Человек в истории - Улицкая Людмила (читать книги без регистрации полные txt) 📗

Особая страница и в ее жизни, и в письмах – отношение к Л. Н. Толстому. Лариса Евгеньевна была потрясена творчеством Льва Николаевича. Вот что она писала сестре в 1903 году: «сегодня буду целый вечер читать дорогого Льва Николаевича. Я каждое его слово беру с уважением и глубочайшей благодарностью читаю его чрезвычайно внимательно и только тогда, когда бываю совершенно спокойна…»

Лариса очень переживает, что церковь не принимает Толстого. Отвергая его учение – отвергает и как великого художника: «Не знаю, что больнее, о чём говорить: о том, как убиваются в России земства или как убивают святые имена, или как убивают цветущую молодёжь. Всё больно и всё тягостно (…) Господи, как же работать-то, где смысл нашей учительской работы? (…) Мы не учителя, а жалкие презренные холопы» (19 августа 1904).

Лариса Евгеньевна была большой поклонницей театра и оперы. Постоянно посещала Городской театр (ныне Драматический театр им. Охлопкова), радовалась строительству нового на месте гостиницы «Россия» (здание ТЮЗа в советское время), с восторгом вспоминала гастроли Московского Малого театра в 1903 году.

В Городском театре была на таких спектаклях, как «Фауст», «Демон», «Кармен» и многие другие. В письме № 114 (без даты) читаем: «Меня же ошеломил “Тангейзер” Вагнера и “Хованщина” Мусоргского. Эти две оперы событие и новый поворотный пункт в моей духовной жизни. Я прозрела (…) до этой оперы я не знала, что есть мир Музыки и что я, в сущности, была лишена этого счастья».

В письмах можно найти немало других свидетельств активной культурной жизни горожан того времени. Трудно поверить, что в такой удаленности от российских столиц Иркутск являлся важным культурным и общественным центром. В частности, в письме от 27 сентября 1906 года Лариса Евгеньевна подробно описывает посещение «синематографа Люмьера», которое потрясло ее: «Я тебе хотела написать, как мы с мамой смотрели нынче синематограф Люмьера. В одно прекрасное время на столбах появляются объявления, что из Парижа приехал инженер Надо, он будет демонстрировать в Иркутске первоклассный синематограф Люмьера, причём печаталась и программа представления. Она была так заманчива, что я, слова не говоря, побежала в кассу за билетами».

Представление давали в здании Общественного собрания по улице Амурской (сейчас это здание Филармонии и ТЮЗа по улице Ленина). В зале была создана атмосфера праздника: «Когда мы пришли, Собрание уже было залито морем света, и гремела музыка. Мы пробрались в первые ряды и заняли свои места. Ну, а потом, когда занавес поднялся, начались такие чудеса, что мы забыли всё на свете и приросли к месту».

Демонстрировался фильм о жизни французов: «Прежде всего он демонстрировал все замечательные здания Парижа и его главные улицы и площади, Эйфелеву башню от основания до вершины, т. е. весь подъём ее, Булонский лес, парки, парижские скачки на всём их пространстве, на громадном расстоянии, от места отправления до приезда к цели, ложи с парижской знатью, весь парижский шик и простую толпу, тотализатор. Набережную Сены показал всю. Затем типы парижских женщин и вообще женщин Франции, их национальные особенности, костюмы и причёски, здесь главное внимание он сосредоточил на британках и нормандках, показывая их во всевозможнейших головных уборах и костюмах. Они были совершенно живые, некоторые из них так раскланивались с публикой, так смеялись или делали такие непроизвольные движения, что забываешь, что видишь это только на полотне».

Ларисе очень понравилось то, что в заключение фильма были показаны сибирские просторы, Уральский перевал: «Просто сердце затрепетало от родных сосновых лесов, гор, дикой и могучей тайги. И опять он снял её на всём протяжении, из вагона снимал, а потому получилось такое впечатление, что ты едешь по железной дороге и смотришь из окна вагона, тем более, что всё время попадаются поезда, и вагоны то и дело мелькают мимо тебя. Теперь он поедет снимать Кругобайкальскую дорогу и типы и виды Забайкалья. Хорошо он заработает за этот выезд из Парижа, публика так валом и валит. Да и в Париже потом заинтересует всех Сибирью; я думаю, и наша Сибирь там фурор произведёт…»

Письма иркутской учительницы раскрывают перед нами незаурядный и в то же время типичный облик русского интеллигента того времени. Даже бытовые письма подчас превращались в многостраничные летописи.

Благодаря письмам, мы прикоснулись к прошлому Иркутска. Теперь многие дома и улицы для нас стали знакомыми и родными, рассказывающими свою историю.

«На острых кончиках штыков

Мигало солнце огоньками»

Первая мировая война в воспоминаниях и фотографиях

Екатерина Андрианова

Александр Колесников

Денис Соболев

п. Красногорняцкий, Ростовская область

В наших семьях память о Первой мировой – это даже не крупицы, а предположения: кто из прапрадедов мог в ней участвовать? К сожалению, уже никто об этом не сможет рассказать. В местных архивах мы с трудом нашли сведения о Георгиевских кавалерах, всего 17 фамилий и больше ничего. Поэтому, когда мы познакомились с воспоминаниями Капитона Мельникова, то поняли, что это настоящий клад для исследования.

Подлинник воспоминаний хранится в краеведческом музее средней школы № 1 хутора Керчик-Савров, расположенного на территории нашего района. Первым их хранителем была дочь автора Мария Капитоновна Мельникова. В конце 70-х годов прошлого века она передала документ Тамаре Васильевне Рыковской, основателю школьного музея.

В воспоминаниях рассказывается о периоде с 1887-го по 1944 год. Время написания – предположительно 1950–1957 годы. Капитон Савельевич делал записи в последние годы своей жизни. Мелким почерком он заполнил 92 страницы толстой тетради, похожей на книгу. Получилась целая энциклопедия жизни одного человека.

Разбирать текст было очень трудно: мелкий почерк, не все буквы четко видны, много непривычных слов. Мельников пишет так, как привык разговаривать, – это не литературный текст, а просто рассказ пожилого человека о своей жизни.

Капитона Мельникова призвали на действительную воинскую службу 26 января 1911 г.: «Я был призван воинским начальником в станицу Каменскую для отбытия военской повинности».

Воинская обязанность была всеобщей. Это означало, что служить в армии были обязаны все подданные Российской империи мужского пола всех сословий.

Определенные категории граждан не призывались на военную службу или пользовались отсрочками от призыва, льготами. В России в начале ХХ века трудоспособным членом семьи считалось лицо мужского пола, достигшее 16 лет. Капитона Мельникова призвать не должны были – он единственный сын в семье; отец умер, и на его попечении находилась одинокая мать и незамужняя сестра, трудоспособных мужчин в доме больше не было.

Матери Капитона – Евдокии Семеновне – предлагали обратиться с ходатайством в управление, чтобы сына не брали в армию. Но она не стала этого делать. Семья после смерти отца жила бедно. Скорее всего, на семейном совете решили, что эта служба даст возможность пережить трудные времена. По воинскому уставу, находящиеся на действительной службе полностью освобождались от всех подушно-государственных, местных (земских) налогов и сборов, от натуральных повинностей. Это положение действовало еще год после окончания службы и перехода в запас.

Капитон без особого желания отправлялся в армию. Молодой человек из далекого степного хутора боялся неизвестности, встреч с незнакомыми людьми.

28 января Мельникова назначают в 81-й Апшеронский пехотный полк, который стоял в городе Владикавказе. Потом осенью 1912 года полк перемещают в Персию.

В годы Первой мировой войны Персия пыталась соблюдать нейтралитет. Однако боевые действия на Кавказском и Месопотамском фронтах захватили и ее территорию. Северный Иран в 1914–1918 гг. заняли русские войска, южный – английские.