По Южной Индии - Шапошникова Людмила Васильевна (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
В Телингане движение имело успех. Измотанные долгой и безнадежной борьбой, крестьяне надеялись при помощи бхудана, наконец, получить землю. Помещики же хотели отвести от себя карающую руку повстанцев. Этот успех дал основания Бхаве говорить о «бескровной аграрной революции» индийского образца. Вокруг Бхаве засиял ореол «второго Ганди». Правительство и Национальный конгресс объявили о поддержке бхудана. В стране стали создаваться комитеты по сбору земли.
В других же штатах Индии дело пошло гораздо хуже. Там было спокойно, и помещики не считали нужным облагодетельствовать безземельных. Помещики везде остаются самими собой, даже в Индии. Правда, кое-что удалось собрать.
Но большую часть полученной земли распределить между крестьянами не удалось. Земля была непригодной для обработки, а иногда и спорной. Несмотря на пропагандистскую шумиху, поднятую вокруг бхудана, это движение по существу оказалось ограниченным благотворительным мероприятием. Даже в штате Андхра Прадеш за восемь лет смогли собрать только 180 тысяч акров земли, и только 92 тысячи из них были распределены. А что значат эти 92 тысячи для миллионов безземельных крестьян? Капля в море.
Чем очевиднее становилась неспособность движения бхудан решить основной вопрос — наделения крестьян землей, тем интенсивнее работала на него пропагандистская машина. Появились многочисленные книги и публикации о бхудане. Центральные газеты уделяли ему целые полосы. Радио сообщало об очередных «походах» Бхаве. Но статьи и речи — это не земля. Земли по-прежнему не было. Зато появились естественные в таких условиях настроения разочарования и пессимизма среди деятелей этого движения.
Хайдарабадский комитет бхудана помещается в здании Национального конгресса. В комнате комитета над простым деревянным столом висит портрет Ганди. За низкой перегородкой, где принимают посетителей, вообще ничего нет. Только на полу несколько циновок, покрытых кусками домотканой материи. Мы беседуем, сидя на этих циновках. Молодой конгрессист говорит:
— Весь вопрос в том, что землю мы собираем, а вот распределять часто нечего.
— Почему же?
— Видите ли, помещики теперь с большой неохотой дают землю. Они уже забыли Телингану. Теперь там спокойно. Если они и дают что-нибудь, то эта земля мало пригодна для обработки.
— А крестьяне, у которых есть земля, тоже отдают ее в фонд бхудана?
— Конечно. С такими крестьянами дело иметь легче, чем с помещиками.
— Но ведь крестьянские участки, наверно, из-за этого очень дробятся?
— Это верно. Мы стараемся тех, кто получает землю из фонда бхудана, объединить в кооперативные хозяйства. Мы пытаемся не делить эту землю.
— Ну и что-нибудь получается?
— К сожалению, эффект очень небольшой. Безземельный получивший участок, не хочет отдавать его в кооператив.
— А много таких, кто получил землю из вашего фонда?
— Нет, очень мало. Считается, что 463 деревни в штате пожертвовали земли в фонд бхудана и сообща ее обрабатывают. Практически же это не так. Поезжайте, посмотрите сами, что это такое. Нам очень трудно. Откровенно говоря, я разочаровался в бхудане. Я ожидал от него большего.
— Чего именно?
— Бхаве сказал, что через бхудан мы сможем ликвидировать безземелье лет за пять.
— Когда он это сказал?
— В 1951 году. Сейчас, как вы видите, уже 1959 год, а положение не изменилось. Поговорите еще с Прабхакаром-джи. Он — один из старых участников движения.
Прабхакара я застаю за низким столиком в одной из комнат комитета. Небольшого роста, с впалой грудью и узкими плечами, он напоминает мальчика-подростка. Прабхакар одет «под Ганди». На нем только традиционное дхоти и простые сандалии. Он настроен более оптимистично, нежели его молодой коллега: описывает деревни бхудана и говорит, что это «великое начало» и продолжение «великого учения Ганди-джи о ненасилии».
— Прабхакар-джи, — говорю я, — мне бы хотелось посмотреть эти деревни.
Прабхакар на мгновение задумывается.
— Хорошо. Может быть, я тоже с вами поеду.
После этого разговора я жду поездки. Но она почему-то все время откладывается. То сам Прабхакар занят, то человек, который может его заменить, не приехал. Каждый раз я выслушиваю путаные и туманные объяснения. Поездка «срывается» во второй, третий и, наконец, в четвертый раз. Ясно, что мне не хотят показывать деревни бхудана. Огорчилась ли я? Конечно, нет. Я твердо знала, что дела с бхуданом обстоят далеко не так блестяще, как это описал Прабхакар-джи. Я перестала настаивать. Чтобы как-то смягчить этот завуалированный отказ, Прабхакар пообещал показать мне деревню Почампалли — родину бхудана. Правда, момент посещения был выбран не очень удачно. В апреле отмечалась восьмая годовщина зарождения бхудана, и в Почампалли должны были состояться торжества по этому поводу.
Деревня Почампалли находится в двадцати пяти милях от Хайдарабада, в дистрикте Налгонда. Здесь уже начинается горный район Гхат. Мы выехали апрельским утром.
Старый автомобиль вздрагивал и трясся на каждом повороте. Было жарко, очень жарко. Апрель — месяц жаркого сезона. Облупленный кузов машины быстро нагрелся, и, несмотря на открытые окна, дышать стало трудно. Крыша кузова, казалось, опустилась и давила нас своей раскаленной тяжестью. Распухшие руки шофера с трудом поворачивали баранку. Мои разговорчивые спутники — несколько конгрессистов — примолкли. Лица у всех осунулись и потемнели. Каждое слово давалось с трудом. Мне казалось, что мой язык распух и не может ворочаться. Стоявшее над нашими головами солнце немилосердно нагревало все, что попадалось на пути его лучей. Редкие пальмы совсем не давали тени. Дорога шла между гранитными нагромождениями. Над раскаленным гранитом дрожало душное марево. Ни ветерка, ни малейшего движения. Мир постепенно стал утрачивать свою реальность. Наконец машина свернула на проселочную дорогу.
— Почампалли, — сказал шофер.
В низине между горами замелькали дома. Деревенские улицы спускались к мелкому, но довольно обширному озеру. Поднимая клубы горячей пыли, мы выехали на деревенскую площадь. На площади и на углах узких улиц дежурили полицейские. Душный зной плыл над плоскими крышами домов, над головами толпящихся крестьян, над небольшой, наспех сооруженной сценой. Было пять часов вечера, но жара не спадала. Ждали гостей, и самого почетного из них — министра финансов Индии Морарджи Десаи. До начала торжества еще оставалось время, и я решила ознакомиться с деревней.
Деревня была довольно большая — 721 дом и около 3300 жителей. В течение нескольких лет Почампалли превратили в образцовую деревню бхудана. В пользу деревни была пожертвована тысяча акров земли, которую распределили между крестьянами. В результате среди жителей, занимавшихся сельскохозяйственным трудом, не осталось безземельных. В деревне 329 семей, владеющих собственными участками, 61 семья — арендаторы с правами защищенной аренды. Остальные, а их более двух тысяч человек, — ремесленники. Большинство их, 244 семьи, земли не имеют и получают доход от ремесла. Обрабатываемая земельная площадь составляет 6420 акров. Основные культуры, выращиваемые жителями Почампалли, — рис, джовар и баджра. На земле, полученной сельскохозяйственными рабочими и деревенскими дхоби, создано два кооперативных общества по совместной обработке. Почампалли входит в блок общинного развития. С помощью блока крестьяне оросили свои земли и вырыли колодцы. Правление блока снабжает их семенами и удобрениями. И если говорить откровенно, то именно блоку принадлежит большая заслуга в тех изменениях, которые произошли в последнее время в деревне. Именно правление блока практически содействовало развитию деревенской промышленности. Достижения в этом отношении большие.
В деревне существует несколько ремесленных центров. Самый большой из них — кооперативное общество ткачей, насчитывающее 305 членов. Центр производит знаменитые почампалльские сари. Часть продукции идет даже па экспорт. Здесь же работают и красильные мастерские. Ткачи имеют собственное отделение по продаже готовой продукции. Месячный доход кооперативного общества составляет 36 тысяч рупий. Располагая достаточными ресурсами, правление кооператива решило построить новые дома для своих членов. Так, на окраине деревни возник новый, хорошо распланированный поселок. Каменные добротные дома совсем непохожи на прежние глинобитные хижины ткачей. У входа в поселок на невысокой арке надпись: «Жилищная колония кооперативного общества ткачей». В поселке более ста домов. Некоторые из них еще не достроены.
