Тайны Англии - Черняк Ефим Борисович (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Организатор заговора, весьма удовлетворенный, просил главу иезуитов сохранить в тайне этот разговор, пока он, Кетсби, будет оставаться в живых. И отец Гарнет с готовностью исполнил его желание. Правда, после столь многозначительного замечания Кетсби иезуит твердо решил ещё раз встретиться с ним и предостеречь от необдуманных предприятий. Но так уж получилось, что встреча не состоялась. А Гарнет о своих похвальных намерениях сообщил значительно позже, когда в его интересах было настойчиво доказывать, что подобные благие побуждения у него действительно имелись. Кетсби же мог использовать разговор с Гарнетом для вербовки новых членов, убеждая колеблющихся в поддержке и одобрении церкви.
Во вторую или третью неделю июля Кетсби как верующий католик рассказал о заговоре, исповедуясь иезуиту отцу Тесмонду, а тот где-то между 23 и 25 июля сообщил тоже на исповеди об этом своему начальнику Гарнету. По утверждениям, исходившим от Гарнета и вообще из иезуитских источников, он был потрясен тем, что узнал, всячески осуждал этот план заговора, о чем сообщил в Рим, но ничего не мог поделать, будучи скованным тайной исповеди.
Трудно разобраться до конца в этих сплетениях полуправды и прямой лжи. Папская политика в эти годы не раз претерпевала изменения, колебалась от старой неприкрытой враждебности к английскому правительству до попыток удержать своих сторонников в полном повиновении этому правительству в надежде на переход Якова I в католичество или по крайней мере на отмену законов против католиков. (Правда, как раз летом 1605 года началось новое усиление этих репрессивных законов.) Быть может, Гарнету показался нереальным план восстания. Наконец, весьма вероятно, что свидетельства иезуитов представляют собой ловко и заранее составленные оправдательные документы. Во всяком случае совсем неубедителен довод, что иезуиты не выдали заговора, чтобы не нарушить тайну исповеди. Подобный аргумент способен вызвать лишь улыбку у всех, знакомых с деяниями ордена.
Вскоре после того как Гарнет — даже по его собственному признанию — узнал о заговоре, он решил покинуть Уайт-Уэбс. Его, как и в других поездках, неизменно сопровождала «миссис Перкинс» с сестрой. Слугам был дан строгий приказ держать дом всегда готовым для принятия тех джентльменов, которые ранее посещали гостеприимных хозяев. Провинциал и обе леди отправились после этого в Хотерс, имение Эверарда Дигби, богатого католического землевладельца. Оттуда в сопровождении нескольких десятков католических помещиков они двинулись к источнику святого Уинфрида в графстве Флинт (в Уэльсе), предпочитая держать путь через серединные английские графства, где значительная часть населения оставалась верной католицизму.
28 июля правительство объявило, что открытие парламентской сессии переносится с 3 октября на 5 ноября. Заговорщики, снова съехавшиеся в Лондон, делали последние приготовления. Фокс и Винтер проверили, не отсырел ли порох, и пополнили его запасы. Кетсби продолжал закупку лошадей якобы для добровольческого полка. В то же время он вовлек в заговор уже известного нам Эверарда Дигби, которому было поручено возглавить католическое восстание в его предполагаемом центре — графстве Уорик, и Френсиса Треша-ма, кузена Кетсби и Винтера, являвшегося зятем католического лорда Монтигля. Трешам вступил в заговор после серьезных колебаний, очень поздно — 14 октября 1605 года. Роли Трешама в последующих событиях, во многом неясной, но безусловно важной, нам еще не раз придется коснуться в нашем рассказе.
«Пороховой заговор» был подготовлен. Мина подведена, и Фокс, которому поручалось произвести взрыв, уже присоединил к мешкам с порохом длинный фитиль. За четверть часа, пока огонь добрался бы до мины, Фокс предполагал сесть в подготовленную поблизости лодку и отъехать возможно дальше от здания парламента. На реке Фокса должно было ждать судно, которое немедля доставило бы его во Фландрию. Там он смог бы сообщить Оуэну и Уильяму Стенли, что наступила долгожданная минута действия.
Осталось десять дней до открытия парламентской сессии.
В субботний день 26 октября вечером лорд Монтигль, живший в Монтагю-Клоз, близ бессмертного шекспировского театра «Глобус», неожиданно отправился ужинать в свой замок Хокстон, который он получил в приданое за своей женой Элизабет Трешам. До смерти королевы Елизаветы Монтигль вместе с другими будущими участниками «порохового заговора» принимал участие в мятеже Эссекса, за что его принудили уплатить разорительный штраф более чем в 5 тыс. фунтов стерлингов. Лорд Монтигль находился в более или менее близком родстве со многими заговорщиками, поддерживал дружеские отношения с Кетсби, Френсисом Трешамом, на сестре которого он был женат, с Томасом Винтером, который служил в его свите, и другими. Однако после вступления на престол Якова Монтигль объявил в письме к королю о своем желании принять англиканство. Вслед за этим Монтиглю были возвращены его имения, и он был сделан членом палаты лордов. Монтигль к этому времени уже пользовался доверием и поддержкой Роберта Сесила. Об этом не могли знать Кетсби и его товарищи. Тайное стало явным лишь спустя три с лишним столетия, в результате тщательного исследования семейного архива Сесилов.
Итак, вечером 26 октября Монтигль отправился ужинать в Хокстон. Его гостем был Томас Уорд, дворянин из свиты лорда Монтагю, примкнувший к заговору, хотя и не принявший присяги. Когда дружеский ужин был в разгаре, в комнату вошел паж, державший в руке письмо. По словам пажа, письмо было передано ему незнакомцем с просьбой вручить его лично в руки лорда Монтигля. Тот сломал печать и передал бумагу Уорду с просьбой прочесть ее вслух.
В этом знаменитом письме, составленном очень туманно, Монтиглю советовали, если ему дорога жизнь, не присутствовать на заседании парламента, так как Бог и люди решили покарать нечестие «страшным ударом». Двусмысленное, но полное тревожных намеков письмо было прочитано Уордом в присутствии пажей и слуг, которые тем более были поражены происходящим, что Монтигль немедля встал из-за стола и приказал седлать лошадей. В 10 часов вечера после бешеной скачки он на взмыленном скакуне подлетел к правительственному зданию Уайт-холлу. Несмотря на поздний час, в нем находились сам Сесил и четыре лорда-католика — Ноттингем, Нортгемптон, Вустер и Сеффолк, которые были введены в состав королевского тайного совета. Лорды пришли на ужин к Сесилу, но, несмотря на довольно поздний час, еще не сели за стол. Поспешно вошедший в зал Монтигль передал Сесилу полученное таинственное письмо. Присутствующие прочитали письмо и приняли решение сохранить все дело в глубокой тайне, ничего не предпринимая до возвращения короля, который охотился в Ройстоне и вскоре ожидался в столице. Монтигль, однако, не счел необходимым скрывать этого решения от Уорда, который и так был знаком уже с письмом.
…Поздно ночью с воскресенья на понедельник Уорд ворвался к спящему Винтеру и рассказал о происходившем. На рассвете Винтер, разыскав иезуита отца Олдкорна и Джона Райта, помчался с ними в Уайт-Уэбс, где находился Кетсби. Но упрямый Кетсби и после получения рокового известия еще не считал дело проигранным. Он не верил, что тайна заговора открыта. Быть может, заявил Кетсби, это результат интриги Френсиса Трешама, который только что получил богатое наследство и еще менее, чем раньше, скрывал свое неверие в успех задуманного дела.
Необходимо было удостовериться, открыта ли тайна подвальных сводов парламентского здания, известно ли Сесилу о находившемся там порохе. Кетсби решил послать Фокса проверить, как обстоит дело. Винтер, правда, заметил, что это очень опасное поручение, но Кетсби мрачно заявил, что забота о сохранности пороха — долг Фокса, и кроме того, его необязательно посвящать в причины, вызвавшие надобность в дополнительной проверке.
Рано утром в среду Фокс направился в столицу и незаметно пробрался в подвал. Достаточно было открыть дверь и сделать несколько шагов, чтобы перестать беспокоиться. Все искусно сделанные Фоксом отметки, которые наверняка были бы задеты, если бы кто-либо заходил в подвал, оказались на своих местах. Вернувшись в Уайт-Уэбс, Фокс сообщил, что мина осталась нетронутой и не обнаруженной лазутчиками Сесила.
