Неизвестный Лангемак. Конструктор "Катюш" - Глушко Александр Валентинович (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Узнав о движении советских войск на Волосово, Юденич начал поспешно отводить главные силы на запад…»
Все свободное время он опять проводит в Петрограде. Их отношения с Леночкой продолжают развиваться дальше. Уже давно ухаживает за ней в открытую, а она, 18-летняя девушка, видя перед собой своего Жоржа, счастливая и не замечающая трудностей военного времени, уже давно не скрывает от своих родных, что она его любит.
1919–1921 гг., в течение полутора лет пытаясь отвлечься от царившего тогда голода и болезней, по линии ликбеза Г.Э. Лангемак преподает грамоту на фортах «Риф» и «Тотлебен»5. В письмах того времени, которые посылал в Елисаверград, он обязательно описывал эту часть своей службы, чем вызвал у своей матери не малую радость, тем более что это была (и то вынужденная) единственная уступка ее гордого сына.
За храбрость в бою и прекрасные командирские качества в феврале 1920 г. он становится кандидатом в члены, а в июне членом Кронштадтской организации ВКП(б). Комиссар штаба Кронкрепости И.Г. Новиков лично вручил ему партбилет и поздравил с принятием в члены партии.
16 сентября его назначают на должность коменданта форта «Тотлебен» 2-го артиллерийского дивизиона Крон-крепости6.
Однако настроения, которые «ходили» в крепости, привели к трагедии, известной как Кронштадтский мятеж, участником, а точнее жертвой, которого стал и Г.Э. Лангемак. 21 января 1921 г. конфликт между Советской властью и Кронштадтом еще более осложнился. По распоряжению Л.Д. Троцкого в крепость была прекращена поставка продовольствия, а гарнизон крепости поставлен в известность, что это будет продолжаться до тех пор, пока не будет избран новый состав партийного руководства крепости7.
Главной причиной этого явились многочисленные отпуска личного состава, которые, побывав дома в деревнях и посмотрев на условия жизни родственников, своими глазами увидели все ее «прелести» и наслушались упреков в адрес Советской власти и за содействие оной. Под воздействием этого они возвращались обратно уже убежденными противниками существовавшего строя8.
2 марта 1921 г., во время Кронштадского мятежа (Крон-мятежа), вместе с еще одним командиром, только беспартийным, и почти со всеми членами партии Г.Э. Лангемак был арестован, посажен на гарнизонную гауптвахту и приговорен к расстрелу. Причиной ареста послужил его прямой отказ от участия в мятеже. Он считал, что восстание преждевременно и обречено на поражение. Необходимо начинать активные действия против власти только поздней весной, после того как сойдет лед и крепость станет неприступной, но революционный порыв масс…
По воспоминаниям одного из военспецов (адъютанта генерал-майора А.Н. Козловского), начальник Управления артиллерии крепости и один из руководителей восстания (решивший, как и многие другие военспецы, примкнуть к нему только для того, чтобы помочь матросам в грамотном ведении военных действий), приехал к нему в форт и предложил примкнуть к восставшим, на что Г.Э. Лангемак ответил, что будет первым, кто повернет оружие своего форта против «советов», но только в том случае, если будут соблюдены вышеприведенные условия…9 Генерал сказал, что, спасая от расправы, он вынужден арестовать Г.Э. Лангемака, на что командир форта только саркастически усмехнулся…
По приказу А.Н. Козловского бывший шорник (на тот момент красноармеец 9-й батареи форта «Тотлебен») И.И. Куркин10 и Трофимов (бывший делопроизводитель, руководивший арестами)11 взяли Г.Э. Лангемака под стражу. После ареста командира форт был занят без единого выстрела.
По воспоминаниям одного из арестованных, условия содержания были невыносимыми: «Издевательства и мучения были выше всех преград, давали кушать 01/4 фунта кофейного хлеба и 2 раза в день водичку, притом сняли сапоги, а прочие ценные вещи у меня отобрали в тюрьме – пор[т]сигар, часы, кольцо, сапоги, деньги, наган и белье…»12. Если такие условия были у тех, кто содержался в морской следственной тюрьме, то понятно, что они ни чем не отличались и в других местах. Естественно, что они были продиктованы сложным положением с продовольствием, когда в 10-х числах марта через Русский Красный Крест были налажены поставки продовольствия в город, то (судя по этому тексту) ситуация осталась прежней.
В воспоминаниях одной из дочерей Г.Э. Лангемака, Майи Георгиевны, есть такой абзац: «Со слов мамы знаю, что во время Кронштадтского мятежа отец, как a все защитники крепости, был арестован, несколько дней в одном белье провел в каком-то сарае, ожидая расстрела, a чудом был спасен, когда мятеж был побавлен…»13.
На это счет имеются воспоминания председателя Кронштадтского ВРК С.М. Петриченко, где сказано следующее: «3 марта утром стали в городе распространяться слухи, что арестованные коммунисты расстреливаются, над ними издеваются и производят насилие всякого рода. Явились в Ревком члены бюро коллективов Коммунистической партии для того, чтобы им разрешил РК осмотреть помещение, где и как содержатся коммунисты, на что РК согласился и дал двух своих представителей. Убедившись в целостности коммунистов и ознакомившись с их положением, члены коллектива написали воззвание к населению, где опровергались провокационные слухи и указывалось, что арестованные находятся в хороших условиях и что все они живы и насилий над ними никаких не чиниться…»ы.
Потом это воззвание было опубликовано 4 марта 1921 г. в газете «Известия Временного революционного комитета»… Вот его текст: «Временный революционный комитет считает необходимым опровергнуть всякие слухи о том, что арестованным коммунистам чиниться насилие.
Арестованные коммунисты находятся в полной безопасности.
Многие из них арестовывались и частью потом освобождались.
В комиссию по расследованию причин ареста коммунистов войдет представитель Коммунистической партии. Явившимся в революционный комитет тт. Ильину, Кабанову и Первушину было предоставлено право видеть находящихся под арестом на «Петропавловске», и они лично своими подписями подтверждают вышеуказанное.
Ильин Кабанов Первушин.»15
Однако в оперативно-информационной сводке от 8 марта 1921 г., направленной В.И. Ленину, есть подтверждение этим словам С.М. Петриченко: «…Над арестованными ответственными коммунистами насилий до сих пор не производится. За их содержанием установлено наблюдение особыми выборными лицами…»16.
Что же касается обуви, что С.М. Петриченко пишет, что
8 марта: «Ввиду недостатка обуви у защитников Кронштадта Ревком распорядился снять сапоги у арестованных коммунистов, а им дать лапти, что дало хороших сапог 280 пар, которые и были розданы гарнизону»17.
5 марта в Кронштадской газете выходит статья «Злоба бессильных», автор которой пишет: «Все кронтштадтские коммунисты на свободе, и им не угрожает никакая опасность. Задержаны только те, кто пытался бежать и был перехвачен патрулями.
Но и они находятся в полной безопасности, в безопасности, которая гарантирует их от мести за «красный террор»18.
11 марта на делегатском собрании при ревкоме слушался вопрос об освобождении арестованных коммунистов, а 12 марта на собрании служащих Кронштадтского морского госпиталя заслушивали разъяснения по этому поводу В конечном итоге было решено никого не освобождать, т. к., ввиду персонального момента, данное мероприятие было признано несвоевременным19.
16 марта в ревкоме обсуждали вопрос о расстреле арестованных коммунистов. Инициатором этого был комендант следственной тюрьмы анархист Шустов. Это предложение было отклонено большинством голосов ревкома («за» высказались только Петриченко и Тукин), однако ревком предоставил ему право их расстрела при попытке к бегству или покушения на него (Шустова). Таким образом, судьба всех арестованных стала зависеть от коменданта, и только быстрое падение крепости помогло сохранить их жизни20.
