Так говорил Саддам - Пруссаков Валентин (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Во второй половине февраля 1960 года «беглого революционера» посетил офицер сирийской службы безопасности, сообщивший ему, что «в связи с особой ситуацией мы информируем вас о необходимости переехать в Южный регион (то есть, в Египет), отьезд должен произойти 21 февраля нынешнего года». Так закончилось приятное трехмесячное пребывание в Дамаске.
Саддам отправился в Каир. В Египте Гамаля Абделя Насера он прожил свыше трех лет. За эти годы он исколесил всю страну с севера на юг, от Александрии до Луксора.
«Хотя я получал пособие политического эмигранта, — пишет Саддам Хусейн, — мне пришлось залезть в долги к одному из тамошних товарищей, чтобы приобрести мебель для своей квартиры. При моем отъезде в Ирак мебель была продана, дабы покрыть остаток долга ссудившему меня товарищу. В то же время я имел пособие, вполне приличное для существовавшего тогда в Египте уровня жизни. У нас, четверых или пятерых, приговоренных заочно к смертной казни, пособие было выше, чем у других. Все получали 28 или 36 египетских фунтов, а мы — по 60 на каждого. Но поскольку у нас была как бы коммуна, приходилось делиться с окружающими. Естественно, что тот, кому выплачивалось 60 фунтов, как, например, мне, немало отдавал своим товарищам. Мы складывали все, что было, и готовили еду в доме одного из нас, так как в последние дни месяца у некоторых товарищей уже не на что было покупать продукты. Но того, что оставалось на конец месяца у нас, хватало на всех… Мы жили единой семьей, и каждый стремился нести ношу тех, кто по каким-либо причинам оказывался не в состоянии справиться с ней».
Египетская столица в тот период кишела политическими активистами и изгнанниками самых разных мастей. Но Саддам занимался не столько революционной деятельностью, сколько завершением своего формального образования. В 1961 году, в 24 года, он окончил среднюю школу в Каире, а через год поступил на юридический факультет Каирского университета. Изучение права помогло ему в выработке четкой формулировки о единстве иракской национальной и общеарабской борьбы, необходимость которой была осознана им значительно раньше. Там, в Египте, он, по его собственным словам, понял свое призвание: «быть адвокатом» всей арабской нации, арабского народа от океана до Залива. Изучение основ законодательства укрепило в нем стремление к справедливости. Завершив учебу и получив степень бакалавра права, Саддам Хусейн уже мог полностью посвятить себя «защите всех арабов — делу всей моей жизни».
Следует отметить, что жизнь иракских политэмигрантов в Египте не была безоблачной. Например, возвращаясь домой после занятий в университете, Саддам нередко обнаруживал, что все его вещи были кем-то тщательно обысканы. Его явно держали под наблюдением. По некоторым данным, Хусейна даже арестовывали по подозрению в убийстве. Другое объяснение связывает задержание Саддама с недовольством властей его политической деятельностью. Его противники говорили даже, что он периодически посещал американское посольство в Каире и установил контакты с ЦРУ. Именно тогда впервые и зародились слухи, сопровождавшие иракского лидера в течение всей его политической карьеры, о том, что он является американским агентом. Так или иначе, законных оснований преследовать молодого правоведа не было, и довольно скоро Хусейна выпустили на свободу.
Несмотря на все эти «недоразумения» и «наговоры врагов», Саддам уже в египетской столице проявил задатки лидера, сумев сплотить вокруг себя местных иракских баасистов. «Благодаря своей приверженности принципиальной идеологической линии», как сообщает его официальная биография, он «в итоге стал видным членом партийного руководства в Египте».
В феврале 1963 года в Ираке свершилась «революция 14 Рамадана» (8 февраля), покончившая с режимом Касема. Она была осуществлена баасистами вместе с сочувствующими им военными. 13 февраля Саддам возвращается на родину, где ему пришлось довольствоваться довольно незначительным постом: его назначили членом Центрального крестьянского бюро. В течение последующих девяти месяцев он активно занимается партийной работой, справедливо указывая руководству на многочисленные ошибки, которые могут привести «к самым негативным последствиям». Его оценка сложившейся политической ситуации оказалась пророчески верной. В ноябре 1963 года, после девяти месяцев у руля, БААС лишилась власти.
Саддам Хусейн по этому поводу говорил: «В 1963 году Партия арабского социалистического возрождения совершила в Ираке революцию, свергла режим Абделя Карима Касема и захватила власть в свои руки. Однако отсутствие у партии необходимого опыта, возраст членов ее руководства, которые в основном были еще недостаточно зрелыми молодыми людьми, различные арабские и внутренние иракские контрреволюционные акции ощутимо ударили по партии, и она лишилась власти 18 ноября 1963 года, причем определенная часть поддержала ее удаление…
Когда произошел антипартийный переворот, я почувствовал себя ответственным за весь Ирак, но также с не меньшей ответственностью — и борцом за всю арабскую нацию. Я был одним из партийных деятелей, когда потерпела поражение революция 1963 года, хотя и не входил в высшее руководство. Некоторых из принадлежащих к нему посадили в тюрьму, других новые власти вынудили покинуть страну, а третья часть попала в особое положение, в котором уже не могла играть действенную роль. А я же, охваченный переполнявшим меня чувством ответственности и долга, объединил партию для продолжения борьбы». Как бы мимоходом он подчеркивает: «Выступая на партийном съезде, я критиковал руководство, обратив его внимание на то, что оно заимствовало некоторые сталинистские идеологические методы». (Забегая вперед, скажем, что в будущем Саддам совсем по-иному станет относиться к «наследию великого Сталина».)
Провал БААС в 1963 году не был фатальным для всех членов партии. Лично же для «товарища Хусейна» он оказался скрытой удачей, важным поворотным пунктом в его карьере, за несколько лет сделавшим его одним из самых могущественных партийных деятелей.
После установления в Ираке военной диктатуры Арефа Саддам очутился перед выбором: бежать в Сирию и продолжить борьбу оттуда либо остаться в Багдаде и подвергнуться риску ареста. Он мужественно выбрал второе, не подчинившись Национальному управлению БААС в Дамаске, предписавшему ему явиться в сирийскую столицу. Саддам верно рассчитал, что бегство вполне могло бы быть истолковано как трусость и это могло бы лишить его перспектив внутри партии. Как и многочисленные рискованные решения, принимавшиеся им в последующие годы, этот шаг никак не назовешь необдуманным, ибо он был сделан с учетом всех возможных потерь и при — обретений.
В тот тяжелейший для БААС период сформировалось Временное национальное руководство, одним из членов которого стал и Хусейн, занявшийся сплочением партийных рядов и их очищением от колеблющихся и ненадежных элементов. Уже тогда он ясно отдавал себе отчет в том, какие средства необходимы как для прихода к власти, так и для ее удержания. Им начал создаваться Специальный аппарат (Аль-Джихаз аль-Хас). Этот строго законспирированный орган был известен лишь очень узкому кругу баасистских функционеров под кодовым названием «Джихаз ханин». Ему предстояло сыграть весьма важную роль в жизни не только Саддама, но и всего Ирака. Организация представляла собой тайную структуру, состоящую из наиболее преданных кадров, которые занимались разведывательной и контрразведывательной деятельностью в партии и в стране. Саддам, используя «Джихаз ханин», устранял и уничтожал любую группу или личность, угрожавшие БААС извне, а также ликвидировал неугодные ему фракции и группировки внутри самой Партии арабского социалистического возрождения. Взамен «выбывших» на ответственные посты в партии назначались люди, связанные с Саддамом родственными узами либо отбиравшиеся по принципу личной преданности.
Однако, несмотря на предпринимавшиеся им повышенные меры предосторожности, его все же арестовали на одной из конспиративных квартир. Историю своего ареста Саддам рассказывал следующим образом: «Меня арестовали 14 октября 1964 года и заключили в Главное управление безопасности. Трудно даже описать вид этого управления… Отовсюду раздавались стоны человеческой боли и страданий. Хотя мой арест произошел через полтора месяца с начала волны террора, череда пыток к этому моменту не прекратилась. Возможно, что мне пришлось пережить меньше, чем другим, ибо они стали ограничиваться американскими методами — меня связывали сзади и на три дня оставляли на стуле без сна».
