Становление (СИ) - Старый Денис (книги бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
Но вот был еще один человек, появившийся рядом с Куракиным. Именно тогда и начал князь покорять разум Павла Петровича. Мало того, даже императрица стала произносить имя Сперанского. А потом…
— Нет, он не мог, это слишком, — озвучил свои мысли граф.
— Ваше сиятельство, прошу простить меня, вы что-то повелели? — спросил личный помощник Салтыкова Иван Владимирович Радков.
Радков был из бедных дворян, при этом получил подобающее образование, благодаря, прежде всего, Николаю Ивановичу. Все догадывались, что Иван был ублюдком, ну или бастардом, самого Салтыкова. У матери Радкова имелся грешок, вот только никто точно сказать не сможет, чей все-таки Иван сын.
— Иван, за Сперанским точно никто не стоит? — спросил Салтыков Радкова.
— Никто, ваше сиятельство. Так спрятать общение нельзя, — отвечал помощник Николая Ивановича.
— Не находишь, Иван, что этот Сперанский презанятная фигура? Стихи пишет, был во дворце. Я сам его видел, как он садился в карету к Алексею Куракину. Если все успехи князя Куракина только лишь от Сперанского, то я смогу свалить этого выскочку. Или он масон? Нет, вряд ли, — бурные эмоции вновь начали захватывать уже старого человека.
— Ваше сиятельство, я узнал, что Михаил Сперанский родился Черкутино, — сказал Радков.
— И что мне это даст? — Салтыков замер. — Это мое Черкутино? То, что под Владимиром?
— Да, ваше сиятельство. Там семья Сперанского. Отец — настоятель храма отец Михаил, в миру Васильев.
Граф Салтыков задумался. Ему очень хотелось насолить пусть и Сперанскому, если до Куракина пока не получится добраться. Еще несколько лет назад Николай Иванович отправил часть крестьян из Черкутино Владимирской губернии, под Воронеж, где основал на своей земле новую деревню Новочеркутино. Так от чего не сделать так, чтобы на землях Салтыкова под Владимиром не осталось крестьян? На зло бабушке отморожу уши? Да, такая поговорка более всего подходит под обстоятельства. Но чего не сделаешь, чтобы только чуточку насолить недругам.
— Распорядись, Иван, от моего имени переселить всех крестьян из Черкутино в Новочеркутино. Там и земли лучше и больше… — от мелкой пакости Салтыкову даже стало легче.
Он лишит отца Сперанского паствы. Вот так, росчерком пера, или даже небрежно брошенной фразой, Салтыков распорядился судьбами людей и оставил храм почти без прихожан. Ну а после нужно посмотреть, насколько родители ценны для Сперанского. Может быть, это его болевая точка, на которую можно исподволь давить?
Глава 4
Глава 4
Петербург
19–24 декабря 1795 года
Утром 24 декабря 1795 года два русских вельможи и я, пока что только клерк, но с нюансами и с большими амбициями, прибыли в здание Правительствующего сената. Кроме меня и самого главного человека в Сенате, только что назначенного генерал-прокурором Алексеем Борисовичем, прибыл и Гаврила Романович Державин.
Русский поэт пришел не для того, чтобы продекломировать свои новые стихи, отнюдь, здесь и сейчас находился чиновник высокого ранга, сенатор. Ранее, в прошлой жизни, я знал о поэте Гавриле Романовиче, ну и о том, что тот был личным секретарем государыни Екатерины Алексеевны.
Я считал, что такая должность для творческого человека была даже не дана, а дарована, по причине его деятельности на литературном поприще. Ну пишет вирши — молодец, но нужно же еще сытно кормиться в условиях слабо развитой коммерции в издательском деле. Потому дали должность, где и работать не нужно, пусть дальше вирши сочиняет.
И был я в корне неправ, вот вообще. Державин был великолепным знатоком русского законодательства, что уже, в причину бессистемности оного, делает Гаврилу Романовича человеком со сверхспопобностями. Я, к примеру, несмотря на память самого Сперанского, не могу пока себя назвать знатоком русских законов.
Державин уже был больше трех лет сенатором и знал всю подноготную работы, ну или бездействия этого государственного института Российской империи. Можно, даже нужно обвинять и Гаврилу Романовича в том, что Сенат стал болотом в непроходимой чаще русской бюрократической системы. Мало того, в последнем разговоре он сам признался в своих проступках.
Но так было ранее принято — числиться, но не работать. Вся Россия знала, что Сенат — это отстойник… так все же нельзя, но по смыслу… Да можно, и так! Если только вслух не говорить.
Сняли с должности человека, который успел заработать себе авторитет на иных постах, оброс он связями, или же первоначально был из самых высших кругов русского общества, так вот — в сенат. И все, и власть и сам чиновник, знают, что это своего рода ссылка, правда, в некоторых случаях и кадровый резерв. Посидел, стало быть, в Сенате, стало понятно, что ранее на определенной должности работал достойно, ну или чуть нового назначенца, так и возвращайся!
Нередко случалось и так, что сенаторы совмещали должности, как тот же Державин, являющийся еще и Президентом коммерц-коллегии. Правда, и тут Гаврила Романович получил чемодан без ручки, так как такая коллегия просто не работала. Там не было даже сотрудников, но жалование Президенту платили. Чем не жизнь⁈ Не работай, числись, но деньги и положение в обществе имей! Да при такой системе самый целеустремленный, перспективный, работоспособный человек уже скоро разочаруется и перестанет что-либо делать. Поэтому нужно вдвойне ценить тех, кто работает и работал на благо Отечеству, вопреки всему.
И вот мы — три человека, на которых и возложена большая миссия по очистке свинарника, стоим с лопатами в резиновых сапогах и с респираторами на лицах. Вот только наши лопаты — это ворох русских законов, по которым и стоит разгребать дела; резиновые сапоги, чтобы сильно не запачкаться в кучах навоза — это указ государя о назначении Алексея Куракина генерал-прокурором и о его полномочиях; ну а респираторы… пусть будут те помощники, которые оказались в нашем распоряжении.
Для помощи в разборе сенаторских завалов были привлечены некоторые семинаристы из Главной семинарии. Это я, от имени князя Куракина попросил митрополита Гавриила о помощи. На первых порах предстоит систематизация дел, составление реестра и ряд рутинной работы, не требующей высокой квалификации.
Однако, уже скоро должны прибыть два десятка студеозусов из Московского университета, которые специализировались на изучении права. Вот с ними, людьми, с еще не до конца зашоренными умами, будем и разгребать накопившиеся дела в Сенате, ну и я стану присматривать себе команду для иных дел. Собрание законов Российской империи само не соберётся, да и в кодексы не систематизируется. А за эту работу я хочу многое получить, как и закрепить свое имя.
А вообще, в задумках процессуальная реформа, с введением института адвокатов, ну и государственных прокуроров. Чуть позже о ней поговорю, так как подобное точно не назрело и нельзя перегрузить изменениям общество, перегреть реформами государственную систему Российской империи. Ну и не хочется, что бы все мои предложения только лишь валялись в архивах для поиска материала для диссертаций историков будущего.
— Для скорого разрешения дел, вводятся новые департаменты: Первый временный казенный, Второй временный апелляционный, Третий временный межевой, — князь, генерал-прокурор Алексей Борисович Куракин зачитывал проект перед членами Сената. — Создается Общее собрание. Все эти департаменты, как и собрание носят временный характер, пока воля государя-императора Павла Петровича не будет исполнена.
Сенаторам было уже все равно, что там создается, какие собрания. Они хотели домой и ждали только одного — свободы. Вот-вот Рождество, Новый Год, который непременно нужно праздновать, так как император подтверждает и возвеличивает дела Петра Великого, в числе которых и утверждение праздника Нового Года. А они, уважаемые люди, томятся тут, даже ночуют.
Стоило заметить, что у каждого сенатора теперь тут, в здании Сената оборудована комната, двое, а то и трое слуг обслуживают своих господ. Так что Сенат нынче гостиница, не иначе, но никак не институт власти [в РИ Павел Петрович заставлял сенаторов ночевать в здании Сената не сразу, а только когда те начали расписываться в бессилие быстро разрешить под 12 тысяч старых дел. Ну а Куракину удалось решить проблему, скорее всего, не без помощи Сперанского, который взял самый сложный кусок работы].
