Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - МакГрегор Ричард (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Юань Вэйши, бывший профессор китайской философии при Университете Чжуншань в Гуанчжоу, придерживался аналогичных взглядов на политическое воспитание. В 2001 году он начал коллекционировать китайские школьные учебники, чтобы сравнить предлагаемую ими трактовку семидесятилетнего периода начиная с опиумной войны и заканчивая падением династии Цин в 1911 г., с текстами из учебников, изданных в Гонконге и на Тайване. «Я пришел в ужас», — говорит Юань. Учебники метрополии были до того насыщены патриотическими призывами «поддерживать» традиционную китайскую культуру и защищать отечество, что в них тонули любые рациональные объяснения присущих Китаю слабостей. Если следовать логике этих учебников, китайская культура «не имеет себе равных», а любое «внешнее зло», посягающее на эту «непревзойденную» культуру, можно отвадить за счет диктатуры или массового насилия. Воспитание на подобных принципах Юань уподобил кормлению ребенка волчьим молоком. Ознакомившись с учебниками, он прямо так и сказал: «Меня изумляет, что наша сегодняшняя молодежь продолжает пить это волчье молоко!»
Основной упор Юань сделал на подачу «восстания боксеров» 1899–1900 гг., событие, опозорившее цинский двор, поскольку осаду древних дворцовых покоев в Пекине удалось снять лишь силами иностранных армий. Эти «боксеры» напоминали современных талибов; происходили они из крестьян и были знамениты тем, что верили, будто восточные единоборства сделают их неуязвимыми для пуль. А еще они люто ненавидели все иностранное. Учебники метрополии, говорит Юань, вполне добросовестно пишут о зверствах и мародерстве иностранных солдат, однако оставляют безо внимания ответное насилие «боксеров» по отношению ко всем иностранцам, без разбора. «Они перерезали телеграфные провода, громили школы, разбирали железнодорожные пути, сжигали импортные товары, убивали иностранцев, а заодно и китайцев, которые как-то были связаны с иностранцами, — писал Юань. — Любой человек и любая вещь даже с небольшим налетом «иностранности» подлежали уничтожению… а в учебниках наших детей об этом ни полслова!»
Статья Юаня была опубликована в небольшом подпольном издании на юге страны в 2002 г. Никто не обращал на нее внимания, пока в конце 2005 г. Ли Датуну не прислали экземпляр этого журнала. Ознакомившись с текстом, Ли тут же загорелся темой и полностью воспроизвел статью на страницах «Точки замерзания» в начале 2006 г., то есть почти через четыре года после ее появления. Он знал, что рискует, однако сумел преодолеть возражения коллег. «Они не хотели ее печатать — это, дескать, вызов компартии», — сказал он. Ли думал, что отставные кадровые работники, просматривающие прессу по поручению отдела пропаганды, его пожурят, да и только. К примеру, указывал он, госкорпорация Центрального телевидения Китая только что выпустила в эфир 40-серийный фильм про династию Цин. Телепрограмма прошла проверку среди историков и была одобрена с разрешения самого Ху Цзиньтао. Точно так же статья Юаня, говорил Ли, касается событий столетней давности, когда «в Китае не было ни марксизма, ни социализма, ни Коммунистической партии».
Но Ли не знал, что Отдел пропаганды уже подготовил для него засаду. За несколько недель до описываемых событий старший редакторский состав «Чжунго цинняньбао» был вызван в штаб-квартиру КСМ, где узнал, что «давление сверху из-за «Точки замерзания» становится невыносимым». Статья Юаня оказалась тем предлогом, которого ждали многочисленные враги газеты. Публикация подверглась ураганной критике в киберпространстве. Юаня назвали «предателем», который «подкапывается» под устои современного исторического обучения. «Политбюро уже решило нами заняться, — сказал Ли. — До этого Отдел пропаганды всего лишь мониторил отзывы интернет-сообщества. Если публикациям рукоплескали, они не предпринимали никаких шагов, потому что боялись разозлить слишком большое число людей. Но когда реакция стала негативной, они решили, что пробил их час». Через несколько дней после появления статьи газетное приложение прикрыли.
Ли отказался сдаться без боя, поскольку решил «оставить след протеста в истории». Он написал открытое письмо, где раскритиковал запрет, и запустил апелляцию по партийным каналам, утверждая, что закрытие издания «противозаконно». «Нам не хотелось оказаться последним поколением репортеров, которые были послушным орудием, «ртами и языками» КПК, — сказал он. — Средства массовой информации всегда являлись сообщниками любой исторической катастрофы, будь то борьба с «правым ревизионизмом», «большой скачок» или «культурная революция». Письмо лишь подлило масла в огонь. Через две недели он был официально снят с работы и переведен в тот же газетный НИИ, где уже провел пять лет после 1989 г. «Второй раз меня сдали в камеру хранения», — шутил Ли, пока рылся в поисках нужных документов в своей квартире на окраине Пекина. Последним, донкихотским жестом Ли и еще одного уволенного журналиста стало длинное открытое письмо, где обсуждалось уничтожение газеты. «Чиновникам разрешается устраивать поджоги, но простым гражданам запрещено даже фонарь зажечь! — писали они. — В их мозгах нет и следа понятия о правах человека».
Решение о закрытии «Точки замерзания» было горячо одобрено консервативными партийцами. «Это нетрудно объяснить, — сказал Ся Чуньтао, историк из Китайской Академии социальных наук. — Как-никак, речь об официальном печатном органе при Коммунистическом союзе молодежи. Они не имеют права публиковать заявления, идущие вразрез с линией партии. Да я бы сам их прикрыл». По словам Ся, проблема заключается в том, что слишком много развелось историков-дилетантов, которые пытаются обсуждать вещи, для осмысления которых им недостает квалификации. «Юань в вузе вовсе не на историка учился, — промолвил он. — Я не к тому, что он не имеет права высказывать личное мнение насчет «боксеров», но ведь это надо делать сообразно историческим фактам, не допуская фундаментальных ошибок».
Теперь, через три года после увольнения, Ли скорее заводится, нежели куксится, вспоминая этот эпизод своей биографии — и не только потому, что настоящий журналист всегда не прочь помахать кулаками. Его атаки на Отдел пропаганды приобрели широкую известность в Интернете. При поддержке японских издателей он выпустил книгу с подробным хронологическим описанием этого дела. А еще Ли активно ведет блог, который служит перманентной платформой для комментариев по вопросам свободы слова. В сравнении с удушливой политической атмосферой после 1989 г., нынешняя реакция властей носит решительно просвещенный характер. «На сей раз люди платят не столь высокую цену, — говорит он. — Они поняли, что могут бороться за свои права».
Гуанчжоуский Юань придерживается аналогичного мнения. До него дошли слухи, что власти провинции Гуандун пожаловались университетскому начальству на публикацию его статьи в «Точке замерзания». Но ректорат сумел отразить нападки.
«Никто ко мне не пришел с претензиями. И в доме тихо, — сказал он, сидя в своей квартире на территории студгородка. — Меня потом человек сорок журналистов спрашивали: «Ну что, притесняют?» А я им отвечаю: «Нет, нет». Мне кажется, как раз такая пропаганда партии особенно на пользу».
Примерно в то же время, когда Ли выгоняли из редакции «Точки замерзания», Ян Цзишэн завершал работу над «Надгробием». Подобно Ли, Ян всегда был репортером-«бомбистом»; впрочем, если Ли позиционировал себя в качестве аутсайдера, Ян «метал снаряды» прямо из сердцевины партийной системы.
Ян начал карьеру в «Синьхуа» в 1967 г. и оставался в этом агентстве до самой пенсии, до 2002 г. Работа на «Синьхуа» давала ему привилегии, которые радикально отличаются от возможностей, доступных репортерам в демократических странах. Успешные западные журналисты опираются на личные таланты и способности раскапывать скандальные факты или поднимать вопросы публичной политики на такую высоту и с такой одержимостью, что власти вынуждены на них реагировать. А вот журналистское могущество Яна всегда проявлялось за кулисами, вне поля зрения общественности. В ответ на вопрос, какие из его публикаций оказали наиболее сильное влияние на политику, Ян не назвал ни одного репортажа из тех, что написал за три десятилетия работы в «Синьхуа» в качестве редактора экономической рубрики. Все его статьи и комментарии, подготовленные для широких масс, проходили проверку и очистку в пропагандистской машине. Их появление в печати было направлено на укрепление государственной власти, а не на ее расшатывание.
