Месси. Гений футбола - Балаге Гильем (читать книги без регистрации txt) 📗
Поскольку первый состав «Барселоны» испытывал неудачи, пытаясь выиграть различные титулы, весь клуб был в плохом настроении, и все – как внутри, так и вне его – считали Лео Месси чем-то вроде непонятного эксперимента. Давайте посмотрим, что из него выйдет, думали они. Лео был просто финансовым вложением, возможно, когда-то сработающим, но совет «Барселоны» не имел должного опыта, проницательности и понимания того, как обращаться с этим живым аргентинцем.
Тем временем Лео ходил в школу Lleo XIII, так же, как и все молодые «сине-гранатовые». Ему там не нравилось, поэтому оценками похвастаться было нельзя. Лео не был ленив, просто его не интересовала учеба, он, как и многие, открывал книгу на заданной странице и держал ее, уставившись на страницу стеклянным невидящим взором до конца урока. Он посещал занятия, но отсутствовал на уроке, подчинялся, но знал, что это досадная необходимость, чтобы стать профессиональным футболистом. Поэтому он делал то, что ему говорили, пусть и неохотно.
Иногда школьный автобус, который подбирал мальчиков в воротах Ла-Масия, уезжал без него. Учеба – да. Отдых – да. И PlayStation в любое время дня. Что-либо иное не слишком его интересовало. Он закончил первый год обучения в старших классах в Росарио, но в Барселоне забросил занятия за два года до возможного перехода в университет. Он все еще выделялся на уроках физкультуры, но вскоре оставил свои детские мечты стать учителем физвоспитания. Селия наверняка хотела бы, чтобы он учился лучше, прилагая больше усилий, на случай, если карьера в футболе не сложится, но невнимание Лео к школьным занятиям – источник многих семейных дискуссий – ему с готовностью прощали. Когда в 2004 году он поднялся по иерархической лестнице клуба, перейдя в возрасте 17 лет в команду «Барселоны B», ему уже некогда было посещать уроки, потому что он проводил очень много времени на тренировках и в спортзале, наращивая мышцы. У него было прекрасное оправдание, чтобы не учиться, уроки перестали быть необходимостью теперь, когда возможность стать профессионалом делалась все реальнее.
Но было еще кое-что, делающее учебу малопривлекательным занятием. В Барселоне он «выделялся»: приехал из-за границы, у него был акцент, иные привычки и обычаи, он был тихим и имел проблемы с ростом. Над ним смеялись. Он не мог преодолеть этого, просто хвастаясь своими футбольными навыками, не мог завоевать безоговорочное признание всех одноклассников, как это произошло в Лас-Эрасе, потому что в каталонской школе были и другие ребята – его товарищи по команде – не менее хорошие игроки.
Лео был вынужден приспосабливаться и наращивать «броню». На публике мальчик стал еще более замкнутым, чем был в Аргентине, и производил впечатление не по годам взрослого, серьезного, молчаливого. Он предпочитал слушать, сев в сторонке и глядя по сторонам. Не имея под рукой мяча, окруженный людьми более старшего возраста, он не был похож на нормального мальчика, часто казалось, что он просто отключился. Хорхе говорит, что Лео более ответственный, чем он, а мать добавляет, что у Лео спокойный, но очень сильный характер. Все это верно, но Лео был, прежде всего, мальчишкой, оторванным от своих корней.
В Росарио он жил жизнью здорового ребенка, пусть даже наполненной фантазиями. Он мечтал попасть во взрослую команду и играть в футбол. Войти в первый дивизион «Ньюэллса». Как братья и отец, он хотел стать футболистом. Позже начались тренировки, матчи, включая важную цель, которую ставили перед ним тренеры, одновременно призывая его вести себя ответственно – игра во взрослой команде. Ему постоянно задавали вопрос: «Ты же хочешь стать профессиональным футболистом, верно?» В 12 лет ему пришлось однозначно ответить на этот вопрос, потому что появился шанс уехать из страны. Футбол перестал быть просто игрой.
Внезапно мир жестко поделился на черное и белое. Да или нет? Он хотел стать профессиональным футболистом? Лео делал все необходимое, чтобы добиться этого. Он не возражал уехать за границу. Уже в таком раннем возрасте ему пришлось самому во всем разобраться и понять, что «да» – единственно правильный ответ. Он не мог ошибиться. Это не было давлением, обманом со стороны наставников, но в случае неудачи могли возникнуть пагубные последствия для семьи. Его отец оставил работу, матери пришлось уехать от остальных членов большой семьи, братья оказались вдали от своих друзей. А если ничего не получится – что тогда? Многие дети аналогичного возраста не выдерживали такой степени давления и переставали полноценно развиваться.
В сознании таких молодых ребят прорастает семя, брошенное когда-то, почти всегда неосознанно. В то время, когда Лео играл в «Infantiles», он слышал разговоры, что однажды он будет играть в первом дивизионе. В 11 лет он сказал брату Родриго, что хотел бы завоевать «Золотой мяч». Но сейчас все уже не было невинной мечтой семи– или восьмилетнего мальчика; сегодня Лео не мог допустить даже самую малую вероятность того, что он не достигнет своей цели и что все может кончиться весьма плачевно.
Такое происходит с большинством мальчишек, которые делают шаг от игры для забавы к игре, которой они хотят зарабатывать себе на жизнь. Но особенно с теми, кто сжигает мосты у себя за спиной: для них неудача недопустима. Если бы даже мысль о провале хотя бы на мгновение посетила их (а этого никогда не происходит), то их мир бы рухнул. Лео, как и многие другие 12-, 13-, 14-летние мальчики с полнейшей уверенностью говорил себе каждый день, что все будет хорошо. Но действительность – особенно при таком уровне ожиданий – редко соответствует мечтам.
Это удивительное мышление не только отвергает возможность неудачи, но также сопровождается подавлением эмоций. Все чувства, кажется, замерзают.
Лео Месси прибыл в Барселону в разгар «пужолизма» – политической программы, провозглашенной Жорди Пужолем, президентом Каталонии, в 1980 году. Эта программа действует и сегодня, поддерживаемая каталонским средним классом, церковью и интеллигенцией. Эта идеология должна была привести каталонскую нацию в постфранкистский период к социальной сплоченности.
Одной из первых директив программы было указание восстановить национальный ежегодный праздник 11 сентября. Эта дата жгла сердца каталонских националистов – она напоминала им о национальном поражении от войск испанских Бурбонов в 1714 году и унижении каталонского национального самосознания. Этот день был выбран специально, чтобы сыграть на ощущении собственной исключительности и создать образ жертвы, что отражало весьма популярную консервативную националистическую идеологию. Использование и стимулирование чувства дискриминации со стороны центрального правительства, базирующегося в Мадриде (что оправдывалось различными обстоятельствами как прежде, так и сейчас), было главным признаком «пухолизма» и его политического ответвления – партии «Конвергенция и Союз». Это часто приводило к недопониманию на международном уровне, поскольку многие наблюдатели путают Каталонию с консервативной националистической идеологией, утверждающей, что она говорит от ее имени. Пухолизм вполне намеренно извращает и утаивает тот факт, что существует много самых разных способов быть «каталонцем», и все они равно законны.
Тем не менее программа позитивной дискриминации пустила корни, поскольку региональное правительство склонилось перед фантазиями Пужоля и осуществило довольно много радикальных реформ, которые еще сильнее подпитали националистические настроения. Самой далеко идущей реформой было введение каталанского языка в программу всех государственных школ. Это возникло благодаря доктрине, поддержанной педагогом Александром Хили, который проповедовал идею о том, что студенты не должны быть разделены по языковому принципу. При этом он основывался на своем опыте преподавания в Квебеке и США. Его философия отражена в законе о политике в отношении языка (Language Policy Act) от 1983 года.
ФК «Барселона» занял центральное место в реализации политики «пужолизма». Многие считали его каталонской национальной сборной, и это представление использовалось политическими деятелями, чтобы разжечь и распространить националистические чувства, одновременно интегрируя недавно прибывших в Каталонию так, чтобы они обязательно «стали» каталонцами. Националисты использовали «Барселону», и клуб поддался этому давлению. Результатом этого было – и до сих пор остается – извращенное понятие, согласно которому для того, чтобы быть истинным каталонцем, вы должны поддерживать «Барселону».
