"Локомотив", который мы потеряли - Рабинер Игорь Яковлевич (мир бесплатных книг .txt) 📗
Люди расходуют то, чего не имеют – отсюда и долги. Это началось с 2006 года, когда я перестал владеть ситуацией. В 2005-м она еще более или менее была под моим контролем, а со следующего сезона деньги стал проходить через Липатова.
Мы платили игрокам реальные деньги – и у нас были реальные долги. Но когда выясняется, что Липатов выплачивает по 30-70 тысяч долларов премиальных за выигранный матч каждому футболисту, становится понятно, почему у клуба такой бюджет и такие долги. Большие премии игроки должны получать за достигнутый результат по итогам чемпионата, а выплачивать их за отдельные игры – нонсенс. Такой практики нет ни в одном солидном европейском клубе. К чему это привело в «Локомотиве» – известно.
В клубе говорят о баснословных доходах, которые появились в «Локомотиве» после смены руководства. А я на днях узнал, что из 60 VIP-лож в Черкизове, каждая из которых при мне стоила от 50 до 80 тысяч долларов, на новый сезон пока продано только… две. Что и неудивительно – в предыдущие сезоны большинство лож выкупали либо мои друзья, либо друзья Семина. Теперь в клубе нет ни одного, ни другого.
Подтверждаю тот факт, что у меня, как и у Семина -15 процентов акций клуба. Впрочем, все это формально. На заседания акционеров, если такие вообще были, меня никто не приглашал. А я сам не звонил и не напрашивался. Какой смысл?
Не собираюсь утверждать, что я сам не совершал ошибок. В той обстановке истерии и у меня сдали нервы. Не прав был во многих вопросах – в частности, когда не то, чтобы приказывал, но все же советовал тренерам, кого включить в состав, кого нет. Здесь я опять же поддался влиянию Липатова, который с первого же дня начал создавать нервозную атмосферу. Он считал, что все время идет подковерная возня: тот купил, этот продал… И всю эту обстановку измены он нагнетал каждый день. Не могу сказать, что верил тому, о чем он говорил, но появилась и все время усиливалась какая-то внутренняя напряженность. Конечно, мне хотелось, как лучше, но те же советы по составу давать тренеру, конечно, было нельзя. При Семине такого никогда и не было.
Думаю, кстати, что тому же Муслину в какой-то момент не хватило решительности послать меня по известному адресу и сказать: «Слушай, не лезь в чужую работу!» И даже если бы это было приправлено парой ругательств, я воспринял бы это совершенно нормально. Кстати, с Эштрековым в этом смысле было сложнее, – он упрямый, пожестче Муслина. Хоть мы, будучи давними друзьями, и разговаривали на тему состава, решения всегда принимал он сам…
Увольнение Муслина по ходу сезона теперь считаю ошибкой: тренеру надо было хотя бы дать доработать до конца сезона. В данном случае не буду перекладывать ни на кого вину: в большей степени она лежит на мне. Мы лидировали в чемпионате, предстояла игра с «Москвой». Когда Муслин начал определять стартовый состав, вдруг всплыла кандидатура игрока, который не выходил на поле весь сезон. И вдруг в важнейшем матче тренер решил выставить его на поле – причем на позиции, где тот никогда в жизни не играл.
«Москве» мы проиграли и откатились на второе место. Это была та капля, которая переполнила чашу терпения. В решении уволить Муслина, конечно, большую роль сыграли эмоции…
Когда игроки говорят, что я вызвал их после отставки Муслина и был удивлен, услышав негативную реакцию команды, они немножко лукавят. Точнее, недоговаривают. Первый раз я их вызвал примерно за месяц или чуть больше до отставки. И сказал: «Вполне возможно, что мы поменяем главного тренера». Футболисты в таких вопросах вообще достаточно инертны – вот и здесь они заняли нейтральную позицию. Не сказать, что поддержали такую идею – но и горой за Муслина не встали. А уже потом начали говорить, что отставка стала для них неожиданностью.
Как вообще возникла кандидатура Муслина? Сначала была отставка Эштрекова. Мы остались друзьями, но подобного решения тогда требовали интересы дела. Позже он возвратился в «Локомотив» помощником Долматова, теперь, насколько знаю, нигде не работает. Были предложения из стран СНГ, но от них он отказывается. Может, все у него сложилось бы по-другому, если бы не тяжелая травма Сычева. В ней я по-прежнему виню судью Петтая, который в Казани позволял делать с нашим ведущим игроком все, что угодно. А потом и нас всех, и Эштрекова в частности, окончательно подкосил «Рапид». Можно сказать – убил. И «Локомотив» растерял весь тот задел, который имел. Решение поменять тренера в той ситуации было неизбежно.
После сезона мы определили список кандидатов на место главного тренера. Их было четверо – Ле Гуэн, Муслин, Долматов и Оборин. Поговорили со всеми. Главным кандидатом был Ле Гуэн, который нас здорово подвел. Он все время говорил «да», и потратили мы на него полтора месяца. Но в последний момент француз отказался, сославшись на то, что в Россию воспротивилась ехать его жена. После этого у нас уже был лимит во времени, и из оставшихся кандидатур выбрали Муслина. Изначально идея его приглашения принадлежала мне. Когда-то мы со Славо познакомились в Белграде, он запомнился мне своей контактностью. Послужной список у него неплохой – хорошо работал и во Франции, и в родной Сербии. Понравились мне и его упражнения во время предсезонной подготовки – ни у кого таких не видел.
Нельзя сказать, что Муслин с самого начала работал в накаленной обстановке. После неудачного старта, перед игрой с ЦСКА, нас всех, в том числе и его, вызвал к себе Якунин. Встреча получилась нормальной, никакого разноса не было – наоборот, президент РЖД дал ему карт-бланш, выразил доверие. Результаты беседы оказались для Муслина очень хорошими, и после нее команда начала выигрывать.
Тем не менее проколов у него тоже хватало. В частности, с Якуповичем. Как можно поставить на матч вратаря, который только вчера приехал в страну? К тому же иностранца – ему же еще надо научиться с защитниками общаться! Будь он звездой европейского футбола – тогда бы я со-гласился. Но нетаэто была фигура, чтобы идти на такой риск.
Очень переживал я за Селсиныо. И все ребята видели, что парень талантлив, и мы хотели, чтобы он играл. В первом же матче, когда бразилец вышел на поле, он забил победный гол. Но по непонятным мне причинам Муслин посадил его на лавку и фактически загубил. Дай бог, чтобы в «Спортинге» у него заладилось.
Кстати, и приглашение Зуаги, на мой взгляд, не было ошибкой. Я считал тогда, что Гуренко в плане организации игры ограничивает возможности команды. Своей игрой Сергей доказал, что это не так. Тем не менее в Зуаги по-прежнему верю. Не случайно же он стал ведущим игроком своей сборной в 20 лет! Мне кажется, при Рахимове он будет играть.
Хотел бы встать на защиту Биджиева, которого Липатов обвинил в некачественной селекции. Сергей Владимирович прекрасно знает, что Хасан не делал ничего без нашего ведома – и в решении о покупке каждого игрока принимали участие как сам Липатов, так и я. Только к покупке Ивановича председатель совета директоров не имел никакого отношения.
Если же возвращаться к Муслину, то поражение от «Зюлте-Варегема» тоже, конечно, сыграло свою роль в его судьбе. После той неудачи в Европе куда-то пропали эмоции, без которых в футболе – никуда. Это было большое разочарование. А поражение от «Москвы» в сложившихся обстоятельствах стало для принятия того решения последней каплей. Решения поспешного – что теперь скрывать…
Жалею сейчас и о том, что, если не ошибаюсь, в 2004 году мы не продали Измайлова в «Арсенал». В Лондоне встречались с Арсеном Венгером, он предложил за Марата 6 миллионов долларов. Цены на игроков в тот момент были достаточно высокие, и мы настаивали на 10-12 миллионах. Венгер сказал «нет». А через четыре месяца рынок упал, и цена в 6 миллионов по европейским меркам казалась уже хорошей. Но главное заключалось в другом. Я пришел к окончательному выводу, что когда на нашего футболиста претендует европейский топ-клуб, и игрок об этом знает – его надо обязательно продавать. Потому что если сделка срывается, у человека сразу же опускаются руки, пропадает мотивация. Что в случае с Измайловым и произошло.
