Андрей Шевченко – «дьявол» с Востока - Катаниа Энцо (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗

Энцо Катаниа

Андрей Шевченко – «дьявол» с Востока

ПОЧТИ ЧТО СУДЬБА

Бледного и светловолосого, его называли мальчиком из Чернобыля. Никогда раньше он не был в Италии, но слухи о футболе Прекрасной страны сопровождали его во снах в Конча-Заспе, тренировочной базе киевского «Динамо».

Ему исполнилось чуть более пятнадцати лет; рост – метр восемьдесят три. Он играл в нападении за юношескую команду «Динамо». И это уже был тот самый Андрей Шевченко, которого полюбят и которым будут восхищаться все болельщики, который будет приковывать внимание публики, зачаровывать, околдовывать и заставлять замирать сердца легионов поклонников кожаного мяча.

Во время турне по югу Италии юношей «Динамо» привезли в Агрополи, и здесь горячая публика провинции Салерно стала аплодировать Андрею, потому что тот демонстрировал отличный дриблинг, использовал финты и прочие хитрости, играл головой, забил пять голов за двадцать минут, был назван лучшим игроком турнира, позднее завоевав право выступать в основном составе киевского «Динамо». Но особую теплоту и чувство солидарности зрителей вызывало то, что он приехал из Украины.

Ведь в том далеком 1988 году Украина ассоциировалась, прежде всего, с Чернобылем, настолько еще была свежа память о катастрофе 26 апреля 1986 года, когда в час двадцать три ночи взорвался реактор четвертого блока АЭС, и в атмосферу выбросило около 45 миллионов кюри ксенона.

В то трагичное утро многие папы и мамы не отпустили детей в школу. Никто ни о чем не говорил, но все было и так понятно. Андрею Шевченко тогда не исполнилось еще и десяти лет. Семья жила на Двиркивщине, в пятидесяти километрах от Киева. Всего лишь три месяца назад Андрей попал в юношескую команду киевского «Динамо», мечту каждого юного украинца. Футбольный мяч олицетворял для него целый мир, и что еще могло быть значительнее для мальчика, если не мечта играть перед зрителями прекрасного и легендарного Киева?

В своих поездках на тренировки во время обычного общения с товарищами по школе и друзьями Андрей тоже невольно проникался чувством гордости за народ, который часто был вынужден выносить риторику гигантских первомайских парадов, давно уже переставших быть праздниками труда. В том самом 1986 году, всего лишь через пять дней после Чернобыльской катастрофы, которая уже сама по себе должна была настроить на размышления по поводу дальнейшего пути и, в особенности, по поводу бессмысленной гонки вооружений, режим вовсе не собирался отказываться от очередного военного парада. Народ смотрел на него с болью в сердце, но в то же время и с нескрываемой гордостью.

Мальчишки из Киева жили обычной городской жизнью и интересовались всем, что свойственно их возрасту. Андрей близко дружил с Евгением, в настоящее время руководителем одного из строительных предприятий. Евгений был старше Андрея на несколько лет, но они много общались. Вместе стали гонять мяч и нередко бродили по улицам Киева. В тот весенний день, 26 апреля 1986 года, Андрей, как обычно, пошел в школу. Но, едва переступив порог, сразу же почувствовал, что утро это не совсем обычное: весь класс отправили в один из городов на побережье Азовского моря. Там он встретил тысячи других детей из разных мест Украины. Это было настоящее бегство от ядовитого облака, от заражения, что-то вроде ссылки со странным ощущением: дети расплачивались за молчание взрослых. Официально никто ничего не знал. Даже отец Андрея – Николай, профессиональный военный, не мог ничего толком объяснить, когда приехал, чтобы перевезти семью к другому морю, где дети боролись со скукой постройкой замков на песке и, чаще всего, бесконечными импровизированными футбольными играми.

Для всех это было ужасное время. Открыто о катастрофе заговорят лишь через несколько лет, когда Советский Союз прекратит свое существование. Но ее последствия были видны повсюду. Видны они и по сей день. Ужасные последствия. Нельзя с точностью сказать, сколько людей пострадали от реактора, но последствия радиации до сих пор сказываются на детях. «Страшно подумать, когда это все кончится, – скажет в одном из интервью Шевченко (он постоянно об этом размышляет). – Я играю для людей, которые меня любят, а среди болельщиков очень много детей. Что до меня, то я посвятил бы все свои голы детям, если бы это хоть чуть-чуть помогло тем, кто страдает».

Украина станет независимой 24 августа 1991 года, а в далеком 87-м оробевший Андрей, ни разу до этого не бывавший за границей, с юношеской командой «Динамо» отправился в турне по Италии.

В Риме он впервые увидел заграничный аэропорт. А потом побывал в музеях, познакомился с прекрасными памятниками Вечного города. В ресторане с удивлением обнаружил, что не знает, как правильно есть макароны: на Украине они короткие, а в Италии длиннющие, и неопытному ребенку справиться с ними было трудно. И вот на следующий день после восьмичасовой поездки на автобусе мы видим его в Агрополи: пять голов за двадцать минут игры. Затем Милан и замок Сфорцеско. Потом – поездка на «Сан-Сиро». Может, это был некий перст судьбы? Кто-то рассказал Андрею, что стадион, открытый 19 сентября 1926 года, был спроектирован инженерами Альберто Куджини и Улиссе Стаккини и построен объединенными предприятиями братьев Фадини за счет «Милана», который возглавлял в то время Пьеро Пирелли.

А первые встречи красно-черные провели в Роджа делла Бовиза, Аквабелла и лишь позднее переместились на проспект Ломбардия, на неприметный стадиончик, который руководство клуба назвало «Милан». И вот, наконец, «Сан-Сиро», приобретенный муниципалитетом Милана в 1935 году. Позже его реконструировали, сделали беговые дорожки, построили трибуны, второй и третий ярусы и четыре угловые башни, на которые опустили купол, а его вместимость с 27000 в 1926 году постепенно возрастала от более 55000 в 1955-м до 85000 к 1983 году и превысила уровень 90000 мест в 1990 году – моменту открытия мирового первенства по футболу в Италии.

Глаза юного Андрея Шевченко с трудом могли объять громадное сооружение, которому лазурное утреннее небо придавало особое очарование. Трибуны были пусты, и стадион предстал перед ним во всем своем величии. Андрей и представить не мог, что в Европе некоторые стадионы, переполненные болельщиками во время матча, невольно превращаются в театр, а зрители смотрят на тебя сверху вниз, как из окон собственного дома.

В семье их было четверо: отец Николай, мать Любовь, старшая на три года сестра Елена и сам Андрей. Папа научил Андрея играть в карты, приучил к рыбалке и часто брал его с собой на озера неподалеку от Яготина, в окрестностях Киева, привил любовь к природе, простору и тишине, которая так настраивает на размышления. В семье Шевченко всегда царили мир и согласие. Когда командование отца предложило ему перевестись на службу в Германию с повышением в зарплате, он собрал за столом на кухне жену, Елену и десятилетнего Андрея и сказал, что, несмотря на некоторые трудности с деньгами, ему не хотелось бы уезжать. И услышал в ответ: «Спасибо, папа!»

В школе Андрия считали учеником с возможно излишне живым характером. Он не слишком успевал, но и особенно не отставал. «Отлично» получал почти исключительно по истории, любимому предмету, возможно, ставшему таковым из-за своей слабости к Наполеону – уж очень ему нравились истории про войну. Когда его наказывали за «неуды», Андрей часто убегал через окно, чтобы поиграть с приятелями. Бойкий и стремительный, он с детства разрывался между хоккеем зимой и футболом летом. У него были все задатки, чтобы стать героем ледовых площадок, но футбол всегда стоял на первом месте. Сначала Андрей играл в воротах, позже перешел в защиту и, наконец, сказал себе: «Намного интереснее забивать мячи, чем ловить их».