Шелковые путы - Деверо Зара (список книг .txt) 📗
Тамзин приказала себе успокоиться и мысленно обозвала Гая негодяем, снобом и безмолвным хряком, не способным на глубокое чувство. Не хватало только ей влюбиться в такого мерзавца и стать сто любовницей. Ничего хорошего из этого все равно не получится, все знаменитости эгоисты и тираны.
Она встала, и он тоже.
— Я, пожалуй, пойду, — сказала Тамзин. — Впрочем, я буду вам признательна, если вы позвоните Лансу. Он мог бы заехать за мной на «рейндж-ровере».
— Вам непременно нужно идти? — спросил он, глядя на нее тяжелым, пристальным взглядом, от которого у нее участился пульс. — Мы могли бы поужинать и досмотреть видеозапись.
Удача сама шла Тамзин в руки, лучшую возможность взять интервью у Гая Вентуры трудно было придумать. Но работа отошла на третий план в ее сознании, вниманием ее овладела внешность музыканта, а чувствами — жар, исходящий от его фаллоса, взбугрившегося под джинсовой тканью. Ей так хотелось протянуть руку и сжать его мошонку, погладить головку, лизнуть ее, понюхать мошонку.
Тамзин изобразила улыбку, хотя она и была неуместна, и сказала:
— Благодарю вас, это было бы чудесно. Но мне не хотелось бы причинять вам неудобства.
Он передернул плечами и взмахнул руками.
— Если бы мне это было в тягость, я бы не стал вас задерживать. Мне нравится готовить. Кстати, мясо, пожалуй, уже можно доставать из духовки.
Тамзин набросила куртку на спинку стула, пригладила руками волосы и смущенно сказала:
— Надеюсь, вас не смутит мой вид.
— Но мы же не на званом ужине, а в интимной обстановке, — заметил музыкант, улыбнувшись.
Дело было в том, что Гаю наскучило одиночество. Первые сутки, проведенные в пансионате, прошли вполне удачно: его никто не беспокоил, он мог вволю поиграть на рояле и даже совокупиться с пышнотелой услужливой Марией. Ему вспомнился ее сексуальный ротик, и у него началась эрекция. Работала Мария ртом профессионально.
Гай поспешно прошел на кухню и стал хлопотать, намереваясь хорошенько угостить очаровательную даму, явившуюся к нему из снегопада. В конце концов, Мария еще не раз зайдет к нему, чтобы навести в коттедже чистоту и уделить внимание его пенису. Новая же гостья могла больше не появиться.
Тамзин заинтриговала его не только внешностью, но и чувственностью, способностью воспринимать прекрасное и оригинально мыслить.
— В женщине все должно быть прекрасно, — пробормотал глубокомысленно он. — А для мужчины член не самое главное.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросила Тамзин, войдя в кухню. Последняя фраза ее несколько озадачила.
— Да, пожалуй, — сказал Гай, ловко нарезая овощи для салата. Из духовки распространились аппетитные ароматы, заглушающие запахи мокрых шерстяных носков и влажной промежности. На газовой конфорке шипела сковородка, накрытая крышкой. Все это возбуждало Тамзин.
Она почувствовала сильное желание прижаться к Гаю лобком и потереться о него грудями. Она испытывала чувства, сравнимые с теми, которые обуревают влюбленную школьницу, еще не знающую, как ей быть со своей похотью. Тамзин густо покраснела, поймав себя на этом, и приказала себе не делать глупостей. Она даже не помнила имен всех мужчин, с которыми переспала, а недавно попробовала и женских ласк. Так отчего же она смущается и дрожит, как девственница?
Однако рассудок уже не мог управлять разгулявшимися эмоциями. Тамзин пришла в лихорадочное состояние, ей повсюду мерещились сексуальные символы. Половинка толстого огурца, стоящая торчком на разделочной доске, два помидора, лежащие с ним рядом, бананы и персики в вазе, спелая гроздь винограда — все это наводило ее на гадкие мыслишки, будило в ее воображении сцены соития. Она почти явственно ощущала огромный, как банан, член Гая в своих нежных, как персики, половых губах и представляла, как подобно виноградному соку польется по ее подбородку его сперма, когда она возьмет в рот его «огурец», сжав в кулаке «помидоры».
Ею овладело беспокойство. Пальцы ее дрожали от желания дотронуться до него, груди разбухли, соски отвердели, влагалище свело судорогой, клитор пылал. Но Тамзин не подала виду, что готова наброситься на музыканта, и спокойно спросила:
— Где вы научились готовить?
Ответ ей был в общем-то не важен, ей требовалось отвлечься от мыслей о его ширинке, в которую ее подмывало вцепиться, и волосатой груди с твердыми мужскими сосками, в которые ей хотелось впиться зубами, и мошонке, которую так приятно было бы покачать на ладони.
— Дома, в Будапеште. В детстве я целыми днями околачивался возле плиты на кухне.
— Возле мамы, наверное? — спросила Тамзин, движимая неподдельным интересом, а не только репортерским любопытством.
Он покачал головой, прядь волос упала на лоб.
— Мама постоянно находилась где-то на гастролях, она была певица. Отец сопровождал ее повсюду, он был дирижер. Возможно, вы слышали о нем: Петру Гроза.
— Ну конечно же, я слышала это имя! — сказала Тамзин.
Так вот почему он так талантлив! Гроза входил в число известнейших дирижеров наряду с такими гениями, как сэр Джордж Солти, Джеймс Ливайн и Симон Раттл.
— Но почему у вас другая фамилия?
— Вентура — мой псевдоним. Я не хотел пользоваться славой отца, предпочитал делать карьеру самостоятельно, — ответил Гай.
Тамзин импонировали гордые, самостоятельные мужчины, но она пожалела, что задала этот вопрос: лицо собеседника помрачнело. Она помогла ему накрыть на стол: расстелила кружевную скатерть, разложила посуду и салфетки, поставила хрустальные бокалы. Инга подбирала для своих гостей сервизы самых известных марок. В этом коттедже имелся севрский фарфор, серебро эпохи короля Георга, хрусталь «баккара». На высшем уровне было организовано и обслуживание отдыхающих в пансионате. Все это стоило уйму денег. Но в данный момент Тамзин заботило лишь одно: как унять волнение, охватившее ее в присутствии этого мужчины. Однако ее терзали сомнения относительно его сексуальной ориентации: он мог оказаться гомосексуалистом.
Гай наполнил бокалы красным вином из запыленной зеленой бутылки.
— Это токай, — сказал он. — Прекрасное вино для горячих блюд.
Вино действительно оказалось великолепным. После основного блюда Гай угостил Тамзин чудесным десертом, но признался, что его принесла служанка Мария. Они выпили коньяку и кофе. Гай удобно устроился на диванчике, Тамзин села рядом, поближе к камину. Музыкант задумчиво уставился на пламя.
— А чем занимаетесь вы? — внезапно спросил он, обернувшись.
— Я писательница, — солгала она.
— Неужели? — оживился Гай. — И что вы пишете?
— Любовные романы, — ответила Тамзин.
— И вам удается их опубликовывать? — спросил Гай, откинув со лба прядь черных волос.
— Я начинающий автор. К счастью, у меня имеются другие источники доходов. Я вполне состоятельная женщина!
Она лгала лишь отчасти, поскольку действительно писала очерки и статьи для своего журнала, которые публиковались в рубрике светских сплетен. Что же касается состояния, то оно перешло к ней по наследству от родителей, не огромное, но позволяющее жить вполне комфортно.
Гай поставил бокал на стол и, откинувшись на спинку дивана, вытянул ноги, скрестив их в лодыжках. В комнате зависла томительная тишина. Напряжение нарастало.
— Хотите посмотреть видео? — наконец спросил он.
— Не сейчас. Честно говоря, я удивлена тем, что вам нравится Пуччини. Мне кажется, его музыка несколько слащавая. Откуда у вас такое странное пристрастие?
— Моя мама была итальянкой и оперной певицей!
Обмен банальными фразами был прелюдией к тому, что должно было неизменно случиться, и оба это понимали.
Гай схватил ее за плечи, потянув на себя, сжал ее в объятиях. Тамзин очутилась сверху и, взглянув в его глаза, обрамленные черными ресницами, почувствовала, что тонет в бездонном черном колодце. Он стал целовать ее в губы, поглаживая по спине. Их языки сплелись в ликующей пляске. По телу Тамзин пробежала сладостная дрожь. Она словно бы таяла изнутри, перед ее мысленным взором возникли голубое небо и зеленая река, и дух ее воспарил над облаками.
