Черная полоса "СПАРТАКА" - Шевченко Владимир Николаевич (читать книги без .txt) 📗
Съездили мы на благотворительный матч в знаменитые Петушки, собрались командой в итальянском ресторанчике на Таганке, поучаствовали в Кубке Интертото и поверили, что все наладится. А как иначе?!
Однажды, после очередного поражения, подвыпивший Первак позвонил мне и велел передать Скале, что у нас отныне обет молчания. Скала — лис хитрый, выкрутился, сказав на пресс-конференции, что говорить не будет, поскольку ему запретили, хотя он с этой «силенцио стампой» не согласен. Не сказав ничего, сказал все — старый плут! Это, по-моему, окончательно «добило» Первака. А журналисты в микст-зоне, пытаясь хоть «мелочевки на уху заметки наловить», пристали ко мне: что, дескать, у вас происходит? «Сублимируем, — ответил я в шутку, — не расходуем энергию на болтовню». — «А кто это придумал?» — спрашивают. «Энергию? Ее там придумывают», — уходя от вопроса, ткнул я пальцем в небо. « То есть ваш босс?» — не унимался кто-то упрямый с блокнотом. -Почему наш? У нас с вами общий босс», — показал я глазами на небо, имея в виду отнюдь не Федуна или Первака. В микст-зоне, кстати, все было с милыми улыбками, но вечером на спортивных лентах появилось: «Пресс-атташе «Спартака» Шевченко: «Спартаку» приказал молчать Господь Бог»… Или что-то в этом роде. Понимаю, что не ахти какая шутка получилась с «сублимацией». Но акцент, после того как передернули, получился лобовой. Да, я сам виноват. Рабинер потом в своей книжке назвал это самым оригинальным в истории объяснением «обета молчания». Хотя самого Игоря в микст-зоне не было. Он вообще любит подробно описывать то, чего не видел. Единственный вывод, который я тогда сделал, — шутить надо меньше. А говорить лучше — предельно просто и однозначно. В идеале: «да», «нет», «не знаю». А еще лучше: «без комментариев». Цитировать в России то ли не умеют, то ли не выгодно. А некоторые даже специально перевирают, чтобы юморок родить. С этим проблемы возникнут еще не раз.
Но продолжим о Скале. С ним работали два помощника-итальянца. Один более открытый, другой — себе на уме. На тренировках было много тактики, в столовой — углеводов. Паста, соусы, «Фанта». Да, «Фанта»! Никто не понимал, зачем, тем более российского розлива. Но раз заморский диетолог сказал, что полезна, значит — полезна. Особенно после игр на нее налегали
Невио мгновенно оброс стайкой друзей, с которыми иногда ездил на охоту. Там, ясное дело, его научили ходить на кабана и пить водку. Один вывод я сделал довольно скоро и с удовольствием. Этот человек с великим тренерским прошлым и широкими крестьянскими ладонями был рад не только тем обескураживающим деньгам, которые можно было заработать в России. Он реально успел проникнуться чем-то неповторимо русским, что сразу заметно по характерному отблеску в глазах. Обратите внимание: когда иностранец говорит на своем языке, глаза у него имеют одно выражение, когда он же заговорит на русском, если знает его, конечно, в зрачках появляются до боли близкие нам, русским, искорки. Готов на спор у обеззвученного телевизора определить, на русском говорит незнакомый персонаж или нет. В общении, помимо вербального, устанавливается также и визуальный контакт. В зрачке говорящего словно появляется специфическая метка, которая и улавливается контрносителем языка на подсознательном уровне. (Надеюсь, «контрносителям языка» все понятно.) Так вот у Скалы, знавшего по-русски не более десятка слов, метки начинали блестеть по-русски. Увы, с каждым следующим поражением все тусклее. А потом и вовсе погасли.
В Кубке России мы умудрились «сгореть» липецкому «Металлургу». Кошмар! Из Кубка Интертото выбыли, хотя выглядели небезнадежно, и шансы на попадание в сетку УЕФА сохранялись до самого конца. А тут еще я облажался. По неопытности дал согласие на съемку Самедова и Калиниченко в развлекательной телепрограмме канала «Рен-ТВ», ведущим которой был покойный Александр Абдулов. Мы долго отказывались, но он лично попросил. Неопытность моя заключалась в том, что в день тренировки пусть даже утром ничего планировать нельзя. Компания у наших гладиаторов была приличная: Дима Билан, не спускавший глаз со своего отражения в зеркале гримерки, классная и простая Тутта Ларсен, Антон Макарский со своей верной женой и телохранительницей Викторией, которая потом закатит жуткий скандал, ибо ей покажется, что Антошу засудили.
Съемки долго не начинались. Мы уже хотели сбежать, но нам передали персональную просьбу от Александра Гаврииловича не уходить. Открывая программу, Абдулов сделал реверанс в сторону Саши и Макса, сказав, что «пусть его извинят, но сегодня он будет болеть за родных его сердцу спартаковцев». Он светился счастьем. Ребята тоже получили незабываемые эмоции. Их кружили на мельницах, заставляли карабкаться по смазанной маслом плоскости, окунали надолго в воду вниз головой — в общем, издевались над звездами футбола как могли. Но они все выдержали с честью и прошли в финал, где до победы оставалось буквально рукой подать. Но в съемках опять возникла техническая пауза, и мы поняли, что опаздываем на тренировку. Ехать было всего ничего, но в разгар дня 3-е транспортное кольцо жестоко даже к футболистам «Спартака», ставшим только что финалистами удивительной авантюры их пресс-атташе. Мы опоздали в Лужники на 10 минут. Ребята были наказаны отдельным от всех режимом тренировки. Целый час бегали по кругу. А мне, также появившемуся на трибуне, Скала из центрального круга объявил сумму штрафа: «Шевченко, 100 долларов!» — «Си, черто, коме но…» — ответил я и погрузился в разговорник, чтоб выяснить, правильно ли я покаялся по-итальянски. Программа эта потом вышла в странном виде. Вроде Саня с Максом лидируют, не вылетают, а в финале — бац! Трое в кадре — наших нет! Победила, вполне заслуженно (в отсутствие Самедова Калиниченко) Тутта Ларсен.
Урок пошел впрок. Больше ни о каких дотренировочных мероприятиях, естественно, не могло быть и речи. Царапнуло только одно. Мой друг Андрей Талалаев, который в 2004 году работал тренером-переводчиком у Скалы, спустя годы в одном из интервью вспомнил этот случай в числе прочих вопиющих примеров бардака в клубе. Причем было сказано как-то обобщенно, что пресс-атташе чуть ли не ежедневно брал футболистов и терроризировал на каких-то съемках, отвлекая от тренировочного процесса. Хотя больше такого не повторялось. А, по словам Андрея, виноват в том, что команда финишировала в том сезоне на восьмом месте, оказывался я. «Си, черто, коме но…» Вспоминать это действительно стыдно. Зато с Абдуловым познакомились. Помните мультик «Паровозик из Ромашково»? Там было: «Но если мы сейчас не остановимся у этой цветочной поляны, то опоздаем на всю жизнь…» У нас вообще мудрые, отнюдь не детские мультики.
В команде весь 2004-й царила тишь да благодать (в сравнении с последующими годами), снаружи в целом тоже. Все ведь относительно. Это нам тогда казалось, что хуже проигрышной серии, «непоняток» в связке «Первак — Скала», первых оскорбительных баннеров в Хорватии в адрес Невио ничего и быть не может. Как же мы ошибались.
Вскоре Скалу уволили. Талалаев ушел с микроскандалом. Своего Андрей не упустит. Окончательно я в этом убедился, когда стал замечать его на любой сколько-нибудь значимой футбольной тусовке. Надо постоянно быть на глазах. Школа Бышовца живет и тренирует! Отдать Андрею должное, движется он к вершине тренерской профессии поступательно и даже уверенно. Конспекты, которые он тщательно вел, помогая Скале с переводом, похоже, пригодились.
Сломавшегося Скалу было жаль. Но после его ухода всем стало легче. Языковой барьер, трио чужестранцев, первые разногласия в руководстве — все мешало. У спартаковских отставок одна и та же особенность. Все тренеры вроде устраивали, объективных предпосылок к уходу не было, но некие обстоятельства оказывались выше возможностей их дальнейшего пребывания на этом посту. Всем уходящим сочувствовали, оказывали моральную поддержку, но это всего лишь облегчало их страдания. Сказал владелец: «Эвтаназия!» — значит, так тому и быть. Именно «эвтаназия», а не плаха. Всех, до последнего, вел и навещал Леонид Арнольдович, но… Эпидемия нас какая-то накрыла. Мор! Не коснулось это лишь Черчесова. В том смысле, что слово «эвтаназия» не прозвучало. Станиславу не только оплатили безбедную старость, но даже аппарат поддержки жизнеобеспечения на память вручили. А он обижается.
