Публицистика 1987 - 2003 годов - Федин Василий Тимофеевич (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Среди генералитета и высших военачальников, присутствующих на том военном совете, было достаточно недовольных Жуковым. Одни были недовольны за чрезмерную, по их мнению, требовательность, другие завидовали его карьере. К сожалению, человеческие слабости присущи и высоким военным чинам.
Сталин внимательно выслушал всех, но нелепому обвинению в том, что Жуков - заговорщик, не поверил. Тем не менее Высший военный совет ходатайствовал перед Совмином о снятии Жукова с занимаемых постов. Однако, по инициативе Сталина он был назначен на достаточно высокую должность - командующего Одесским военным округом. Решение Высшего военного совета, утвержденное Советом министров СССР, было изложено в приказе Министра Вооруженных сил СССР от 9 июня 1946 года. В нем подробно излагались претензии к Жукову, но ни слова ни о каком заговоре в нем не было, хотя о письме А.А. Новикова и упоминалось.
Таким был официальный документ. Все же остальное - только версии, опирающиеся на рассказы тех или иных людей. Но Карпов категорично характеризует всю эту историю как «одно из преступлений Сталина». Автор настолько ослеплен собственными эмоциями, что забывает: квалифицировать деяние как преступление может лишь суд, а не всякий, кому вздумается. Нельзя не заметить, что односторонняя, предельно негативная оценка всей деятельности Сталина особенно характерна для книги Карпова о Жукове, что не может не вызывать протест у беспристрастного читателя. История с первой опалой Жукова подана в пересказе статьи полковника Светлишина в «Военно-историческом журнале». При этом Карпов же и, подмечает ее существенную некорректность.
Рисуя негативный портрет Сталина, писатель ссылается и на такое свидетельство: «О том, как он готовился (якобы принимать парад Победы — В.Ф.), стало известно от его сына - Василия Сталина, который позднее в кругу собутыльников разболтал тайну своего самолюбивого отца».
Таков уровень «источников информации», на которые опирается Карпов в своих домыслах! Его же основной вклад в повествование следующее утверждение: «Мне кажется, Сталин втайне, в глубине души завидовал Жукову — его одаренности, блестящему полководческому таланту... не я первый высказываю предположение, что ощущение своей посредственности порождало у Сталина целый комплекс недобрых чувств, стремление принизить талантливых людей».
Чтобы опровергнуть этот вздор о «посредственности», достаточно назвать воспоминания людей, которые хорошо знали Сталина - Горького, Шолохова, Алексея Толстого, Константина Симонова, свидетельства десятков, сотен их современников. Из военных, например, К.К. Рокоссовского, А.М. Василевского. А.Е. Голованова... Я уж не говорю об оценках зарубежных великих писателей - Ромен- Ролл ана, А. Барбюса, Л. Фейхтвангера, о высказываниях Рузвельта, Черчилля, де Голля. Все это широко известно.
Стоит задуматься вот над чем. В 1946-м в присутствии Сталина в защиту Жукова выступил смело и решительно маршал П.С. Рыбалко. Но вот при рассмотрении дела Жукова на пленуме ЦК КПСС в 1957 году в присутствии Хрущева в его защиту не решился выступить никто.
И еще напрашивается одно соображение: Сталин поступил с Жуковым куда как гуманнее, чем Хрущев.
К сожалению, версии Карпова, высказанные еще в его первой книге о Жукове, должного разбора не получили. Меня, например, настораживает в той книге уже сам подзаголовок в скобках - «Литературная мозаика». Похоже, это своего рода оговорка: мол, не взыщи, читатель, если с чем-либо не согласишься - в книге содержится и «художественный вымысел». Кстати, в той книге немало вымыслов и домыслов, есть и масса противоречий между самими приводимыми фактами и авторской их интерпретацией. Есть голословные утверждения и очевидная неправда, особенно, когда речь заходит об оценке деятельности Сталина.
Похоже, это-то и было социальным заказом «на самом верху»: воспользоваться воспоминаниями о Жукове для того, чтобы в очередной раз предвзято обрушиться на предвоенную нашу действительность, исказить события, связанные со строительством Советской армии, свалить ответственность за все беды на Сталина и его окружение, раздуть масштабы репрессий, оскорбить поколение 30-х годов, выгородить непосредственных виновников трагических для нашего народа событий 41-го года.
Чтобы не быть голословным, приведу несколько цитат из книги. «Весь командный и рядовой состав нашей армии в годы войны жил под постоянной угрозой расстрела» ([31], стр.332)... «В речи Сталина (3-го июля 1941 года - В.Ф.).. есть и явная неправда. Например, в первом же абзаце он говорит: «Лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты...» (стр. 290)
О том, действительно ли «весь командный и рядовой состав» жил «под постоянной угрозой расстрела», пусть расскажут ветераны. Мне доводилось от многих из них слышать, что подобные оценки, заполнившие ныне демпрессу, - чистейшей воды вымысел. Что же касается речи Сталина, то разве можно упрекать его за такие слова? К тому времени, кстати, многие лучшие дивизии врага, действительно, были уже изрядно потрепаны. Например, танковые дивизии Клейста под Дубно, Бродами, Луцком, 31-я и 45-я дивизии в районе Бреста, выбитые немецкие войска из Перемышля и многие другие, о чем свидетельствуют и многочисленные немецкие источники. Галь- дер в своем широко известном «Военном дневнике» в тот период записал: «24 июня 1941 года... Количество убитых и раненых остается в пределах допустимого. Показательны весьма большие потери в офицерском составе». 25.06.41 г.: «Подтверждается, что 45-я пехотная дивизия, по-видимому, зря понесла в районе Брест-Литовска большие потери». 26.06.41 г.: «Группа армий «Юг» медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери...»
г.: «...Сопротивление превосходящих по численности и фанатически сражающихся войск противника было очень сильным, что вызвало большие потери в составе 31-й пехотной дивизии». 29.06.41 г.: «На фронте группы армий «Юг» все еще продолжаются сильные бои. На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11 танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало большой беспорядок в нашем тылу в районе между Бродами и Дуб- но». О потерях немецкой авиации к этому сроку (к 3 июля 1941 г.) имеется свидетельство немецкого историка авиации Греффрата в книге «Мировая война 1939-1945 годы» : «В свою очередь и потери немецкой авиации не были такими незначительными, как думали некоторые. За первые 14 дней боев было потеряно самолетов даже больше, чем в любой из последующих аналогичных промежутков времени. За период с 22 июня по 5 июля 1941 года немецкие ВВС потеряли 807 самолетов всех типов».
Вместе с тем в выступлении Сталина была сказана и горькая правда о положении дел, о потерях нашей территории. Главное же в речи 3 июля 1941 года - четкая программа борьбы с врагом.
А вот еще примеры легковесного сочинительства В. Карпова: «...мы обеспечивали стратегическим сырьем Германию перед началом войны против нас же» (стр. 141): «Вот так обманывали нашего «мудрого и гениального вождя народов», и так бездарно он отдавал столь необходимое нам самим стратегическое сырье» (стр. 453).
Но тот же Гальдер во 2-м томе своего дневника записал 13 марта 1941 г.: «Русские начинают становиться скупыми. Нефть поступает лишь небольшими порциями, за зерно затребовано 40% надбавки в цене. Мы прекращаем поставки угля и задерживаем поставку крейсера... Без русских поставок мы сможем на имеющихся запасах в случае крупного наступления прожить два - два с половиной месяца». Из этой записи Гальдера видно, что, во-первых, мы снабжали Германию сырьем не без пользы для себя. Взамен наряду со многими товарами мы получали уголь, которым, видимо, заправлялись наши суда, курсирующие мимо германских берегов. Во-вторых, мы держали немцев на голодном нефтяном пайке, не создавая у них стратегических запасов, снабжая их «небольшими порциями» уже за 3 месяца до начала войны.
Уместно напомнить и слова адмирала Н. Г. Кузнецова из его статьи «Крутые повороты», опубликованной в «Правде» 29 июля 1988 года: «Разговаривая со многими партийными и военными руководителями, я слышал вполне законный упрек в перегибе с репрессиями, но никогда не слышал о его (Сталина - В.Ф.) глупых решениях или безграмотных предложениях, какой бы отрасли это ни касалось». А Гальдер 25.12.40 г. записал в дневнике: «Сталин умен и хитер...»
