Восхождение Запада. История человеческого сообщества - Мак-Нил Уильям (читать книги полные txt) 📗
Надписи, высеченные на камнях и колоннах и известные как указы Ашоки, говорят о том, что император перешел в буддизм после юношеского разочарования в излишне жестоких традиционных методах управления государством. В начале своего царствования Ашока вторгся в последнее значительное индийское государство, которое не было завоевано его дедом, и после кровавой борьбы покорил его. После этого он отказался от военных действий в пользу завоеваний духовных и организовал целый ряд миссий по распространению буддизма, как в собственных, так и в соседних землях [473]. До тех пор буддизм успешно распространялся по восточным и южным окраинам арийской Индии, где брахманизм имел лишь некоторое влияние среди коренных народов [474]. Миссионерские акции Ашоки утвердили буддизм по всей Индии и на Цейлоне, а также по меньшей мере создали для него плацдарм в Центральной Азии.
Религия, привлекшая симпатии Ашоки, для распространения которой он сделал так много, к тому времени уже довольно сильно отличалась от учения метафизического пессимизма и нравственной дисциплины, которое, вероятно, проповедовал Гаутама Будда. К исконному ядру учения был добавлен слабо развитый массовый культ, сосредоточенный вокруг ступ (святилищ), воздвигнутых над останками святых [475], либо в других священных местах. Колонны и деревья, олицетворяющие дерево, под которым Будда достиг просветления, также часто связывались со ступами.
Путем таких модификаций буддизм постепенно влился в среду старинных местных обрядов. Для святилищ и божеств иного, не буддийского, происхождения почитание реликвий легко приняло буддийские формы, а сам характер изображений Будды все более склонялся к сверхчеловеческому виду.
Энергично очерченные усатые львы из Сарнатхи (фото слева вверху) заметно отличаются по стилю от более мягко выполненного быка из Рампурвы (фото справа). Оба изваяния первоначально венчали колонны, воздвигнутые императором Ашокой в III в. до н.э. Оттиск печати из Мохенджо-Даро (внизу) предполагает заимствование основного мотива и, возможно, даже пластической идеи из древней культуры долины Инда. Напротив, в замысле и исполнении капители со львами ясно прослеживаются истоки Среднего Востока и даже эллинизма. Тем не менее скульпторам Ашоки не составляло особого труда комбинировать инокультурные заимствования с местными традициями и мотивами — что на практике хорошо проиллюстрировано буддийским «колесом закона», украшающим цоколь, на котором располагаются львы, и средиземноморским по происхождению мотивом пальметты, расцветающей под ногами быка.
Величайшие храмы и места поклонения стали связываться со знаменательными датами в жизни Будды либо создаваться вокруг мест хранения его останков, которые, согласно божественной традиции, были разделены по нескольким ступам сразу же после его смерти. В дальнейшем распространение культа происходило благодаря набожности Ашоки, который построил множество новых ступ вокруг земных останков Будды в разных частях своих обширных владений.
При государственной поддержке и с культом, доступным самому простому пониманию, буддизм стал широко распространенной в Индии религией. Для самого Ашоки и, возможно, для большинства его единоверцев учение и ритуал буддизма были связаны с высоким и всеобъемлющим нравственным законом. Основная тема высеченных указов Ашоки подтверждает это: наставления призывают подданных вести себя в соответствии с дхармой. Его, Ашоки, собственное определение дхармы, как это представлено в так называемом Указе второй колонны, было следующим: «Дхарма — благо. Но из чего состоит дхарма? Она состоит из немногих грехов и многих добродетелей, благости, великодушия, правдивости и чистоты» [476]. Если рассмотреть это определение подробнее, то дхарма в понимании Ашоки требовала от различных религиозных групп в его царстве терпимости и взаимного уважения, а также воздержания от убийства животных и людей.
Он запретил жертвоприношения животных, приведя тем самым требования государственной власти в противостояние со старыми ведическими ритуалами, которые включали такую жертву. Сам Ашока отказался от охоты и войны, этих традиционных спортивных состязаний царей в Индии, как, впрочем, и в других землях.
Как религиозный человек Ашока, конечно, был одним из самых ярких личностей Индии, когда-либо занимавших трон. Но он был также и императором с притязаниями на мировое господство и в этом качестве, подобно своему отцу и деду, прежде всего заслуживает эпитета «филэллин» [477]. Идея всемирной империи, очевидно, пришла в Индию из ахеменидской Персии. Археологические данные дают конкретные доказательства сходства между дворцовыми зданиями в Персии и в империи Маурьев. В качестве примера можно привести дворец Маурьев в Паталипутре, который был построен вокруг большого зала с колоннами совершенно в стиле Персеполиса. Еще интереснее данные о близком сходстве скульптуры Маурьев с персидскими (да и греческими) образцами [478].
Греческая концепция приоритета государства над всеми сторонами деятельности отдельного человека, вероятно, также привлекала правителей Маурьев, и они, возможно, пытались установить эффективное бюрократическое правление, подобное правлению Птолемеев в Египте. И все же по отношению к основным событиям в период правления Маурьев существует значительная неопределенность, поскольку подлинность основного источника сведений о правлении Маурьев, Артхашастры, весьма сомнительна [479].
Хотя вне зависимости от того, действительно ли эта книга описывает реальные обычаи управления государством, Артхашастра несет сильный отпечаток эллинистических идей. В частности, учение о том, что царский закон обладает высшим приоритетом, отвергало священную традицию и обычай и не было присуще ни более ранней, ни последующим индийским традициям [480]. Мы, вероятно, должны интерпретировать Артхашастру не столько как описание повседневной практики, а скорее как сборник советов для правителя о том, как максимизировать свою власть [481]. Рассмотренную в таком свете Артхашастру, как и административные и военные усилия Маурьев вообще, можно интерпретировать как попытку внедрить в непокорное социальное тело Индии греко-иранское понимание верховной власти, противопоставленной всем иным формам человеческого объединения [482]. Тем не менее на практике правление Маурьев было, несомненно, основано на более древних традициях царства Магадха. И хотя Чандрагупта и его последователи, возможно, были ослеплены блеском эллинистической концепции правления, существовал традиционно индийский пласт общества, представления которого в конце концов и стали преобладать [483].
Подведем итоги: развитие Индии ко времени вторжения Александра Великого следует курсом, заданным в V в. до н. э., а то и раньше. С установлением новых тесных взаимоотношений между Индией и эллинистическим миром, которое последовало за походами Александра, и с возвышением в самой Индии «филэллинской» династии Маурьев инородное влияние на индийское общество, хотя все еще относительно поверхностное, стало очевидным. Царское окружение покровительствовало западному стилю в искусстве и, возможно, греко-иранским воззрениям в политике и в методах управления государством. За пределами двора, однако, иностранное влияние, похоже, было незначительным еще долгое время после эпохи Маурьев, пока более длительные и интенсивные экономические и военные контакты со Средиземноморьем не привели к глубокому проникновению эллинистического и римского влияния в индийское общество в целом.
473
Миссии посылали (возможно, в 255 г. до н. э.) ко двору Селевкидов и Птолемеев, к правителям Македонии, Эпира (?) и Киренаики (современная Ливия); но никаких эллинских записей об их прибытии не сохранилось.
474
Nalinaksha Dutt, Aspects ofMahayana Buddhism and Its Relation to Hinayana (London: Luzac & Co., 1930), pp. 14-21. В дополнение к традиционным религиозным центрам в долине Ганга, где проповедовал сам Будда, его ученики образовали, по-видимому, и другой центр на западе Индии, в царстве Аванти. Возможно, именно здесь палийский канон священных буддийских писаний принял окончательную форму. См. Cambridge History of India, I, 184-85; A.L.Basham, The Wonder That Was India, p.391.
475
Форма и план построения буддийской ступы происходит от простых могильных холмов. Похоже, идея ступы состояла в почитании останков умершего. Для святого создавалась насыпь со специальной полостью, позволяющей живущим получить непосредственный доступ к источнику святости. Очевидно, отсюда и круглый купол ступы с доступом через узкий проход в небольшое внутреннее помещение, где и покоились реликвии. См. A.L.Basham, The Wonder That Was India, pp.262-63.
476
N.A. Nikam and Richard McKeon (eds.), Hie Edicts ofAsoka (Chicago: University of Chicago Press, 1959), p.41.
477
Этот эпитет дан королю Палиботры (т.е. царю столицы Маурьев, Паталипутры) греческим историком Диодором Сицилийским (I в. до н. э.), II, 60.
478
Скульпторы, вырезавшие венчающих столпы Ашоки львов, возможно, были греческими либо иранскими мастерами, приглашенными двором с целью заложить в Индии школу каменной скульптуры. См. Niharranjan Ray, «Mauryan Art», in K.A.Nilakanta Sastri, Age of the Nandas and Mauryas, pp.356-61. Известные указы Ашоки, вырезанные в камне, также заимствованы из ахеменидских обычаев; даже в деталях эти тексты совпадают с известной Бехистунской надписью, высеченной по приказу Дария Великого.
479
Не исчерпана острая полемика по этому вопросу. Утверждается, что эта книга написана брамином по имени Каутилья, который служил первым министром при Чандрагупте и, согласно легенде, много сделал для успешного захвата власти и дальнейших побед своего правителя. Суммирование аргументов «за» и «против» происхождения Маурьев приведено в K.A. Nilakanta Sastri, Age of the Nandas and Mauryas, pp. 190-201. Каким бы ни было ее происхождение, окончательную форму Артхашастра скорее всего приобрела не ранее 300-х гг. н. э. См. A. Berriedale Keith, A History of Sanskrit Literature (London: Oxford University Press, 1928), p.461.
480
«Всякий раз, когда священный закон вступает в конфликт с разумным законом [или, по другим переводам, - королевским законом], решение будет приниматься верховной властью...». Артхашастра, III, 1, цитируется по R.Shamasastry, Kautilya's Arthashastra (Mysore: Wesleyan Mission Press, 1929), p. 171. Г-н Шамасастри предлагает также альтернативные переводы.
481
См. «Государь» Макиавелли.
482
См. мнение K.A. Nilakanta Sastri: «...система администрации Маурьев, подобно искусству Маурьев, была в некоторых своих частях весьма экзотична - ее можно рассматривать как некую интермедию, которая разрушила ход нормального самобытного развития». Age of the Nandas and Mauryas, p. 190.
483
Анализ изваяний четко отражает янусоподобную двойственность общества Маурьев - главные города Ашоки с их львами в западном стиле сосуществовали с городами, вызывающими в памяти оттиски древних печатей из долины Инда.
