Конец подкрался незаметно - Веллер Михаил Иосифович (электронная книга .TXT) 📗
Что стоит на рубле — под рублем и развалится.
Цивилизация, где женщина легко становится шлюхой, как бы продолжая при этом оставаться нормальной женщиной, — это обреченная, больная, меченая знаком близкой гибели цивилизация.
Переставая вообще оперировать понятием «порок» — мы тем самым перемешиваем порок с нормой воедино и теряем нравственные ориентиры. Это значит что? Это значит: стремление к деньгам остается, а стремление к чему-то большему, что главнее денег — как-то исчезает.
Упрощение структуры, энтропия, спад энергетики, путь в хаос; и не пакуйте чемоданы, Харон берет только одну монету.
Содом и Гоморра.
18. Честь и честность? Когда-то не понимавшие воровства и обмана персы презирали греков: «Что можно сказать о народе, который определил специальные места, где люди обманывают друг друга?» Имелась в виду торговля на рынках.
И вот мы живем в рыночном мире.
«Сегодня один законник с портфелем прикарманит денег больше, чем сотня ребят с пистолетами», — поучает гангстер-ветеран своих детей.
Не пойман — не вор: вот принцип цивилизованного правового общества. Все могут знать, кто обокрал человека (предприятие, город, отрасль, страну) — но если это невозможно доказать юридически, со скрупулезным соблюдением всех параграфов процессуальных норм — вор пребывает в статусе честного человека и полноправного гражданина, и ходит с гордо поднятой головой. Все могут знать, что он запугал потерпевших и убил свидетелей — но коли исчезли доказательства, то не моги замарать кристального человека публичным подозрением. Не то влиятельный адвокат, при связях и взятках, выиграет вчиненный тебе иск о защите чести и достоинства, обдерет на кучу денег и выставит на посмешище.
Не кодекс чести, не поединок, не общественное мнение — но наемные бойцы и платные крючкотворы обеспечивают «честь» циничному хищнику.
Можно обокрасть пенсионеров и сирот, изнасиловать девушку и зарезать спящего — и, обеспечив себе деньгами, угрозой и хитростью оправдательное решение беспомощного суда, продолжать оставаться влиятельной личностью, определяющей судьбы общества.
А неформальное неуважение никого не волнует. Достаточно формального. Плюс уважение к силе.
19. Совесть? Можно обмануть, можно предать — это нормально, это тактика поведения. Схваченного за руку афериста совесть не беспокоит — лишь бы сохранить больше денег и не сесть в тюрьму.
Разницы между честным и бесчестным человеком практически не существует. Вроде бы все ее и знают — причем знают тоже все меньше, — а вроде бы ее и нет. «После рукопожатия бизнесмена пересчитай пальцы на руке», — советует добродушная шутка.
Этика пауков в банке. Если ближний хочет тебя кинуть — будь настороже, не доверяй и проверяй, и не обижайся — не на что, тут ничего личного, это просто бизнес, нормально, такова жизнь: держи дистанцию и продолжай поддерживать отношения, если это тебе зачем-то нужно.
20. Не убий? Ну — всегда и воровали, и обманывали, и убивали. Но всегда знали, кто есть кто, и в душе относились соответственно.
Сегодня меняется само отношение. В сторону безграничного расширения нормы.
«Киллер» — это совсем не то, что «душегуб» или «убивец». Это такая профессия. Такой бизнес. Непростой, опасный и даже романтичный. Убитый — неважен, отнятая жизнь — неважна, это просто условия игры. Киллер может быть честным, чувствительным, не лишенным благородства — в общем, привлекательным человеком. Таким нередко изображают его киношники, беллетристы и журналисты — те, кто формирует мнение общества.
И не врага ведь заклятого убить — а незнакомого человека, за деньги, хладнокровно и деловито.
«Наемный убийца» — это был пария, подонок, неприкасаемый. Недочеловек. А киллер — это почти рыцарь плаща и кинжала, «Подвиг разведчика». Крутой парень, профессионал, спецназовец-неформал.
Все можно. Все можно.
21. Не давай денег в рост? Ну что вы, деньги — это товар, их прокат имеет свою стоимость, банковская система — основа современной экономики. Это правильно, это хорошо, куда ж мы без экономики. Честь и слава банкирам?
Знаете. Мы в основном не вегетарианцы. Мясоеды. И любим это дело. И, кстати, работа мясника — не только необходимая, но и тяжелая работа. Но никто, кажется, не заявлял, что перерезать горло теленку — это хорошо. И даже отрубить голову менее осмысленному и трогательному гусю. Жизнь такая. Что делать. Есть надо.
Ростовщики нужны. От них польза экономике. Спрос на них рождает предложение. Перед ними заискивают.
Но как-то до последних времен ростовщик и рыцарь не уравнивались в престиже и общественном к ним отношении. И более того — никогда ростовщик не объявлялся более почетным гражданином, чем прочие, на том основании, что у него больше денег. Деньги-то у него брали, а самого-то скорее презирали: нашей нуждой пользуется, кровосос, и нашим трудом богатеет.
И вот капитализм, демократия, экономика и процветание. И всякий труд почетен, и всякое богатство почтенно, а собственность священна. И заискиватели, подконтрольная пресса и морально недоразвитые ученые-экономисты (некоторые) стали объявлять ростовщика венцом творения. Солью земли и осью государства.
Меркантилизация морали. Сближение морали к материи. Поглавнение земного и золотого. Ослабление морали как оппозиции земному набитому брюху. Кто платит, тот заказывает музыку. И не блаженны нищие. И если ты такой умный, то отчего не богатый: сугубо материальный успех наделяется умственными и моральными достоинствами. И богатые сквозь золотое игольное ушко шире Триумфальной арки первыми въезжают в Царствие Небесное на лимузинах.
Золотой телец.
Сближение морального с сугубо материальным означает все то же — снижение разности потенциалов, ослабление импульса к развитию общества, снижение энергетики — упрощение структуры.
22. Паразитизм. Развитые социальные гарантии позволяют все большему числу людей жить не работая: пьют-едят, живут в домах и одеваются.
И они не стыдятся этою — этого хотят, добиваются, ловчат, хвастаются друг перед другом обманом государства — то есть налогоплательщиков, работников, которые их содержат. «Социальщики» борются за свои права, выходят на демонстрации.
Мораль дармоедства охватывает все более широкое пространство в цивилизованных странах. Специальные организации вышибают из бюджетов деньги на содержание физически полноценных людей, которые согласны отнюдь не на любую работу, а все чаще и вообще не хотят работать — и так хорошо.
С одной стороны — это признак мощи государства. А с другой — падение мотивации к труду. А любое поощрение безделья — есть что? — шаг к саморазрушению.
23. Социальные гарантии и этническое замещение. Пенсионерам надо обеспечить высокий жизненный уровень. «Социальщикам», которые по тем или иным причинам не хотят занимать имеющиеся рабочие места, тоже надо обеспечить «цивилизованный» жизненный уровень. А рождаемость низкая, молодежи все меньше, и людей рабочего возраста на решение всех трудовых проблем государства не хватает. Некому кормить пенсионеров и социальщиков! Что делать?
Ввозить рабочую силу.
Откуда? Из более бедных и населенных стран. Из третьего мира.
И приезжают иммигранты. И хватаются за любые работы. И всеми правдами, а также неправдами, получают права гражданства. И рожают детей — стопроцентных граждан этих стран. Много детей. И дети выбиваются в люди и рожают своих детей. И что дальше?
А дальше иммигранты первого поколения выйдут на пенсию. А частично они, частично их дети-внуки сядут на социал радостно, потому что жить на социале в Дании куда сытнее и слаще, чем ломать горб в Турции или Пакистане. А другие дети-внуки будут их содержать. Европейцев к тому времени станет все поменьше, а иммигрантов и их потомков побольше. Далее по кругу.
И понадобятся новые иммигранты на грязные и маловыгодные работы, потому что свои граждане, невзирая на происхождение и расу, на дешевку и грязь не падают. Лучше на социале посидят.
