Чиновникъ Особых поручений (СИ) - Кулаков Алексей Иванович (книги регистрация онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗

Annotation

Неповоротливая махина Российской империи, весь девятнадцатый век катившая в привычной колее, все больше скрипит и потрескивает, пока еще тихо протестуя против различных ям и затяжных подъемов на извилистой дороге из темного и голодного прошлого к возможному светлому будущему. А может и к кровавому... Однако все больше препятствий образуется на втором пути, и все меньше их становится на первом — стараниями скромного князя Агренева, который щедрой рукой разбрасывает камни необходимых действий, рассчитывая со временем собрать богатый урожай столь нужных стране перемен...

Чиновникъ Особых поручений

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог

Nota bene

Чиновникъ Особых поручений

Пролог

Год одна тысяча восемьсот девяносто девятый от Рождества Христова… Предпоследнее звено длинной череды лет, замыкающей малое «колесо» десятилетия и большой «круг» в сто лет — которые совсем непросто дались Российской империи. Наверное, еще и поэтому новый год в ней везде встречали по-разному: к примеру, в крестьянских деревеньках и селах, во множестве раскиданных по необъятным заснеженным просторам России-матушки — привычным голодом, приправленным легкой надеждой на лучшее, и тревогой о будущем. Шутка ли, целый век на изломе?!? Тут хочешь-не хочешь, а прислушаешься к шепоткам стариков о грядущих бедствиях и неизбежном Страшном суде. Хотя, с такой-то жизнью, им ли бояться смерти? Недаром ведь на Руси про умершего говорят — отмучился, сердешный…

Примерно те же чувства витали и внутри рабочих бараков, где обитала основная масса низкооплачиваемой фабрично-заводской трудовой скотинки. Ну там, разные подавальщики-подметальщики, грузчики и чернорабочие, мастеровщина самых низших разрядов — в общем все те недавние крестьяне, снявшиеся с места в поисках лучшей жизни и сумевшие всеми правдами и неправдами «зацепиться» в городах. Только в отличие от хозяев, оставшихся на своей земле (пусть и в общине), надежды на лучшее у них было меньше, а вот злобы… Ее хватало, да. Покидая родные края, разорившиеся пахари надеялись на лучшее, однако на новом месте их ждала все та же тяжелая работа до ломоты в костях, и все тот же произвол важных господ и полицейских чинов. Всей разницы, что раньше пороли и взыскивали недоимки по приказу станового пристава, а теперь дерут штрафы и бьют морды по правилам, установленным фабричной администрацией! А буде кому что не нравится, так «вас таких за воротами много, мигом замену найдем!!!». И что тут поделаешь, коли так оно все и есть? Только молчать и стиснув зубы терпеть — да хлебать стаканами «казенку», топя в водке подсердечную ненависть на всех, которые господа… А еще глухую неприязнь к рабочей аристократии: в отличие от вчерашних крестьян, потомственная мастеровщина через одного была умельцами высоких разрядов, которыми любая заводская администрация разбрасываться не любила. Это какого-нибудь истопника в кочегарке можно легко заменить на жилистого «понаехавшего» — а попробуй его же поставить к станку вместо опытного мастерового, так недавний пахарь тебе таких заготовок навертит!.. Ага, пока резец не запорет, или сам на вал не намотается — а это ж сплошные убытки, и никакого дохода! Так что жила трудовая аристократия очень даже неплохо: могла себе позволить съемную квартиру или дом, сытный стол каждый день, регулярные обновки жене, и даже удавалось отложить немножко на обучение детей в каком-нибудь ремесленном училище. Тем же, кто пытался обозвать их пролетариатом, или пуще того — подбить на бунт против властей, они незатейливо били морду. Или, по настроению, сдавали ближайшему городовому… Короче, было за что недолюбливать «потомственных», было! Собственно, если копнуть поглубже, то обитатели фабричных бараков испытывали глубокую неприязнь вообще ко всем, кто от них хоть чем-то да отличался — да и себя временами тоже изрядно ненавидели. За порушенные мечты и надежды, за жизнь скотскую, которой не было ни просвета, ни продыха… Только водка и спасала, родимая.

В отличие от крестьян и фабрично-заводских работяг нижних разрядов, мещанское сословие Российской империи жило лучше. Не сказать, что разница прям так уж бросалась в глаза, но все же основная масса исконно городского населения спала в тепле и на своих матрасах, лавках или каких иных лежаках — а не снимала койко-место, которое к тому же еще и сдавалось посменно. Заплатил пятачок хозяину ночлежного дома, и на целых восемь часов истертый тюфяк, набитый прелой соломой и клопами, в твоем полном распоряжении… М-да. В общем, жили городские получше деревенских и всяких там недавно понаехавших, оттого и мечты у них были несколько иные, обобщенно выражающиеся довольно простой формулой «жить в сытости и достатке». Устроиться прислугой в хороший дом, стать приказчиком в бакалейной лавке, получить место швейцара на входе в приличную ресторацию, сколотить капиталец на свою лавчонку где-нибудь в торговых рядах… Так сказать, мечты с перспективами. Причем, чем сытней жил потомственный горожанин, тем больше расширялось его понимание достатка — так уж устроен человек, что чем больше у него есть, тем большего ему желается. Уже не стоять за прилавком торгового заведения, а самому им владеть; не служить в богатом доме, а быть ему полным хозяином… Венцом же мещанских грез, был собственный доходный дом с меблированными комнатами: в одной квартирке жить, остальные сдавать посуточно или помесячно — не жизнь, а сплошная сказка! Которую, как правило (увы и ах) воплощали в жизнь представители совсем другого сословия — а именно купеческого. Вот уж кто мечтал, не растекаясь попусту «мыслию на воздусях»: и не о простой сытости и жизни в достатке, нет — тут уже речь шла о богатстве и преуспевании в делах. А в последнее время начались разговоры еще и о том, что было бы неплохо, если бы к голосу русского купечества прислушивались и высоких кабинетах Санкт-Петербурга. Тихие-тихие такие разговоры, но местами уже и вполне предметные… Да, так вот: прежде мечтаний, правильные купцы обязательно заглядывали в свои амбарные книги, тщательно сводили баланс приходов и расходов, изучали рыночную конъюнктуру, советовались с родней и союзниками в торговых делах… И только после всего этого, выбрав подходящий момент и время, начинали деятельно мечтать: энергично и деловито, шаг за шагом уверенно воплощая свои надежды. Впрочем, были среди купцов и пустые фантазеры: их прадеды наживали капиталы, деды основывали торговые дома, отцы-дядья старательно продолжали и приумножали, они же успешно спускали все в нужник. Ну так оно и понятно: не умеешь мечтать, не берись! Как только деловой человек забывал свои корни и начинал жить на дворянский лад, тратя родовые капиталы на всякую бесполезную дурь — все становилось ясно, и конец в таком случае мог быть только один… Впрочем, их пример другим наука, и на месте павшего столпа коммерции обязательно пробивалась вверх молодая и энергичная поросль новых удачливых дельцов. Как говорится, все что ни делается, делается к лучшему! Особенно это утверждение любили представители следующего сословия, духовного: служители веры для каждого прихожанина находили слова утешения и поддержки, и ласковое пастырское наставление. Тяжкую ношу несли на плечах своих честные отцы, очень тяжкую: ведь помимо служения Богу, им приходилось служить еще и государству Российскому вообще, и министерству… Ой, то есть Святейшему Синоду в частности. Так что, во время праздничных служб и воскресных проповедей, приходилось напоминать пастве не только о терпении и смирении, но и о словах тринадцатого апостола Павла о том, что «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога»[1]. И разьяснять для совсем уж тугодумных, что бунтовать доброму христианину против батюшки-царя есть прегрешение великое, чуть ли не наравне со смертными грехами!.. Помимо поддержания правильного миропорядка и благочиния, духовенство следило и за… В смысле, помогало своим прихожанам блюсти духовную чистоту — а светская власть бдительно смотрела за тем, чтобы люд православный не ленился заглядывать в храмы Божии. Регулярно, это значит не реже раза в неделю (лучше — чаще), и попробуй только позабыть про таинство исповеди! Такого забывчивого могли для вразумления и в тюрьму отправить… Ненадолго, конечно. Кроме всего вышеперечисленного, Церковь несла Свет просвещения в простой народ посредством церковно-приходских школ; призревала в детских приютах и богадельнях сирых и убогих; вела учет всех родившихся, брачующихся и усопших, занималась различной адресной благотворительностью, организовывала паломников по святым местам… В общем, трудилась на духовной ниве не покладая рук и языков — а так как император Всероссийский был главой не только светской власти, но и духовной, то многотрудные заботы духовенства получали у него должную оценку. Если же по-простому, то синодальная церковь имела свой кусок бюджетного пирога Российской империи, и уже давненько не задумывалась над тем, где брать хлеб свой насущный. Соответственно, и мечты у иерархов были относительно скромными, можно даже сказать служебными: чтобы подотчетные епархии всемерно расцветали и прирастали новыми благочестивыми прихожанами, чтобы высокопоставленная и титулованная паства не забывала делиться с ними своими сомнениями и тревогами, об всемерном укреплении духовных скреп народонаселения империи, о новых красивых храмах и монастырях… В общем, практически рутина. Правда, был в этой купели елея и небольшой черпачок дегтя: некоторая часть белого духовенства мечтала (временами до исступления!) о том, чтобы сменить место своего служения на более сытное и спокойное. Очень желательно, чтобы оное было в городе — ибо, чем глубже в народ, тем беднее был приход, и довольно часто сельский причт[2]отличался от окрестного населения только цветом заплаток на рясах, да ключом от церквушки на поясе. В остальном — так же пахали в свободное от служб время, держали огороды и различную живность, не брезговали стаканом-другим «казенки» при случае, и охотно принимали подношения разной снедью. Или кулаком в морду, если моральный облик попа не соответствовал его высокому званию: ну там, цены ломил безбожно, на чужих молодок поглядывал, пьянствовал без меры, и все в таком же духе. Но хуже всего, если в окормляемом приходе проживал кто-то из староверов: эти гадили служителям государственного культа с большой выдумкой, зорко подмечая любое отступление от канонов православия, и раздувая его чуть ли не до смертного греха! Хмельное вкушать нельзя, деньги за церковные таинства брать нельзя, девок и парней молодых смущать вопросами непотребными на исповедях тоже нельзя… Сплошное нельзя!!! Между прочим, цену за венчания-крещения-отпевания и исповеди белое духовенство не от балды назначало, а согласно постановлениям Святейшего Синода! И списки с исповедальными вопросами там же составляли!.. Однако такие тонкости прежде благочестивое и смиренно-покорное простонародье понимать отказывалось, и все чаще бывало так, что благочинному[3]приходилось закрывать церковь и переводить причт в другой приход, по причине отказа паствы содержать своего духовного отца. А еще темные и необразованные пахари начали как-то нехорошо поглядывать на земли в церковно-монастырском владении, отдельные же отщепенцы и вовсе осмеливались бубнить что-то не очень разборчивое… Вроде как «делиться надо?». Но, в общем и целом, духовные скрепы империи были как никогда сильны, так что поводы для беспокойства у Русской православной церкви если и были, то незначительные.