За закрытой дверью. Записки врача-венеролога - Фридланд Лев Семенович (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Но это невозможно, доктор! Тогда дайте мне яд, убейте меня! Через два месяца должно состояться мое бракосочетание с Люси Бергонье. Потерять ее — значит потерять жизнь. Возьмите все мое состояние, но сделайте меня здоровым. Неужели наука бессильна?
Кончился этот диалог тем, что мосье Жервэ удалился, испытывая неприятное ощущение в одном месте чуть пониже спины, куда доктор ввел первый шприц ртути.
В тот же вечер мосье Жервэ хотел отправиться к Люси, пасть перед ней на колени и рассказать ей о случившемся, а потом покончить с собой.
Он пробродил несколько часов по самым темным улицам засыпавшего города, обдумывая предстоящее объяснение с невестой и способы самоумерщвления.
В конце концов он решил, что нужно пощадить Люси и переговорить с самим мосье Бергонье, ее отцом.
Когда он приблизился к дому Бергонье, в окнах было уже темно. Все спали.
Мосье Жервэ вернулся к себе и, не поужинав, лег спать.
На следующий день утром он был занят службой, делами. Вечером в доме Бергонье объясниться ему тоже не удалось. Были гости, и отца Люси никак нельзя было застать наедине.
На другой день опять что-то помешало. Так шли дни за днями. Некоторая сдержанность, обратившая на себя внимание Люси, была оправдана перегруженностью служебными обязанностями.
Через две недели лечения от язвы не осталось и следа. Болезнь оказалась, по мнению мосье Жервэ, вовсе не такой страшной. И если бы не необходимость посещать доктора Николаи в поздние часы, весь эпизод был бы вскоре забыт, как дурной сон.
Доктор Николаи знал семью Бергонье. Делая жениху последний укол дня за три до свадьбы, он сказал:
— Молодой человек, вы совершаете преступление. Пока не поздно, подумайте о том, что вы делаете. Чистое существо, которое вам доверяют, вы наградите ужасной болезнью. В ад, моральный и физический, превратится ваш дом, когда это обнаружится. Я уже не говорю о потомстве, участь которого будет предопределена с самого рождения.
Мосье Жервэ был глубоко потрясен энергичной проповедью доктора. До глубокой ночи он бродил по улицам, погруженный в размышления. А через три дня была отпразднована свадьба мосье Жервэ с Люси Бергонье.
Год спустя у молодой четы Жервэ родился ребенок.
Приблизительно в это же время на прием к доктору Николаи явилась цветущая крестьянка лет двадцати пяти.
— Господин доктор, осмотрите меня, — сказала она. — Здорова ли я? Нет ли у меня какой-либо прилипчивой болезни?
Доктор Николаи осмотрел ее. Она оказалась вполне здоровой.
— Зачем вы пришли ко мне? — спросил доктор женщину.
— Видите ли, господин доктор, я нанялась кормилицей в один дом, к господам Жервэ. Молодая хозяйка боится, не страдаю ли я дурною болезнью. Она послала меня к вам за записочкой по этому поводу.
Тут доктор Николаи вспомнил, что дня три тому назад его пригласили к Жервэ, которые были обеспокоены появлением каких-то пятен на стопе у новорожденного. Родильница чувствовала себя очень слабой, и проводить доктора пришлось мосье Жервэ, которому почтенный врач, по поводу сына, еще раз напомнил горькую истину.
«Слава Богу», — подумал удрученный доктор Николаи, — что хот мадам Люси, согласно закону Колля, приобрела невосприимчивость и ей не грозит опасность заражения».
Колль был видным специалистом по наследственному люэсу. Путем наблюдений он установил закон, согласно которому сифилис может передаваться через яйцо матери и через семя отца. Здоровая мать, родившая от отца-сифилитика больного ребенка, остается здоровой и приобретает невосприимчивость. Она может даже кормить грудью ребенка, не боясь заражения.
Надо оказать, что закон Колля давно уже сдан в архив, как устаревший. Но в те годы сифилидология еще не знала ни теперешних способов распознавания люэса, ни реакции Вассермана, и учение Колля считалось непогрешимым.
Выслушав объяснение крестьянки, доктор Николаи пришел в ужас. В лице этой женщины он увидел перед собой новую жертву мосье Жервэ. Новорожденный сифилитик, конечно, заразит кормилицу, и та передаст эту ужасную болезнь своему ребенку или мужу.
— Послушайте, — сказал доктор Николаи женщине, стоявшей перед его столом в ожидании свидетельства, — заклинаю вас именем вашего собственного ребенка и всем дорогим для вас — не берите вы этого места.
— Но, господин доктор, — пробормотала крестьянка, — я…
— Дайте мне слово, что вы будете молчать, и я вам объясню: в чем дело. Вы поймете тогда, что я прав.
— Но, господин доктор…
— Имейте в ввиду, — перебил женщину взволнованный доктор, — что у ребенка дурная болезнь, очень опасная. Вы тоже заболеете, если будете кормить его грудью. И вы, и ваш ребенок, и ваш…
В этот момент женщина вскрикнула и, закрыв лицо руками, бессильно опустилась на стул.
— Во как же так, господин доктор? — промолвила она после длительной паузы глухим голосом. — Значит я пропащая? Ведь я уже четыре дня, как служу у господ Жервэ!
Деревенская кормилица была не дура. Она поспешила сейчас же с кем-то посоветоваться, и уже на следующий день к судье поступило заявление от пострадавшей с иском к мосье Жервэ на сумму в 30 000 франков. В своем заявлении истица ссылалась на слова доктора Николаи.
В маленьком городке не существует тайн. Случай в доме Жервэ был у всех на устах. Мосье Жервэ встречали и провожали взглядами, полными страха и возмущения.
Через несколько дней шеф мосье Жервэ вызвал его к себе в кабинет и указал ему на неудобство его дальнейшего пребывания в должности заведующего отделом заказов конторы.
Тесть, обрушившийся на мосье Жервэ с кулаками, забрал к себе свою дочь, оставив ребенка отцу, и потребовав немедленного возвращения акций на сумму в 50 000 франков.
Таким образом мосье Жервэ очутился один, без жены, без службы и без акций. В его душе, освобожденной роковыми ударами судьбы от всяких семейных наслаждений, оказалось много пустого места. Эту пустоту он заполнил ненавистью к тому, кто разрушил его счастье и карьеру, к доктору Николаи. И он обратился к прокурору, требуя предания суду доктора Николаи за нарушение врачебной тайны.
Закон был на стороне мосье Жервэ, и делу был дан надлежащий ход. Доктор Николаи сел на скамью подсудимых.
Беспристрастная Фемида вынесла свой приговор. Гражданский иск мосье Жервэ за потерянную им службу был, правда, отвергнут, но двери приемной доктора Николаи были закрыты для пациентов ровно на два года. Впрочем, они больше не открывались. Вскоре после осуждения доктор Николаи, не выдержав удара судьбы, скончался.
Если вы спросите меня, заслуживает ли подражания пример этого французского врача, я, пожалуй, отвечу: нет, с принципиальной точки зрения.
Правда, сохранение в тайне того, что нам, врачам, доверяют больные, ставит нас иногда как бы в положение соучастников преступления. Но я не знаю, было ли бы всего лучше для врачей, если бы им было предоставлено право нарушать врачебную тайну.
Кто должен был бы тогда устанавливать эту необходимость нарушения? Врачи? Но тогда в каждом отдельном случае им пришлось бы руководствоваться велениями морали, по-своему понимаемыми, и предписаниями науки, не совсем определившимися. Мне кажется, положение врача было бы при этих условиях затруднительным, тем более, что при решении подобных вопросов долга, совести и человечности врачу приходится иногда не только углубляться в прошлое и настоящее болезни и больного, но и прорицать, предугадывать будущее!
У одного известного ленинградского сифилидолога был пациент-бухгалтер, сифилитик. Больной лечился у него около полугода. С точки зрения науки это означало, что он почти совсем не лечился. Во всяком случае, не долечился.
Вскоре этот бухгалтер решил жениться. Доктор был возмущен до глубины души. Он пытался отговорить своего пациента от этого шага, но тот не послушался его. От этого брака пошли дети. Дети выросли и, в свою очередь, дали жизнь новому потомству.
Тридцать лет наблюдал доктор эту семью во всех ее поколениях.
