Квази - Маканин Владимир Семенович (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
Скромную, малозаметную тропинку, по которой долгие века шагало ММ, уже не узнать: тропа необыкновенно расширилась, А ММ знай наращивает свой шаг. Относительные неудачи XX века (первого века капитальной ММ-продукции), то бишь крушение квазирелигий, вряд ли охладят людскую массу, взятую в целом, так как дефицит веры и усреднение общества — главные составляющие квазирелигий — продолжают работать на ММ.
Конечно, рядом с разбухшей ММ-тропой продолжают мчать по шоссе прекрасные автомобили самых совершенных марок. Но если людская масса запрудила площадь и если люди, как водится, идут плечо к плечу, намного ли машина быстрее человека? Машина может вовсе стать, не в силах продвинуться и на шаг. Владелец ее в итоге из машины выйдет и вмиг сольется с толпой, проглоченный ею. (Что значили, скажем, гениальность Циолковского и интеллектуальная и организаторская мощь Королева, если ракеты стали принадлежать советской квазирелигии с той же легкостью и обязательностью, как стул или таз.)
КАКИЕ ПРЕКРАСНЫЕ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ бились в нашем веке с проснувшейся людской массой!.. Меряя массу своей собственной (личностной) мерой, они словно бы фехтовали с воздухом, нанося уколы незримым (и вполне неуязвимым) струям воздушного потока. С поразительной чуткостью услышал шаги тысячных толп Ортега-и-Гасет в «Восстании масс», где он и высказался на этот счет без обиняков. Разумеется, бой за свободу личности от всякой толпы, в том числе и усредненной, не может не впечатлять. Отвага Ортеги — отвага противостояния культуры пришедшему на площадь многоликому рабу, то бишь людской массе (о «грядущем хаме» писали и наши апокалиптики, но не так умно), — бескомпромиссна и благородна. Однако Ортега едва-едва перевалил половину века. Не дожил. Не его вина. С точки зрения конца века, он (такой умный) видел восстание масс там, где была слепая, полурелигиозная работа масс: первые поделки проснувшегося мифо-религиозного сознания.
И Камю всерьез полагал, что в XX веке речь идет о бунтующем человеке. (Романтика бунта, романтика борьбы без правил ослепляла. Как и положено ослеплять нас, наследовавших романтическим векам.)
Сизиф, непокорность смертных, абсурд бесстрашия — сколько красивых образов и высоких слов, так далеких теперь от нас, продолжающих жить в последние годы XX века. Нам уже слишком заметно, что Камю (мощная индивидуальность), чтобы людскую массу понять и по-своему простить, ставил себя (Альбера Камю) на место серединного человека. И своей собственной личностью объяснял суть: объяснял, как бы он, Камю, будучи рабом, мог бунтовать и какой бы в этом был непреходящий (хотя и трагический) смысл.
Абсурден творческий (и одновременно смертный) индивидуум, но нет абсурда в толпе на площади, в яростном и все сносящем беге толпы (как, скажем, и в беге лошади), никогда не знавшей и не знающей посейчас о том, что она смертна. Серединный человек полагает, что он как раз и отдаляет смерть, принимаясь за свою примитивную мифо-религиозно-творческую работу: за безжалостную расчистку площадей (под квази) в общественном сознании для капищ и памятников новым идолам.
ЖИВОЙ ГОЛОС ТОЛПЫ воспроизводим. Бодрийяр ввел термин — исчезающая реальность. ММ отвечает: «Верно, мэтр. Для вас, пишущих и думающих, реальности уже как бы нет. Но зато я (ММ) леплю ее, как глину, беспрерывно...» (Людская масса творит напрямую — из живых, и теплых, и движущихся имяреков делая Мэрилин Монро или Мао.)
И не исчезающая реальность, а, быть может, ускользающая, иронизирует над пишущим человеком толпа (мол, может, перевод с французского утратил слегка в оттенках). Мол, жизнь живая так и будет уходить, ускользать от писателей, философов, интеллектуалов все более и более, поскольку в XX веке ее перехватило ММ, религиозно-творческое рвение толпы... (Квазирелигиозное, скажем мы.)
Но если всерьез-то — разве хоть один из вас (продолжает толпа) способен состязаться с ММ, у которого как-никак в ряду достижений прошлого есть такие ослепительные мифологии и великие религии?.. неужели кто-то из вас может бросить вызов — вы только вдумайтесь! ведь это не книгу написать и не эссе предложить — религия, вот ведь как!..
Так неужели кто-то из вас в здравом уме и твердой памяти может решиться на что-то подобное? кто?.. Назовите имя. Пожалуйста, имя. Нет-нет, разговоры побоку — имя!.. Чего стоил в своих попытках и в своем стариковском вызове хоть Лев Толстой? много ли преуспел?.. Или вот Ницше. Уж на что отчаянен. И сколько проповеднического жара в его Заратустре! И ведь как похоже на истинное пророчество, как поражает новизна мысли и каменность текста. А что в итоге?.. — а в итоге великий философ, место на полке философов, не более того. (Место на полке философов после смерти, и место в психиатрической клинике при жизни. Оставь надежду всяк не туда входящий...)
Толпа (людская масса) продолжает с некоторым даже снисхождением в голосе: «Н-да-а-а... Ваше время на исходе, господа сочинители и господа мыслители, — сумерки, ночь. А вот мы, массы, только начинаем. (Если надо, мы прихватим и ваши идеи.) И весь XX век — это наше утро...»
СТРОИТЕЛЬСТВО БАШЕН, которые не достигли высоты неба, а потому и были разрушены или разрушились сами, — вот что напомнили квазирелигии XX века.
Но ведь и в XXI веке великие религии прошлого вряд ли, увы, усилят свое влияние. Недостаточность (незадействованность) веры будет подталкивать вновь гордыню серединного человека к действию. Незанятость неба будет давить. И чтобы заполнить пустоту над головами, усредненная людская масса будет снова и снова возводить башни. Отважные чертежники наметят ничтоже сумняшеся этаж за этажом. А чтобы занять трудом весь люд (до последнего человека), чертежников в свой час сменят обожаемые массой надсмотрщики-герои и надсмотрщики-полубоги. Они, конечно, появятся не промедлив. (ММ их создаст, и какой же простор для творчества!) Орлиным взором полубог будет наблюдать сверху, ударом ноги сталкивая с башни вниз, на землю, на груду стройматериалов, неугодного (или уставшего) чертежника. О простых работягах и говорить нечего: их будут класть взамен кирпичей. Миллионы и миллионы жертв в угоду башне, а затем неожиданная ее самоисчерпанность. И остановка строительства. И — саморазрушение... (Все это мы знаем.)
Можно, разумеется, и на саморазрушающееся строительство в грядущие века смотреть с оптимизмом. И думать (и верить), что однажды пробы увенчаются и некая новейшая великая религия воссияет. И ведь как-никак массы обрели голос, нашли себя. И никакого вам конца истории — скорее уж и впрямь ее своеобразное начало. Отчего бы и не увидеть в творческом порыве масс, так явно означившемся в XX веке, очередной виток вечно продолжающейся жизни (и заодно — пинок под зад всей эсхатологии, вместе взятой). Можно думать над этим и этим жить. И, предчувствуя приход, «всем сердцем, всей душой слушать музыку» грядущих квазирелигий.
Но можно смотреть с пессимизмом. И даже ощущать признательность природе за то, что жизнь коротка и что мы дальнейших творческих усилий толпы не увидим. Новые квазирелигии — это новые в угоду им (для их фундамента) бесконечные человеческие жертвы. Разумом еще как-то можно понять, охватить, посчитать, назвать со всей гласностью 10 или 25 миллионов репрессированных и казненных. Ума на это хватит. Но не хватит сопереживания. (Не вместить.) Сердце человека попросту устает понимать и оправдывать: мол, все это мы и все это наше. Тихая радость, что мы как-никак смертны и что, слава богу, увидим не всю новизну очередного века, — вот что венчает чувства человека, заканчивающего жизнь на естественном изломе тысячелетия. Мы пожили. Мы свое пережили.
Как оказывается, выбор меж оптимистическим взглядом и пессимизмом — не столько дело вкуса или менталитета, сколько довольно простое дело души. Выбор по склонности. Когда в гигантском концертном зале, в лужниковской ше молодая и свежая толпа, раскачиваясь в такт, вздымая руки и ревя, срастается с ритмом поющей и прыгающей гениальной рок-звезды, можно не сомневаться в том, что все они уже сейчас, в эту минуту, живут в предрелигиозном состоянии. Кто способен часто творить кумиров, тот хочет и готов верить. Кто лепит героев, непременно станет лепить богов. ММ трудится ежедневно, ежечасно. Массы творят... Будут ли тоталитарны или охлотарны новые квази, мы не знаем, но сам факт их прихода можно предчувствовать. Даже в нынешнем временном (и временном) промежутке и как бы затишье.
