Дневник матери - Нефедова Нина Васильевна (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Но вот однажды этот эксперимент я проделала с Валей, когда тому было года три. Я сказала:
– Тебе хочется плакать, а мне совсем не хочется слышать твой рёв, поэтому побудь немножко один…
И, выйдя из комнаты, закрыла за собою дверь.
Что тут началось! Валя упал на пол и стал колотить ногами в дверь и орал так, что на улице было слышно. Он буквально неистовствовал.
Признаться, я растерялась и вынуждена была открыть дверь. Вопли Вали мгновенно стихли. Но, продолжая всхлипывать, он смотрел на меня такими страдальческими глазами, что я решила: в отношении Вали эта мера не го дится! И все наши недоразумения старалась потом улаживать более мирным путём – просто-напросто переключала внимание Вали на что-нибудь другое, если ему хотелось поплакать.
А наша маленькая Оля была уж и совсем спокойным ребёнком. Целые дни она лежала в кроватке, не подозревая о том, что на свете существуют тёплые колени матери, сидеть на которых ей, вероятно, было бы приятнее. Но я при всём желании не могла бы держать Олечку на коленях: ведь она была пятым ребёнком в семье! И мне очень трудно было управляться с малышами.
Пяти месяцев Олечка села самостоятельно, без всяких подушек, обычно подкладываемых с боков. В семь месяцев поднялась на ноги, держась за прутья кроватки, и с тех пор целые дни простаивала так, наблюдая игры старших детей и мою возню по хозяйству. Не терпела она только одного: чтобы я выходила из комнаты. Пришлось мне из кухни перекочевать в столовую. Я придвигала кроватку Оли к столу, на котором готовила обед, и мы обе были очень довольны.
Как младшая, Оля была любимицей в доме. Иван Николаевич в ней души не чаял. Придя с работы, он торопливо мыл руки и бежал к её кроватке. Нередко и за столом во время обеда Оля сидела у него на коленях.
А когда по утрам Оля перебиралась на его кровать и неожиданно засыпала, уткнувшись в плечо отца, он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её, хотя с тревогой погладывал на часы.
Девочки тоже бывали рады, когда я разрешала им взять Олю во двор. Не только они сами, но и подружки их опекали во дворе Олю, исполняли каждое её желание.
Меня эта чрезмерная опека начинала уже тревожить. В самом деле, Оленьке пора было уже одеваться самой, а она всё ещё ждала, чтобы на неё натянули чулки, пристегнули резинки, надели платьице.
Я решила положить этому предел. Отныне Оля должна была одеваться сама. Затягивалось иногда это одевание на целый час, но я набиралась терпения и только следила за тем, чтобы Оля не надела платье на обратную сторону или башмаки не на ту ногу.
И когда с трёх лет Оля пошла в садик, умение одеваться самой ей очень пригодилось.
Я очень уставала с детьми. Иногда днём мне удавалось прилечь на полчасика, и тогда разбудить меня у детей считалось преступлением. Они ходили на цыпочках, разговаривали шёпотом.
Помню, однажды только я начала засыпать, как услышала, что кто-то из детей стоит у моей кровати. Но я приняла порошок аспирина от головной боли и решила во что бы то ни стало уснуть. Сквозь сон мне слышались чьи-то вздохи, я ощущала лёгкое сотрясение кровати. А когда проснулась, то к своему удивлению увидела около своей постели Олю, Это она, оказывается, вернувшись из садика, целый час простояла, тяжко вздыхая и не осмеливаясь разбудить меня…
Увидев, что я проснулась, Оля проворно сбросила туфли и, счастливая, забралась ко мне на кровать. Я благодарно прижала малышку к себе, а сама подумала; «Вот что значит, когда в семье много детей!»
Была бы Оля единственным ребёнком в семье, она считала бы себя вправе поступать, как ей вздумается. И уж, конечно, не подумала бы добрый час выстоять у постели матери, не решаясь её разбудить. Ведь она чувствовала бы себя божком, которому все поклоняются.
А так, даже в свои четыре года Оля знала, что не может, не должна переступать те законы, которым подчиняется весь коллектив семьи. Кроме того, она видела, как осталь ные дети заботились обо мне, и, любя меня, хотела следовать их примеру.
По мнению некоторых социологов, каждая семья должна иметь не менее четырёх детей. Двое из них должны пополнить естественную убыль родителей и двое – служить увеличению потомства на земном шаре.
Я согласна с этим. Но согласна ещё и потому, что в больших семьях, мне кажется, легче воспитывать детей. Здесь реже вырастают белоручки, эгоисты и люди со всякого рода «вывихами».
Старуха Филипповна, мать недавно приехавшего в университет преподавателя, как-то спросила меня:
– Васильевна! Правду люди говорят, будто ты своих деток на мороз спать выносила?
– Выносила, бабушка.
– И не простужались?
– Нет.
– Чудно! А наша Валюта все с насморком. Уж и одену-то куда теплее, по самые глаза шарфом завяжу, а она все «кх-кх».
– Вот потому-то и кашляет, бабушка, что вы её кутаете!
Старуха сокрушённо покачала головой:
– Да ведь как иначе-то? Боюсь, простынет…
Нет, я никогда не кутала своих детей. Я следила за тем, чтобы одежда их была тёплой, но достаточно лёгкой, не стесняющей движения малышей. А спали они у меня, действительно, на воздухе в любую погоду. Это повелось ещё с Лиды. Когда она была маленькая, нянька решительно отказалась гулять с нею в морозные дни. Я работала тогда на рабфаке, занята была целые дни и не могла выносить девочку на прогулку. Что делать? Не лишать же ребёнка свежего воздуха! Но выход был найден. Я заметила, что на воздухе Лида почти сразу же засыпала, и меня осенила счастливая мысль: вместо того чтобы спать у няни на коленях, Лида с успехом могла бы спать в кроватке, вынесенной во двор. Сказано – сделано! С тех пор Лида, какой бы мороз ни был на дворе, два-три часа проводила на воздухе. И я была довольна: ребёнок в достаточной мере пользовался свежим воздухом, и няня не ворчала, что у неё ноги «заколели».
Таню я стала выносить на воздух с двух недель от рождения. Стояли жестокие январские морозы, и мне пришлось выдержать целую баталию со свекровью:
– Какой ей ишо воздух надо?! Застудить хочешь ребёнка?!
Но я была непреклонна. В первый день вынесла малютку на пять минут, во второй – на десять и так постепенно удлиняла её прогулку. В марте, в погожие солнечные дни, Таня спала на террасе уже по три часа кряду.
К Юре, как к мальчику, который должен получить спартанское воспитание, я была уже и совсем «безжалостна». При температуре в двадцать градусов ниже нуля он спал на воздухе по нескольку часов. Иногда Иван Николаевич, думая, что я забыла о сыне, тревожно на поминал:
– Маша! А не пора взять Юру домой?
Я неохотно разрешала мужу принести малыша, но, раздевая Юру, всё же волновалась: «А вдруг и в самом деле озяб?»
Нет, Юрка лежал розовый, и от него только что пар не валил. Случалось и так. Ко мне врывалась возмущённая соседка:
– Ну-у и мать! Выбросила дитё на мороз, и горя ей мало! А ну как самоё положить бы спать на улице?!
В ответ я только улыбалась.
Сон на воздухе был полезен для малышей. Щеки у них были розовые, аппетит хороший. Они были всегда бодры, веселы, жизнерадостны. Но, кроме того, этот сон «развязывал» мне руки, освобождал время для других дел, а их было немало, особенно после рождения пятого ребёнка. К счастью, Оля родилась летом, и я без больших угрызений совести весь день держала её на воздухе, внося в комнату лишь покормить.
Жильцы нашего пятиэтажного дома, проходя через двор, с любопытством останавливались возле её корзинки и с улыбкой смотрели, как безмятежно она посапывала носиком. Потом, когда Оля подросла и бегала уже по двору, они удивлённо спрашивали:
– Это та самая, что спала в корзинке?
Да, растут дети! Недавно Лида и Таня удивили меня. Когда над территорией нашей страны был сбит американский разведывательный самолёт и это в какой-то мере накалило международную атмосферу, девочки вошли ко мне в кухню и торжественно заявили:
– Знай, мама. В первый же день объявления войны мы добровольно уходим на фронт…
