Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки - Семанов Сергей Николаевич (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Советский Союз – общество по традиции сугубо идеологическое. Какие же характерные черты обнаружил Андропов в этой важнейшей у нас области? Начал он с того, что заявил вдруг, что наиболее важны в стране и нуждаются в особой, стало быть, заботе именно «малые нации». Это нечто новое в марксистско-ленинском учении по национальному вопросу. До сих пор в этом учении народы как-то не подразделялись по их численности. Получается вроде, что чукчи или лезгины должны окружаться большей заботой, чем украинцы или узбеки. Но почему? И разве до сих пор малые народности не пользовались у нас – по давней советской традиции – некоторыми привилегиями? Это теоретическое новшество оказалось настолько неловким, что, раз появившись в конце 1982 года, потом нигде ни разу официально не воспроизводилось, хотя цитаты из малочисленных публикаций Андропова появляются чуть ли не каждый день во всех газетах. Весьма характерное суждение, однако; оно стоит внимания…
В июле 1983 года состоялся наконец долгожданный Пленум по идеологии, чего не происходило ровно 20 лет. Материалы Пленума опубликованы скудно, только тексты докладов Черненко и Андропова. Оба состоят из общих слов и призывов, однако если проявить терпение, то в этой монотонной словесности можно кое-что различить. Что же? У Черненко есть слова о «защите социалистического Отечества», о «служении социалистической Родине», отметим, что оба слова написаны с прописной. У Андропова никакого упоминания этих слов нет (хотя бы и с малой буквы), зато есть «особенности переживаемого человечеством исторического периода» (а где же классовый подход?), «единая научно-техническая политика» (что такое?), даже обращение к «другим политикам, более реалистично учитывающим положение» (к каким же, интересно?). Черненко говорил о большом значении русского языка для межнационального общения в СССР, Андропов полностью обошел этот вопрос, хотя перед тем были приняты соответствующие решения и напечатана установочная статья в «Правде». Наконец, Черненко критиковал (очень умеренно) ряд ведомств и учреждений за бездеятельность, в выступлении Андропова критика была в самой общей форме, а никаких конкретных предложений не имелось.
Казалось бы, борьба с воровством и упадком нравственности, если вести ее всерьез, должна сопровождаться общественным движением, открытым и гласным осуждением пороков. Тайная казнь нескольких несчастных завмагов общества не оздоровит. Однако именно при Андропове советская печать утратила всякую боевитость, отдельные вспышки которой проявлялись иногда даже в последние годы Брежнева. Достаточно посмотреть нынешнюю «Правду», эту неописуемо бессодержательную и пустую газету, которая, однако, подает пример всем остальным. Кому-то нужно подавить и загнать в подполье всякую свежую общественную мысль, не допустить разработки мер по врачеванию застарелых и запущенных болезней нашей родины. Во всем этом видится знакомая картина: «Молчать, руки назад!»
Очень жаль, но это все же не политическая линия. Ладно, мы помолчим, дело привычное, мы даже заложим руки за спину, как того требуют, ну а дальше что? Куда поведут наши молчаливые колонны? Никуда не ведут. Никуда. «Разрядка» пока осрамилась, а ничего другого нам, кажется, не могут предложить.
В неясной, пунктирной линии Андропова отчетливо просматривается русофобия в ее самом прямом и очевидном выражении. Разгром провинциальной «Волги», поношение Лобанова, «дело Семанова», обругивание на совещании в ЦК книги В. Белова «Лад», резкое выступление в «Правде» (дважды!) против изучения русской истории и культуры, попытки притеснить Православную церковь, полное изгнание из официального лексикона самого даже слова «русский» – все это (и многое иное) складывается в достаточно красноречивый ряд. К этому же ряду относятся, хоть и с противоположной стороны, следующие факты: возвращение в Москву из Канады оголтелого русофоба Яковлева и его положение ближайшего советника Андропова; появление осенью 1988 года одновременно в «Вопросах литературы» и «Литгазете» руководящей статьи Ю. Лукина, где грубо осуждаются попытки изучать великих русских мыслителей В. Соловьева, Федорова и Флоренского (то, что это указание появилось в газете, многие годы поставляющей кадры для западных антисоветских и русофобских центров, особенно впечатляет); попытка задержать книгу выдающегося русского философа современности Лосева (ее издатели получили строгие взыскания); помилование группы «еврокоммунистов» в институте, которым руководил Иноземцев, а теперь Яковлев, в то время как деятелю русского направления Л. Бородину дали громадный тюремный срок.
Примечательно и то нарочитое внимание, которое Андропов проявляет к советскому еврейству. Первое гласное выступление его в качестве «президента» ознаменовалось публикацией скромного, но выразительного документа: 17 июля был награжден академик Гольданский Виталий Иосифович. Среди тысяч и тысяч награждаемых был избран именно он для первого указа Андропова. Случайность? Возможно. Но вскоре, 8 августа, наградили званием Героя четырех ткачих, одна из них из Биробиджана – Арнаполина Елена Кальмановна. Можно не сомневаться, что это действительно хорошая труженица, но почему из сотен тысяч ткачих (белорусок, узбечек, таджичек, литовок и т.д.) избрали именно ее, да еще в таком малом числе лиц? И разве евреи занимают заметную долю среди работников текстильной промышленности? И зачем было напоминать о липовой «Еврейской автономной области», где «коренные жители» составляют ничтожную долю населения, что вызывает только смех по всей стране – кстати, среди самих евреев в особенности? Не может быть никаких сомнений, что все это было сделано с явным намеком для понимающих. Что ж, намек понят и дал дополнительный отсвет на теоретическое положение о внимании к «малым нациям»…
О жизненном пути Андропова известно очень мало, а все известное – из косвенных источников. Народу и партии не удосужились сообщить даже того, что о всем надоевших космонавтах сообщается с немалыми подробностями. Напомним, что основные вехи биографий Ленина, Сталина, Хрущева и Брежнева народ достаточно хорошо знал еще при их жизни. Жены Хрущева и Брежнева появлялись «в свете», об их детях и зятьях тоже все хорошо знали (каковы уж они были – другой вопрос). С любой точки зрения эта скрытность несколько настораживает. Если уж такой он скромный, зачем ему было брать на себя роль президента, обязывающую к публичности?
Отметим для объективности еще один второстепенный, но любопытный штрих. Западные «голоса» сплошь хвалят Андропова, сочувствуют его «борьбе» с некими «консерваторами», хотя никакие подробности этой «борьбы» почему-то не оглашаются. И еще: об Андропове выступили со скороспелыми сочинениями такие небезызвестные личности, как Авторханов, Рой Медведев и Янов. Оценки, данные ими Андропову, были самые восторженные. Удивительная картина: чеченец, служивший гестапо, а теперь ЦРУ, и два еврея-диссидента вдруг дружно хвалят недавнего начальника Лубянки! «Полна чудес великая природа!»
Андропов оказался явно нелюдим. Он показался было на людях, посетив московский завод, но вел себя угловато, беседовал с людьми неловко. Видимо, это стоило ему такого напряжения, что более он нигде так и не решился публично появиться. В век телевидения политическим деятелям, хочешь не хочешь, приходится показываться на экране. Поначалу показали несколько раз и Андропова. Показали и… перестали. Он оказался удивительно необаятелен даже для советских граждан, куда как не избалованных обаянием своих вождей. На парад и демонстрацию 7 ноября 1983 года Андропов не явился. Это был шок для советского народа! С середины 20-х годов вожди нашей партии и государства всегда стояли на трибунах, даже осенью 41-го. Полуживой Брежнев все же распорядился принести себя на Красную площадь за неделю до кончины. Наконец, состоялся пленум ЦК, где Андропов опять отсутствовал. Неслыханное событие в истории партии! Такого не наблюдалось более 60 лет, с тех пор, когда «завещание» парализованного Ленина зачитали на XII съезде. Но то был все же Ленин. Как бы ни относиться к нему, но он являлся создателем партии и ее признанным вождем, руководителем Октября, теоретиком и партийным публицистом. Ничего даже приблизительно схожего нет у Андропова. Надо обладать огромной уверенностью в своих силах, чтобы так попирать традиции в традиционной стране и при этом по-прежнему получать восхваления на уровне последних брежневских лет. Сказанного довольно. «Вот Он Друг Какой Андропов».
