Месси. Гений футбола - Балаге Гильем (читать книги без регистрации txt) 📗
Перед кризисом крупные иностранные банки отозвали все свои фонды из страны, чтобы было невозможно забрать доллары – валюту, которую предпочитали аргентинцы, не доверяя собственной, чем усугубили положение. Был установлен невероятно низкий лимит суммы, которую можно было снять в банкомате.
В ходе возникшего хаоса были объявлены «банковские каникулы», когда определили паритет между долларом и песо. Когда, несколько дней спустя, банки вновь открылись, доллар стоил в три раза дороже. Внезапно многие люди обнаружили, что ценность их сбережений уменьшилась на две трети, и они ничего не могут с этим поделать.
Другими словами, банки ограбили людей. Это привело к манифестациям: пенсионеры разбивали окна банков молотками и палками. Естественно, вся уверенность в аргентинской банковской системе испарилась.
В это время, когда в государстве не было нормального обращения денег, правительство прибегло к политике печатания «пестрых бумажек» – ваучеров, которые в различных областях страны носили различные названия: «Patacones», «Lecor», «Lecop» или «доллар Тукумано». Они котировались ниже, чем песо, но некоторые фирмы принимали многие из этих ваучеров, так же, как доллары, песо и все виды кредитных карточек. Многие люди все еще помнят пустые обещания Дуальде о том, что те, у кого имелись долларовые счета, «получат доллары», а те, у кого были счета в песо, «получат песо».
Именно в тот период в начале двадцать первого века, в самые худшие моменты кризиса, который когда-либо испытывала Аргентина, футбол, всегда остававшийся любимым спортом аргентинцев, стал бизнесом.
Триумфы аргентинских команд в эти годы явились демонстрацией жизненного успеха, которого мог добиться любой представитель обанкротившихся классов общества, ежедневно сбиваемых с ног различными испытаниями, которые подбрасывает им жизнь. Для многих людей единственной надеждой в то время была возможность одному из членов семьи стать профессиональным футболистом и «спасти» свою семью от финансового краха. В те времена говаривали: «я – это я и мой американский дядя» (‘yo soy yo y mi tío de América’). Аргентинцам помогали те счастливчики, которые преуспели и сумели устроиться зарабатывать деньги за границей.
Это было совершенно невероятное зрелище: огромные толпы безработных или просто отчаявшихся людей на трибунах во время игры первого дивизиона кричат «неудачник, барахло!» игроку только за то, что он потерпел неудачу в Европе, хотя следует иметь в виду, что именно этот крик символизировал. В девяностые годы все мы приняли участие в посеве семян жадности в душах наших детей. В то время заявление президента Карлоса Менема о том, что власть обеспечивает привилегию «жить без колебаний и угрызений совести», стало модной идеологией. Эта идеология проникла в футбол и проявилась в играх. В 2000 году мы пассивно наблюдали за игрой молодых профессионалов, которые страдали от ужасных оскорблений и брани со стороны своих родителей во время тренировок и на матчах. Игроки судорожно пытались подписать свои первые контракты с известными фирмами типа «Nike», агенты старались отыскать будущие таланты, а первые неудачи порождали у юных спортсменов неуверенность в себе.
Именно поэтому возрос уровень инцидентов в «детском» футболе, когда отцы набрасывались с кулаками на тренеров и рефери, клубы крали друг у друга игроков, на играх приходилось вызывать наряды полицейских, а боссы использовали в своих интересах тревогу, снедающую многие семьи.
В таких условиях стала обыденной ситуация, когда дети или юноши, спонсируемые крупными организациями, становились кормильцами всей семьи. В значительной степени это было вызвано тем давлением, которое оказывали на них родственники.
Некоторым из этих детей повезло встретить тех немногих великолепных тренеров, у которых на первом месте стояло беспокойство за их благополучие. Одним из таких тренеров был Карлос Тимотео Григоль, создавший в восьмидесятые годы весьма влиятельный «Ferro Carril Oeste», а в девяностые – «Gimnasia» и «Esgrima la Plate». «Он советовал нам купить дом, получив первый большой гонорар, и просто сходил с ума, если видел, как мы проносимся на автомобиле последней модели», – нередко вспоминают его бывшие игроки. Григоль был первым, кто настоял, поставив это условием игры в составе команды, чтобы игроки получали только хорошие оценки за учебу – это было нечто совершенно необычное. Кике Домингес и Эрнесто Веккьо также были в числе тех тренеров, которые выказывали подобную заботу и внимание о своих подопечных.
В начале восьмидесятых Диего Марадона стал основным примером такого молодого человека, который мог позволить себе содержать огромную семью. Клуб «Argentinos Juniors» купил ему дом, чтобы Диего вырвался из трущоб. В арендованном доме в Барселоне, куда Марадона переехал в 1982 году, он жил со своей невестой Клодией и множеством друзей, а также регулярно отсылал серьезные суммы родственникам.
В таких условиях оказалась семья Месси в 2000 году, столкнувшись с проблемой дефицита гормона роста у Лионеля. Было ясно, что без достаточного количества денег для оплаты лечения его рост останется недостаточным. Семья верила в его таланты, но когда «Ньюэллс» отказался платить за Лео, им пришлось взять дело в свои руки – как и тысяче других семей в стране. Они поняли, что стоит рискнуть и обеспечить сыну возможность пойти в его любимом виде спорта так далеко, как он только сможет.
Так семья Месси, со всей решительностью, собрав все свои душевные силы, решилась принять участие в приключении.
Сцена пятая
В начале двадцать первого века произошел массовый исход аргентинских футболистов – они пересекали Атлантику, чтобы реализовать свои мечты. Во время кризиса футбольные школы по всей стране стали настоящими питомниками талантов. Футболисты становились имуществом и часто основным источником доходов клубов – учреждений, которые часто работали на директоров и хозяев. Таким образом, отъезд футболистов из страны стал нормой и только усугублялся в течение всего первого десятилетия двадцать первого столетия. В период с 2009 по 2010 год из Аргентины выехало почти 2000 футболистов – больше, чем из Бразилии, страны, которая исторически была продавцом футболистов номер один.
Мы находимся в кафе с высоким потолком. Люди сидят за столиками, пьют кофе. В углу стоит старый телевизор, по которому показывают тот же самый оживленный семейный разговор, который мы видели ранее, но без звука. С одной стороны сцены – большое стеклянное окно. Снаружи идет дождь.
Доктор Шварцштайн (эндокринолог): В те времена Аргентина стала страной, из которой старались уехать. Фактически, между 2000 и 2003 годом резко увеличилось число аргентинцев, прибывших в Испанию на заработки.
Лилиана Грабин (спортивный психолог): Нас просто «выбросили» из страны. Даже моя дочь уехала, она отправилась в США. Это был полный крах.
Серхио Левински (социолог): Хорхе Месси работал на фабрике Acindar, в компании, принадлежащей государству. Поскольку страна оказалась в столь печальном состоянии, рабочие беспокоились о своем будущем. Полагаю, что его отец учел все это и, видя, что у Лео есть талант футболиста, решил сделать ставку на его будущее.
Лилиана Грабин: То, что сделала семья Месси, было очень мужественным поступком. Они отказались от той судьбы, которую им готовили, сошли с пути, по которому пошло большинство людей. Вместо этого они сказали: «Я могу построить новую жизнь в другом месте, веря в лучшее будущее». Множество людей на их месте сказало бы: «Я никуда отсюда не поеду, я боюсь, безопаснее остаться на месте». Смелые уехали, и их предвидение будущего, способности и таланты позволили преуспеть на новом месте. Но не все люди способны на такое.
Серхио Левински: За последние несколько лет прошло три волны эмиграции аргентинцев. Первая – «Ночь длинных дубинок» (1966), когда страну покидали главным образом ученые. Этот период также получил название «Мильштейн», по имени ученого Сезара Мильштейна, получившего в 1984 году Нобелевскую премию по медицине. Он жил в Лондоне, и когда правительство предложило ему вернуться, это предложение запоздало. Второе поколение изгнанников уезжало главным образом по политическим мотивам – это произошло во время военной диктатуры, установившейся в 1976 году. Примером таких бежавших может быть журналист Эрнесто Экайзер. Третья волна – о которой мы сейчас говорим – 2000–2001 годы – экономическая эмиграция, в которую попала и семья Месси.
