Сборник рассказов и повестей - Лукина Любовь Александровна (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
— Да разве в одних селекционерах дело? — перебивает его Пиньков. — Я вон гномика с собой привел, он тебе больше моего расскажет!
— Ни-ни-ни, — испуганно говорит колдун. — Ни в коем разе. Сам говоришь: порядок должен быть. А по порядку это не ко мне. Это к моему заместителю по гномиковым делам.
— Это какой же заместитель? — спрашивает, ужаснувшись, Пиньков. — Это тот, что ли, мордоворот за дверцей? Да он же гномиков живьем глотает — по нему видно!
— Строг, — бодро соглашается колдун. — Что строг, то строг. Пожаловаться не могу.
— Ну, дед! — говорит Пиньков. — Ну, дед! Завалил ты службу!
Сбросил колдун ноги на пол, сел, руки в бока упер.
— Ну и завалил! — признает с вызовом. — И что мне за это будет? Бога-то все равно нет!
Вот так, товарищ старший лейтенант! Верно поэт предупреждал: "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…" Это нам с вами — что есть Бог, что нет его — Устав помним и службу знаем. А такие вот, как этот колдун… Он пока грозу чувствует — вроде бы ничего служит. Но как только понял, что начальства над ним нету — все! Рви провода, топчи фазу…
"Вот это удружил я гномикам!" — думает Пиньков.
— Ну ладно, — говорит он, вроде бы остывая. — Бог с ним, с Богом. Я ведь к тебе по другому делу-то. Вот когда я в прошлый раз здесь был, у меня такая штука, помнишь, за плечом висела. Автомат называется.
— Ну, — соображая, говорит колдун.
— Ну так вот оставил я его здесь. А вещь казенная, я за нее отвечаю. Ты думаешь, почему я вернулся-то?…
Обрадовался колдун.
— Ну вот, — говорит. — Сам на сознательность давишь, а сам казенные вещи бросаешь где попало.
— Не твоя печаль, — отвечает Пиньков. — Я бросил — я и отвечу. Ты мне лучше скажи: он не у тебя тут случаем?
— Кто?
— Автомат.
— А что, на месте нету?
— Да нету, — говорит Пиньков. — Смотрел.
— Ну, значит, подобрал кто-нибудь, — говорит колдун.
— А кто?
— А кто ближе — тот и подобрал.
"Ага, — размышляет Пиньков. — Значит, скорее всего, тот пупырчатый из-под ближнего дерева. Зря я тогда с ним до конца не разобрался…"
— Погоди-ка, — говорит. — А вот, болтают, еще реликвия какая-то где-то там у гномиков появилась. Может, автомат, как думаешь?
— А Бог ее знает, — беззаботно отвечает колдун, тонко давая понять, что помнит он, помнит про отсутствие Бога.
"А! — думает Пиньков. — Была не была! Попробуем взять на пушку".
— Слышь, дед, — говорит. — А ведь я в прошлый раз нарочно тебе соврал. Вижу: развел, понимаешь, показуху! Дай, думаю, совру, что Бога нет. Так что погорел ты, дед! Нет Бога кроме Бога, а я — проверяющий его.
Уставился колдун на Пинькова — и ну хохотать:
— Ой, не могу… — Одной рукой отмахивается, другой слезы утирает. — Ой, распотешил, служивый… Ой, уморил… Да ежели бы Бог был — он меня давно бы уже громом пришиб!.. Так что ступай, служивый, ступай… Ищи свое имущество, а то влетит…
— Ну ладно, дед! — в сердцах говорит Пиньков. — Ну ладно! Только имей, дед, в виду: отыщу автомат — тебя первого в расход выведу!
— И большой расход? — с хитрецой спрашивает колдун. (Темный, видать, неграмотный.)
— А вот найду — узнаешь! — отрезал рядовой Пиньков и вышел, хлопнув дверцей.
Вышли из бункера.
— Ну что? — слабеньким голосом спрашивает Голиаф. — Накажет?
— Кто?
— Колдун.
— Кого?
— Пупырчатых.
Оглянулся Пиньков на бункер, насупился.
— Ага, — говорит. — Накажет. Со временем… Давай-ка, Голька, подтянись. Чтобы морда была бодрая — от колдуна идем…
Все по Уставу, товарищ старший лейтенант. Присутствие духа солдату терять не положено ни в каком случае. Пересекли стриженую зону с бодрыми мордами, ну а в бурьяне уже призадумались. Согласитесь, товарищ старший лейтенант, было над чем призадуматься.
И вдруг где-то совсем рядом — шум, гам, визг!..
— Ложись!
Залегли.
— Жди здесь, — тихо командует рядовой Пиньков и ползет на шум. Выглянул из-за куста, а там… Чистое побоище, товарищ старший лейтенант! Гномиков нет — одни пупырчатые. Ну разборка разборкой. Шерсть летит, хвосты хрустят, ухо лежит выплюнутое…
Подивился Пиньков на такое дело и пополз обратно.
— Ничего себе! — говорит. — Выходит, они у вас и друг друга тоже?…
— Еще как! — вздрагивая, отвечает Голиаф. — Дня не проходит, чтобы не погрызлись…
— А им-то чего делить? — недоумевает Пиньков.
— Да деревья…
И выясняется еще одна тонкость: оказывается, пупырчатые гномиков даже и за врагов не считают. Да они и понятно, товарищ старший лейтенант! Ну сами подумайте, ну какой из гномика враг, если он даже укусить никого как следует не может!.. Так что главный враг пупырчатых — сами пупырчатые. Отъелись, размножились, а деревьев-то не прибавляется! Вот и рвут друг друга почем зря… Ну а гномикам в такой ситуации главное — не подворачиваться. Подвернешься — перекусят…
"Ладно, — думает Пиньков. — Это мы учтем".
Дали здоровенный крюк и обошли драку сторонкой. Потом еще одну. Потом еще… Верите ли: четыре драки обходить пришлось. Видно, в прошлый раз, когда к колдуну направлялись, просто день тихий выдался…
Ну и подзадержались, конечно. К Голькиной яме вышли аж на следующее утро. И то ли выходной у них в овраге, то ли что, но только полна яма гномиков. Один столбиком, как суслик сидит в уголочке, и в глазах у него что-то такое теплится. Не то мечта, не то надежда. Два других кусок фанерки не поделили: стоят нос к носу на четвереньках, одно плечико выше другого, и трусливо друг на друга рычат. Там рычание — смех один! Горлышки трепещут — лягушачья трель получается…
"И здесь бардак!" — с горечью думает Пиньков.
Спрыгнул он в яму, поставил драчунов по стойке «смирно» и назначил во внутренний наряд.
— Яму — прибрать! — командует. — Чтобы все, как у кота, блестело! За ведром, за шваброй бегом… марш!..
И поворачивается к тому, что столбиком сидит в уголочке.
— А ты, сачок, чего размечтался? Встать!
— Нельзя ему… — умоляюще шепчет из-за плеча Голиаф.
Ну, гномик растерялся, встал. А под ним — можете себе представить? — яйцо. Большое такое, круглое. Гномики-то, товарищ старший лейтенант, оказывается, яйцекладущие! И пупырчатые, кстати, тоже…
