Юлька или рыжая муза кавторанга Беляева (СИ) - Зарубин Михаил Константинович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt, .fb2) 📗

Annotation

27 января (8 февраля) 1904 года... Варяг... события у Чемульпо... если вдуматься, по сути, супер-кринж.

Безволие и безынициативность. Безнадежный, бессмысленный и, как следствие, в сухую продутый бой. Потери, затопленный на мелководье и подаренный врагу новейший крейсер.

Беляев хотя бы трезво оценил расклады, подготовился - подрубил стеньги, не приписывал себе липовых побед и не побоялся своего старенького "Корейца" перед уходом рвануть...

Варяг... бой безусловно героический, но - уже абсолютно бессмысленный.

Легендарный, овеянный ореолом славы, воспеваемый, орденоносный и... полностью втихую расформированный экипаж! И Руднев в обструкции морских офицеров РИ!

Парадоксально? Нет, просто политика и пропаганда!

Но живые должны знать и помнить, а не верить в сказки для взрослых.

Юлька или рыжая муза кавторанга Беляева

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Фотографии и описания кораблей в порядке упоминания

Рапорт Руднева В. Ф. наместнику Алексееву от 6 февраля 1904 года

Рапорт контр-адмирала С. Уриу по результатам боя японской эскадры в бухте Чемульпо

Курсы валют к российскому рублю на 1904 год

Юлька или рыжая муза кавторанга Беляева

Глава 1

Направление «Nah»!

oВместо предисловия

Я искренне преклоняюсь перед мужеством и отвагой, выбравших опасное ремесло трудяг войны. Защитников. Стоящих на смерть на ометаемых сталью палубах, заживо сгорающих в пышущих адом пироксилина и шимозы орудийных казематах, в ревущих жаром угольной пыли кочегарках, плюющихся перегретым паром котельных, горящих в орудийных башнях, захлебывающихся в трюмах, идущих на дно, но так и не сдавшихся, не спустивших флаг. Как русских, так и японских. Не стоит уже их делить.

Слава им, доблестью поправших смерть. Покойтесь с миром!

Но живые должны знать и помнить, а не верить в красивые или кровавые сказки.

И ещё, жизнь сложная штука. Здесь нет черного и белого. И в ней каждый как умеет, так и вертится. Кто-то льет елей в чужие уши, кто-то торгует своими мозгами, кто-то — руками, а кому-то приходится торговать телом. По разному бывает. Не стоит осуждать не проносив их сапог. Кого прогибает, а кого нагибает, тут, не влезая в душу, и не сказать.

Главное не торговать душой. Хотя… жизнь зачастую требует и такой платы. У кого-то из-за трусости и слабости, у кого-то «за други своя». И кто знает, что приходится пережить человеку, принимая эту ставку?

По книге… Короче, в книге, как всегда, затянутое введение с попаданством и дальше «хвост крутит собакой»! С вас лайки…

* * *

Не с той ноги

Немка нам вещала, чо у дойчей предлог «Nah» обозначает направление. У нас тоже, но, сука, более конкретно!

Со мной вот постоянно так! Последний год постоянно «Nah»… К моему депутатику его мымра с Мальдив нагрянула. С Шереметьево в пять утра позвонила: «Еду! Встречай пупсик свою лапулю! Соскучилась! Наблядовалась!.. Не хочешь? А папочкины деньги хочешь?.. Хочешь, сучёныш⁉ Значит встречай и не выкаблучивайся!».

Вот этот уже почти прирученный и приватизированный мною козел за дверь меня и выпнул. «Nah» и за дверь! Прямо с постельных скачек. Ну а чо делать бедной девочке, даже козлов в Москве на всех постоянно не хватает!

Ответил, сука, побледнел, подскочил как в жопу ужаленный, и… под жопу выпнул! Меня.

В одних чулках и бабочке. Пальто в руки, сумочку в зубы. И пинком под зад! «Nah»! И лабутенами в вслед! Сука!

— Исчезни!

— В смысле исчезни⁉ А поцеловать, вызвать такси и денежек на дорогу подкинуть? А может, твою мымру ну её?

— Исчезни шалава!

— Кто шалава⁉ Козел! Телефон и трусы верни фетишист долбаный!.. — Уже третьи труселя, кстати, заныкивает! Жрет он их, что ли?

Я чо целый месяц этого жирного борова окучивала ради пинка под голую жопу⁉ Не откроет дверь, падла, я ему весь этаж перебужу! Будет, сучёныш, вчера за свою «любимую кисулю», а сейчас за «шалаву» у меня на коленях ползать! И дверь обоссу!

— Сволочь, даже такси не вызвал! И это мужик⁉ Импотент заднеприводный! Как я такая по городу попрусь? Я ж не накрашенная страшная! И спаааать хочу!

Не проканало. Не открыл. Стринги поди мои прячет.

Только охранник из консьержной на шум поднялся и велел выметаться. Сука! Вечером суетился, дверь машины под дождь выскакивал открывать и спину холуйски гнул. «Снежана Рудольфовна!.. Снежана Рудольфовна»… А щас: «Выметайся шалава!». Сговорились, падлы?

— Чо уставился⁉ Голой жопы не видел? Урррод!..

Каюсь, не просекла ситуации. Выкинул на улицу. Ещё и ногу разбила, да чулок на коленке порвала!

Пришлось под ехидные комменты редких прохожих срочно отряхивать жопу, натягивать пальто, лабутены в зубы и походкой гордой, независимой женщины ретироваться до автобусной остановки.

Без трусов и, что обидное, без телефона и без денег… Такси облом… Заяву на изнасилование ментам накатать? Не… вывернется, а мне обвинений в проституции и проблем с ментами ток не хватало! Точняком выпрут из Москвы…

Денег и так почти нет, так у этого козла ещё и комплект «Osèree» остался. Убытков четыреста баксов на одни труселя. Сволочь!

И чё делать?

Пока ждала трамвай, жопа окончательно замёрзла. Без хоть какого-то белья вообще не уютно. Не лето, падла!

Снизу задувает. И сверху… снежинки залетают… И ноги промокли. Окоченели, ссссука… туфли эти! Нет чтоб сапоги надеть! «Надень лабутены, надень лабутены… В клуб на руках отнесу!»… Шакал вонючий, лучше б гавнодавы напялила!

Замёрзла и зеванула! Тварюка, пронесшийся на красный козел на дешманском «корейце» грязью окатил! Даже в рот, падла, залетела… Соленая! Тьфу! Убью суку! Моё «Balenciaga»!!!

Сучара, пальто же за двести килотонн брала! Да я тебя! Да я тебе… Да я тебе твоего «корейца» в жопу затолкаю! Без вазелина и анальной смазки… Унесся…

Падла, даже номера не запомнила…

Вытянула руку пальцем вниз. Ток один на рыдване, вынырнул из потока, мигнул, тормознул. Наклонилась к окошку. Фу, бензином прёт аж шары режет! И дед, в обед сто лет, за рулём этой колымаги! Как старый урод тут терпит?

— Куда тебе, стрекоза?

Сам ты стрекозел!

— К трем вокзалам дедушка.

— Пятьсот!

Скока? Охренел⁉

— А по доброте душевной? Как любимую внучку не подкинете? На мели, дедушка!

— Любимую внучку, гришь? Дружка моего порадуешь, «внучка», подкину!

— Чо⁉… Пошел ты…! Кааазёл!

— Ну и мерзни! Шалава…

Уехал. Ещё и навонял.

И больше ни один гад не тормознул! И автобуса нет…

Холодно…

Дед, гандон, вернись, сука! Я дура, дура! Холодно… я согласна! Сука, согласна!

Не вернулся… Самка собаки!..

Я даже подол пальто чуть не до пупка перед машинами задирать пробовала! Да что ж сегодня такое? Нихрена, импотенты долбаные… Никто! Никто, блядь, не остановился!

И где, спрашивается, доброта в людях? Где хотя бы уроды озабоченные? Ещё и кондукторша из автобуса вытолкать пыталась… Хрен ей!.. Страхолюдный вонючий мужик копейки эти ей за меня сунул!.. Улыбнулась через силу. Мужик, мне ещё в метро надо! Прижалась — послал и вышел! Сууука!

В метро утренняя толкучка. На перроне не протолкнуться, в вагоны — тем более.