Путешествие в седле по маршруту "Жизнь" - Петушкова Елена (читать книги полностью TXT) 📗
Любопытно, что, когда после окончания номера два ковбоя, сжав разъяренное животное корпусами своих лошадей, провожают его в загон, оно тотчас успокаивается. Это потому, что наездники незаметно расстегивают паховый ремень.
Но довольно о развлечениях. Тем более что не они были главным. Большую часть времени в США отнимала у нас трудная и ответственная работа на выставке, а самыми трудными, самыми ответственными оказывались именно встречи и выступления — в университетах, институтах и, как я уже говорила, на радио, на телевидении, когда во время полуторачасовой передачи зрители или слушатели звонили прямо в студию и задавали нам вопросы.
Я хоть и прилично знаю английский, но в силу специфики своей практики привыкла в основном говорить либо о конном спорте, либо о биохимии. Там же иные вопросы были такими, что и по-русски не сразу сформулируешь ответ, а на чужом языке — тем более.
Вопросы были самые разные — от охраны окружающей среды и защиты волков до женского равноправия.
Последняя тема всплывала очень часто, и первая наша реакция была несколько недоуменной: для нас равноправие женщин в обществе само собой разумеется. Волнует нас — и об этом мы говорили, — если можно так выразиться, оборотная сторона равноправия. В нашей стране женщины настолько равны с мужчинами — и на производстве, и в заработной плате, — что это породило ряд проблем. Одна из них, едва ли не самая острая, состоит в большой житейской перегрузке женщин, устранение которой упирается в серьезную перестройку мужской психологии. Скажем, нас беспокоит сравнительное увеличение числа разводов по инициативе женщин, поскольку экономически и в ряде других вопросов они от мужей не зависят.
Словом, когда американские слушатели и зрители поднимали "женский вопрос", мы делились с ними собственными заботами, а их, как мы в конце концов поняли, волновало иное: неравная для мужчин и женщин оплата равного труда, меньшие — для женщин — возможности получения высшего образования, ряд законов, ограничивающих их материальную независимость и семье.
И я рассказала историю из собственного опыта.
В 1978 году в Советском Союзе шло широчайшее обсуждение проекта новой Конституции. Каждая статья Конституции подвергалась тщательному анализу на профсоюзных собраниях, все замечания и поправки вносились в протоколы и затем попадали в более высокие инстанции того или иного профсоюза для обобщения. Газеты и журналы в течение нескольких месяцев печатали письма читателей, также содержащие самые разнообразные точки зрения на проект.
И вот, выступив на профсоюзном собрании кафедры биохимии Московского университета (коллектив у нас сравнительно небольшой — 80 человек), я высказала соображение, что формулировка "женщина в Советском Союзе имеет равные права с мужчиной", внесенная в проект из прежней Конституции, принятой в 1936 году, несколько устарела. Я сказала, что, по моему мнению, сформулировать надо так: "Женщины и мужчины в Советском Союзе имеют равные права". Эта поправка содержит не чисто филологический, но более глубокий нюанс. В прежней редакции статья фиксировала то, к чему мы стремились в процессе построения нового общества, однако в самой фразе чувствовался как бы некий оттенок былого неравноправия: женщину уравнивали с мужчиной, исходно предполагая, что она еще не равна. Нынешняя же Конституция, являющаяся отражением современности, обязана фиксировать то, что налицо сегодня — равноправие, достигнутое полностью.
В дальнейшем это изменение было внесено в проект именно в такой редакции, предложенной не только мною, конечно, но и многими другими людьми. Я потом читала подобные предложения в газете.
Вспоминаю еще эпизод, связанный с моим участием в общественной жизни. В 1972 году я была избрана делегатом на съезд профсоюзов страны. Мне дали возможность выступить. По поручению своего коллектива я предложила создать спортивное общество для школьников «Юность». Два других вопроса — моя собственная инициатива. Один имел отношение к введению в стране пятидневной рабочей педели вместо шестидневной. Вместе со всеми другими на пятидневку были переведены и медицинские учреждения, что я считала неправильным. Кроме того, я обратила внимание делегатов на то, что из-за чрезмерно насыщенного расписания в вузах студентам но хватает времени на обед, что, конечно, пагубно может отразиться на их здоровье.
Общество «Юность» было создано.
Через некоторое время я получила официальное уведомление от Всесоюзного Центрального Совета Профсоюзов о том, что порядок работы медицинских учреждений пересмотрен — они отныне функционируют шесть дней в неделю.
А в университете вскоре ввели для студентов час обеденного перерыва.
Обо всем этом я рассказывала американцам.
Были среди их вопросов и смешные, свидетельствующие о полном незнании жизни в нашей стране.
Одного из нас спросили:
— Есть ли в России автомобили?
— Нет, — ответил он.
— А на чем же вы ездите?
— На медведях. Летом на бурых, зимой на белых.
— А чем вы их кормите? — У дамы, задававшей эти вопросы, было явно неладно с чувством юмора.
— Бензином.
Шутки шутками, по порой вопросы показывали, что некоторые американцы не только об СССР, но и о США не все знают.
Интересуются, скажем, у меня, почему иностранным туристам в СССР не везде, где они хотят, разрешают ездить. "А у вас, — спрашиваю, — везде?" «Конечно». Тогда я говорю: "Мы сейчас в Канзас-Сити. Город разделен пополам рекой Миссури, правильно? Один берег — штат Миссури, другой — штат Канзас. Так вот, мы, работники выставки, в Канзас не можем попасть без позволения государственного департамента. И если нас пригласит кто-то из вас в гости, то тоже нам потребуется на посещение виза сотрудника госдепартамента. И за город, в пределах десятимильной зоны, мы можем проехать, только если это позволит состоящий при нас сотрудник госдепа, а дальше, за эту зону, — если разрешит его высокое руководство".
Но во многом — и это не я первая замечаю — американцы похожи на нас, русских. Они так же просты в общении, открыты, так же гостеприимны — последним свойством немало отличаются от многих европейцев.
Вот явится, бывало, человек на выставку, походит, посмотрит, послушает, а потом предлагает: "Приходите ко мне в гости". И не так, как говорится, для красного словца, а тотчас назначая день и час. Подобных приглашений было великое множество, мы не успевали их принимать.
Мне больше всего памятна встреча в Сан-Антонио с супругами Дженнет и Толбертом Уилкинсонами. Толберт — врач-хирург, человек состоятельный. Правда, и работает он очень много: в двух клиниках и, кроме того, имеет свою, частную, в которой ему помогает Дженнет. Толберт вдобавок президент федерации современного пятиборья штата Техас.
У них большая красивая вилла. Но меня всегда удивляло, что у состоятельных людей в США часто нет никакой прислуги. Помню, я была у Толберта и Дженнет в День благодарения. Позвали массу гостей, и хозяйка сама всех принимала, за всеми ухаживала, жарила традиционную индейку и на кухне весело угощала желающих потрошками.
Дженнет — любительница конного спорта. Она заезжала за мной и отвозила на конюшню конного клуба. Там у нее три лошади. И мне показалось просто поразительным то, что Дженнет сама своих лошадей чистит, кормит, седлает, бинтует, ежедневно стирает бинты и потники. Это не прихоть, а почти всеобщее правило. С одной стороны, полноценный уход дорог, с другой — Дженнет говорила: "Мне было бы даже неприятно, если бы кто-то чистил и кормил моих лошадей, неизвестно, как с ними обращался бы посторонний для них человек".
