СССР: 22 400 000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы! - Маркес Габриэль Гарсиа (книги серии онлайн .txt) 📗
Молодежь, начинавшая сознательную жизнь в период, когда промышленность уже была создана, восстает против контрастов. В университете проводятся публичные диспуты, и перед правительством ставится вопрос о необходимости достигнуть уровня жизни Запада. Совсем недавно студентки Московского института иностранных языков вызвали скандал, выйдя на улицу одетыми по парижской моде, с прической «конский хвост» и на высоких каблуках. Вот как все произошло: какой-то непредусмотрительный чиновник дал разрешение Институту иностранных языков получать зарубежные журналы, чтобы будущие переводчики могли знакомиться с обиходным языком и обычаями на Западе. Эта мера дала свой результат. Но студентки, насмотревшись журналов, укоротили платья и изменили прически. Увидев их на улицах, толстые матроны, как повсюду и во все времена, схватились за головы и возмущенно заголосили: «До чего же испортилась молодежь!» Но, очевидно, постоянное возмущение молодежи отразилось на советской политике. Незадолго до своей смерти знаменитый парижский модельер Кристиан Диор получил от советского правительства предложение выставить свои коллекции в Москве.
Последний вечер, проведенный мною в столице, завершился событием, которое довольно точно отражает настроение молодежи. На улице Горького молодой человек не старше 25 лет остановил меня и спросил, какой я национальности. Он сказал, что пишет диссертацию о мировой детской поэзии и нуждается в сведениях о Колумбии. Я назвал ему Рафаэля Помбо, и он, покраснев от обиды, перебил: «Разумеется, о Рафаэле Помбо мне все известно». И за кружкой пива удивительно бегло, хотя и с сильным акцентом, наизусть читал мне до полуночи целую антологию латиноамериканской поэзии для детей.
48 часов спустя Москва вернулась к обычной жизни. Те же толпы народу, те же пыльные витрины и та же двухкилометровая очередь перед Мавзолеем на Красной площади — все это промелькнуло, как образ другой эпохи за окном автобуса, который вез нас на вокзал. На границе толстый переводчик, как две капли воды похожий на Чарльза Лафтона, с трудом протиснулся в вагон: «Прошу меня извинить», — сказал он. «За что?» — удивились мы. «За то, что никто не преподнес вам цветы». И чуть не плача объяснил, что ему поручили организовать проводы на границе. Сегодня утром, полагая, что все делегаты уже проследовали, он отдал по телефону распоряжение: цветы на вокзал больше не присылать, детям — они с песнями провожали на станции поезда — вернуться в школы.
