть и право на своего Бога. И раз есть King James Bible – Библия короля Иакова, то должна быть и Queen James Bible – Библия королевы Джеймс. Теперь у ЛГБТ есть отдельная Библия.
И вообще, говорят нам, давайте все-таки читать внимательно! Вот, например, в Левите – такой нехороший раздел – сказано: «Если кто ляжет с мужчиною как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти, кровь их на них». Но мужчина и не возлегает с мужчиной как с женщиной! Он возлегает с ним как с мужчиной! Тот, второй мужчина, ведь не называет себя женщиной, он продолжает быть мужчиной. Так что здесь неточность. С чего вы решили, что ваша трактовка верна?
Когда я пытаюсь поиздеваться над моими приятелями, которые мне говорят: «Как же так, ты еврей, а ешь некошерные продукты?» – я возражаю: «Ну конечно, а вы покажите мне место в Писании, где сказано: Соловьев, не ешь лобстера! Ну этого же нет? Нет. Тогда чего вы от меня хотите? А, вы говорите, что еврей не должен есть креветок? Минуточку! Давайте-таки уточним, что такое чешуя…» И дальше начинаются умные разговоры. «Раздвоенные копыта? Видели бы вы это копыто! Дайте напильник, будем раздваивать!..»
Точно такие же умные разговоры заводятся по любому поводу. Тебе говорят: «У человека есть право на любовь? Есть. А у ребенка есть право на любовь? Ну мы же с вами понимаем после Набокова, что у детей тоже есть сексуальность. Они же имеют право любить? И что делать, если ребенок любит взрослого человека? Не надо мне говорить про педофилию! Речь не об отношении взрослого человека к ребенку. Речь об отношении ребенка ко взрослому. Имеем ли мы право отказать ребенку в любви?» И вот уже, как грибы после дождя, появляются педофильские объединения, которые примерно такими же рассуждениями обосновывают свою правоту и ведут активнейшую работу, целью которой является признание педофилии нормой.
Тут же поднимают голос кровосмесители: «Постойте, а почему я не могу любить своего родственника? Мы оба взрослые люди, в наших отношениях отсутствует насилие, все происходит по взаимному согласию. На каком основании вы отказываете нам в нашем праве любить? О какой морали вы говорите? Мы же говорим о том, что мораль подчиняется тому, что хорошо для человека. Ведь человек в центре всего. Нет никакого абстрактного Бога, который что-то там кому-то надиктовал. Да и вообще, мы же понимаем, что на самом деле никакого Бога нет, что религиозные запреты – это определенная условность, направленная исключительно на то, чтобы древнее общество могло, чтобы люди не отравились (отсюда указания, что можно и чего нельзя есть), либо чтобы человечество продолжало рожать. Вот и получается, что ничего нельзя».
Ты говоришь: «Подождите, с чего вы взяли?» Тебе отвечают: «Но это же очевидно. Мы же понимаем, что надо смотреть на все эти ваши религиозные глупости с позиции здравого смысла».
Или посмотрим, что происходит, когда американцы берут детей из-за границы в свои семьи. Что это значит – мы взяли ребенка? Да, это человек, мы его уважаем, у него есть права. Но мы же его взяли! То есть мы вступили, если угодно, в некую систему хозяйственных отношений. Мы взяли ребенка, потому что он соответствовал определенному ряду критериев. Это наше право. Мы хотим, чтобы у нас были дети. И мы реализовали свое право взять ребенка.
Дальше мы выяснили, что этот ребенок нам не соответствует. Нарушаем ли мы право ребенка? Нет. Ведь у ребенка есть право иметь семью, но нигде не оговаривается, что семья должна быть именно наша. Поэтому мы должны иметь право поменять этого ребенка на другого. И нет проблемы. При чем тут какая-то ответственность или тем паче Бог! Я всего лишь хочу поменять этого ребенка на другого, потому что имеющийся ребенок не соответствует моим представлениям о реализации моих прав. Ведь если товар не соответствует моим запросам, я могу поменять его на другой!
И не надо мне говорить: «Что же, вы считаете, будто ребенок – это машина?» В чем-то – да. Он выполняет определенную функцию. Он должен удовлетворять определенным критериям. Вот у кого-то есть желание водить машину, а у меня есть желание иметь детей. Я хочу реализовать родительскую функцию. Этот ребенок не подошел. Я же не виноват! Может, это вина ребенка. Может, вина продавца. И потом, я же не бросаю этого ребенка! Я устраиваю его в хорошие руки. Ему предлагают другую семью по обмену. А мораль? Какая мораль? Какую мораль я нарушаю? Я всего лишь реализую свое желание и свое право…
И сразу возникает ощущение пустоты. Тебе не о чем говорить с людьми, которые так рассуждают.
Конечно, это не вся Америка. Но это определенная прослойка.
Вдруг поднимаются какие-то темы, которые раньше и в голову бы никому не пришли. Вот как религиозный человек может отнестись к заявлению Тима Кука, где он не только признал себя геем (это вообще-то его личное дело, и непонятно, собственно, почему руководитель одной из крупнейших в мире корпораций должен что-то заявлять на эту тему), но вдобавок сообщил, что среди даров, предоставленных ему Богом, самым ценным является половая ориентация. О чем речь вообще? О том, что все те, кому Господь этого не даровал, убогие? Оказывается, гомосексуализм – это божественный дар, а не, к примеру, испытание? Как на это может отреагировать сторонник иудаизма, христианства, ислама? Совершенно однозначно.
