Все о рыбалке (сборник) - Сабанеев Леонид Павлович (бесплатные серии книг TXT) 📗
Каждая не только береговая, но и моревая тоня имеет с незапамятных времен свое название и неизменно принадлежащее ей место, которое каждый раз вымеривается неводчиком. Последнему известны в точности как все углубления озера и все большие камни на дне, так и малейший кустик на берегу. Неводчик есть распорядитель неводного лова и единственный начальник рабочих во время тяги, и на нем вместе с его помощником лежит весьма тяжелая работа – «то́пка» крыльев при вытягивании невода на лед.
Другим рабочим, особенно пехарям, которые бьют проруби, достается еще более. Невод закидывается ежедневно, несмотря на ветер и «клящие» морозы, и только в самую метель – пургу – не бывает тяги на озере. Из ближайшей рыболовной избушки рабочие выезжают до свету, и тяга кончается к 5 часам вечера; с Рождества до Масленицы в самый толстый лед работа начинается еще ранее и позднее оканчивается. В день делается всего одна тоня.
Прежде всего неводчик по береговым приметам или островам назначает место запуска – главной проруби, в которую спускают невод, и отмеривает шагами надлежащее расстояние (3/4–1 1/2 в.) до притона. Двое пехарей рубят запуск, трое или четверо бьют проруби на левом, столько же – на правом крыле. Запуск делается большею частию в две сажени длины и сажень ширины; боковые круглые проруби (5–6 вершков в диаметре) отстоят одна от другой на 6–8 сажен, и на каждом крыле их бывает от 20 до 25. Эта работа требует очень больших трудов и значительной сноровки, и у неопытных пехарей-новичков от холода и чрезмерных усилий нередко сводит пальцы. Особенно тяжело бить круглые проруби, тем более что они должны иметь правильную цилиндрическую форму: пехари на крыльях редко кончают их ранее чем в шесть часов. Запуск бьется несколько скорее, и рабочие, утопив ледяницы под задний край проруби, рубят притон, из которого невод вытаскивается на лед. Притон имеет треугольную форму с основанием (обращенным к неводу) в 2 1/2 и боками в 3–4 сажени.
Как только готов запуск и ближайшие к нему проруби, норильщики начинают пропихивать с каждой стороны до следующей проруби т. н. норило – жердь в 8 сажен длины и с дырой на одном конце, в которую продевается воротовой канат; по окончании этой работы последний закладывается на ворот, невод спускается в воду и образует под льдом довольно крутую дугу, так что идет на 200–280 сажен. Невод тянется, конечно, лошадьми, и в каждый ворот, который устраивается на дровнях и закрепляется во льду присечным крюком, ввернутым в брус, связывающий салазки, впрягается одна лошадь. Потом, когда вытянут невод на половину расстояния, действует только один ворот позади притона, и лошади тянут оба крыла вместе.
Едва покажутся крылья невода, прогонщики становятся на широком месте притока и захватывают верхнюю тетиву аршинными таловыми крючками и тянут крылья в разные стороны, крепко прижимая ко льду верхний край сети. Нижняя же тетива прижимается ко дну неводчиком и его помощником при помощи т. н. топок – шестов с железной развилиной на конце; у каждого по 2 топки, которые поочередно передаются рабочему. Эта работа чрезвычайно тяжела и требует много силы и уменья, особенно в начале вытаскивания невода: в глубоких озерах топки имеют в длину несколько сажен. Все рабочие в это время действуют на крыльях и выбирают из них рыбу, что, впрочем, бывает только при удачных тонях и служит признаком того, что будет поймано не менее 500 пудов. При еще большей добыче рыба оказывается и в первой половине крыльев, а при улове в 1500–2000 пудов матка не может вместить всего количества и рыбу приходится черпать из притона сачками. В тех же, впрочем крайне редких, случаях, как, напр., в Маяне, когда зараз вытаскивают до 5000 пудов, все лошади действуют на воротах, недостаточно крепкие или старые канаты лопаются, и тяга продолжается всю ночь и следующий день, а рыбу, стеснившуюся у проруби, вытаскивают в течение нескольких суток! При богатых тонях почти всегда вытаскивается один, даже два выродка (всего чаще бывают они у чебаков и окуней), которые отличаются своею уродливостью и обыкновенно не достигают большого роста. Таких «князьков» суеверные рыбаки считают за вожаков рыбы и всегда выпускают обратно в воду с 2–3-мя сачками мелкой рыбы.
Большею частию, однако, почти вся рыба помещается в матке. Как только последняя обнаружится, ее отстегивают, каждое крыло складывают на воз, края мотни приступают и постепенно выбирают на лед до тех пор, пока она не будет полна рыбы, которая выбирается оттуда сачками и всыпается для меры в короба – огромные плетеные корзины, вмещающие 70 пудов мелкой и 80 крупной рыбы; затем рыбу морозят на току, для которого расчищают лед поблизости притона, наконец, для весу обсыпают снегом, а иногда (исключительно крупную) при малом запросе макают в воду. В начале весны, когда кончается дальний сбыт, лишнюю и мелкую рыбу выпускают в садки – небольшие кормные, большею частью карасьи, озера, где она в 8 месяцев достигает вдвое, даже втрое большей величины. Перевозят ее обыкновенно в сороковых бочках с весьма небольшим количеством воды (несколько ведер), и при достаточно холодной погоде рыба остается живою в продолжение 4–6 и более часов, смотря по виду рыбы. Заметим также, что в выборе тони неводчик соображается с запросом: при большей потребности в рыбе невод закидывается в таких местах, где, по опыту прежних лет, стоит главная масса рыбы. Опытность башлыков в этом деле изумительна, и хороший неводчик, принимая во внимание прежние уловы и увеличение или уменьшение рыбы в озере, всегда может с достаточною точностью определить, сколько коробов и какой именно рыбы даст такая тоня, сколько другая, третья и т. д.
При огромном количестве озер, многочисленности арендаторов, которые притом из боязни конкуренции ведут свое дело в строжайшей тайне, мне удалось получить сведения о названиях, количестве тоней и уловов не ото всех неводчиков: некоторые из боязни прямо отказывались от всяких положительных ответов. Тем не менее, принимая в соображение все собранные мною факты, я прихожу к заключению, что количество тоней на одних озерах Екатеринбургского уезда должно быть не менее 1050 и что средний улов здесь (с северными озерами) никак не ниже 2 1/2 коробов, а годами значительно более. Но так как некоторые, самые лучшие, тони тянутся по нескольку раз и немалое количество рыбы ловится весною и осенью мелкими арендаторами и местными жителями (не менее 1/10 зимнего улова), общая цифра улова должна быть еще значительнее, и мы не будем далеки от истины, если примем, что здесь вылавливается более 200 000 пудов на сумму 300 000 р. с [40]. Несколько менее улов всех Шадринских озер, но озера Челябинского уезда по количеству вылавливаемой рыбы даже превосходят Екатеринбургские. Присоединяя сюда и улов Троицких озер, в общем итоге составится до 650 000 пудов на сумму 800 000 р. с.
Таким образом, зауральский рыбный промысел должен занимать одно из первых мест в ряду русских не только озерных, но и речных промыслов.
На Севере. Княспинское озеро
I
Кому из читателей не известно, что Уральские горы – невысокий горный хребет, составляющий естественную границу Европы и Азии, и что в предгорьях его, на дальнем севере Пермской губернии, в Верхотурском уезде, следовательно в азиатской половине последней, находится Богословский завод, славящийся своими железными и медными рудниками и богатейшими золотыми приисками, которые далеко не все разработаны и далеко не все известны.
Для охотника и натуралиста во всем Богословском Урале трудно найти какую-либо другую местность привлекательнее Княспинского озера. Чего-чего только недостает здесь всякому любителю природы – будь это промышленник, охотник, рыбак или зоолог! Окрестности его кишат лесной дичью, и нигде во всей Богословской даче нет такого громадного количества лосей, называемых здесь сохатыми или еще чаще просто зверями; нигде нет такого множества уток, густо населяющих смежные, обширные болота и самое озеро; ни в одном озере Дальнего Севера Урала не ловится столько рыбы. Путешественник, привыкший к непроглядной чаще бесконечного хвойного леса, сменяемой только гарниками с обгорелыми остовами и грудами деревьев, заваливших узкую тропинку, по которой часто нельзя бывает проехать и «на вершне» – обыкновенным способом странствия по Северному Уралу – и горными ручьями и речками, о присутствии которых можно чаще слышать или догадываться, – путешественник с облегченною душою приближается к этому озеру, когда глазу его внезапно открывается гладкая зеркальная поверхность трехверстного бассейна и великолепная панорама горного хребта, – давно невидимки.
