Ветка сакуры - Овчинников Всеволод Владимирович (читать книги полностью txt) 📗
При этом решено делать главный упор не на персональный компьютер, а на сотовый телефон. Уже более пяти миллионов японцев имеют мобильники с прямым выходом в Интернет. Через свой аппарат они могут принимать и отправлять сообщения по электронной почте, совершать банковские операции, заключать сделки в сети электронной торговли, и даже рассчитываться за проезд по платным автострадам, не тратя время в очередях перед терминалами.
Итак, Стране восходящего солнца снова приходится догонять Запад, раньше ее устремившийся в век информатики и кибернетики. Японцы, как и прежде, ищут новые пути, пытаются применить в новых целях уже имеющиеся преимущества. Например, как уже говорилось, использовать для выхода в Интенет не персональные компьютеры, которых у них пока меньше, чем у американцев, а сотовые телефоны, с которыми дело обстоит наоборот.
Другая область японского лидерства – роботостроение. Страна восходящего солнца вот уже тридцать лет широко применяет роботы в производстве. На ее долю приходится почти 60 процентов действующих в мире промышленных роботов. Практически безлюдные цехи японских автозаводов выглядят как сцены из научно-фантастического романа. Самые трудные для людей операции, . например сварка кузовов, с безукоризненной точностью выполняют не знающие ни усталости, ни понедельничного похмелья роботы.
Кибернетика почему то особено близка сердцу яонских ученых и инженеров. В то время как их американские коллеги сделали ставку на информационные технологии, японцы изобрели тамаготи – виртуальное существо, привлекающее человека лишь тем, что о нем надо постоянно проявлять заботу.
Огромный комерческий успех имела новинка концерна Сони – собачка Айбо. Этот робот-щенок поворачивает голову на зов, виляет хвостом перед хозяином и лает на чужих. Он был выставлен на продажу в Токио по цене около 2500 долларов. Причем 3000 таких игрушек разошлись за двадцать минут. 2000 собачек Айбо были за четыре дня проданы на Западном побережье США, правда большинство покупателей и там составили японцы.
Если щенок Айбо восхищает как чудо кибернетики, то владелец котенка Тама подчас вообще забывает, что его любимец – робот. Он ласкается к хозяину, мурлычет, закрывая глаза, но способен и выпускать когти. Кибер-котенок, созданный корпорацией Омрон , не только развлекает детей, но и скрашивает одиночество престарелых.
Автор котенка Тама – инженер Таканори Сибата поначалу работал над промышленным роботами. Но теперь стал энтузиастом нового направления.
Я хочу, чтобы роботы вошли в быт людей, стали их спутниками и друзьями…
Воплощеием этой мечты может служить медвежонок Кума, созданный концерном Мацусита. Это робот-сиделка, предназначенный присматривать за одинокими стариками и быть связующим звеном между ними и ближайшей поликлиникой.
Когда 77-летняя пенсионерка Кадзуко Томияма выходит из спальни, она слышит голос медвежонка Кума:
– Доброе утро. Не забудь, что сегодня в 11 часов тебе идти к врачу. Оденься потеплее – на улице 13 градусов.
За этим следует принятый у японцев обмен приветственными фразами. Причем каждый диалог записывается на пленку и передается на пульт местного собеса. Если владелец не отвечает на реплики робота, в ближайшей поликлинике звучит сигнал трвоги и на место выезжает бригада скорой помощи.
– Меня всегда пугала судьба моего одинокого соседа, который умер у себя дома, а люди узнали об этом лишь две недели спустя, – говорит Кадзуко Томияма. – Теперь, под присмотром медвежонка, я спокойна. Приятно, что он помогает в доме – зажигает свет, включает кондиционер, а попросишь – и телевизор.
По мнению инженера Сибата, емкость рынка домашних роботов может составить в Японии 10 миллиардов долларов – а это вдвое больше, чем нынешний рынок промышленных роботов. Так что игрушки вроде щенка Айбо, котенка Тама и медвежонка Кума это отнюдь не пустяк. Да и технологии, нужные для их изготовления, двигают Японию вперед, в век информатики и кибернетики.
Выживет ли «второе сословие»
В Японии не перестаешь поражаться поистине немыслимым для россиян ценам. Арифметически все пересчитывается просто. Раз доллар – это 108 иен и 27 рублей, нужно разделить местную цену на четыре, чтобы получить эквивалент в рублях. Но вот увидел в супермаркете пятикилограммовый пакет риса за 3000 иен. Стало быть по 600 иен или по 150 рублей за килограмм!
Яблоко за 50 рублей, десяток яиц за 70, или банка пива за 80 рублей – это еще куда ни шло. Но ведь в Стране восходящего солнца рис – продукт наипервейшей необходимости. Утром японец крошит в вареный рис сушеные водоросли и запивает супом из моллюсков. На работу берет с собой «бенто» – плоскую коробочку с рисом, кусочком рыбы с солеными овощами. Вернувшись домой, ест что нибудь по-плотнее, но опять же с рисом, а потом укладывается спать на татами из рисовой соломы и задвигает перегородки, оклеенные рисовой бумагой.
Словом, рис всему голова. Не будет преувеличением назвать его не только основой японского быта, но и ключевым фактором формирования национального характера. История японской цивилизации практически не знала ни охоты, ни скотоводства. Ее истоком явилось поливное земледелие. Точнее говоря – выращивание поливного риса на уступчатых террасах, разбитых по склонам холмов.
Чтобы создать и поддерживать в порядке такую систему орошения для монокультуры, не требующей севооборота – дело непосильное для одной крестьянской семьи. Здесь требуется совместный труд сельской общины. Присущий японцам дух коллективизма, готовность ставить общее благо выше личных интересов, верность группе, с которой они связали свою трудовую жизнь – все эти черты японской натуры коренятся именно в рисоводстве.
В феодальные времена крестьяне были вторым сословием. По своему положению в обществе они уступали лишь самураям. Ниже стояли ремесленники, а на последней ступени – торговцы и ростовщики. Сам император поныне почитается первым из земледельцев и каждый год засевает крохотное поле возле своего дворца, чтобы осенью возблагодарить небо собственноручно выращенным зерном.
Еще тридцать лет назад я писал в «Ветке сакуры» о том, что в условиях послевоенного экономического бума «второе сословие» оказалось под угрозой. Из-за индустриализации и роста городов сельские районы обезлюдели, земледелие стало «занятием дедушек и бабушек».Потребление риса сократилось вдвое. Зато японцы стали есть гораздо больше мяса и молока. А поскольку выращивать корма для скота и птицы в Японии негде, приходится импортировать кормовую кукурузу и сою.
После капитуляции Страна восходящего солнца лишилась колоний – Кореи и Тайваня, которые были рисовыми житницами империи. Поэтому по настоянию оккупационных властей правительство принялось убеждать японцев есть американскую пшеницу (начиная с бесплатных булочек в школьных завтраках). В результате хлеб и макаронные изделия вклинились в традиционный рацион.
Хотя сельское население за последние тридцать лет сократилось с 13 до 3 миллиона человек, Страна восходящего солнца попрежнему полностью обеспечивает себя отечественным рисом. (Его ежегодные сборы которого стабилизировались на уровне 10 млн тонн), но в дополнение к этому ввозит около 5 млн тонн пшеницы, а также 20 млн тонн кукурузы и сои.
По урожайности риса – 63 центнера с гектара – Япония занимает третье место в мире после Испании и Южной Кореи. Однако себестоимость здешнего риса очень высока. Большинство японских земледельцев имеют наделы примерно в полтора гектара и лишь на равнинах северного острова Хоккайдо – вдесятеро больше. Поэтому конкурирвать с крупным, поставленным на индустриальную основу, зерновым производством американских или канадских фермеров они не могут.
Чтобы защитить отечественных рисоводов, правительство контрактует весь урожай по рентабельной для крестьян цене, и продает его потребителям даже несколько дешевле. Тем не менее 600 иен за килограмм – это примерно втрое дороже, чем привык платить американец, не говоря уже о нашем брате. Но поскольку дневной заработок токийца адекватен месячному заработку москвича, у жителей японской столицы цена риса не вызывает шока .
