Ленинград-34 (СИ) - Кротов Сергей (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
-Владимир Петрович, больной сказал, что ему больно,- раздался полный сострадания голосок давешнего "ангела".
- Верочка, морфин ему категорически противопоказан.- Драматический баритон вновь приобрел лирический оттенок.- Просто покой.
"Боже, когда уже они угомонятся. Я сам себя вылечу"...
Ленинград, ул. Старорусская 3,
больница им. Свердлова,
9 декабря 1934 г. 11:30
"Тоже четыре пары глаз, также смотрят на меня. Так, да не так. Те, час назад на консилиуме, светились умом, милосердием; эти- горят волчьим огнем и нетерпением. Что-то у меня эмоциональность бьет через край. Я же только повысил болевой порог, а как настроение улучшилось. Плохо если так, в общении со старичками- профессорами это нормально, а с этими волками нельзя, не уследишь за языком- дорога на цугундер. А с другой стороны, как должен смотреть на мир сотрудники органов государственной безопасности? Зачем я придираюсь? Ну уж точно без сострадания.
Что ж я такое натворил, что четыре туза смотрят на меня эдак-то? Верунчик (непоседа- медсестра) и доктора сегодня утром на мои расспросы отвечали, что, мол, все расскажет следователь. Впрочем один туз, червовый, с простым открытым лицом и орденом Ленина на лацкане, смотрит на меня по иному, даже с симпатией".
- Здравствуйте, товарищ Чаганов.- начал пиковый туз с четырьмя ромбами на краповых петлицах, который по голосу был сразу мной идентифицирован как вчерашний пискля- Агранов.- Ваш доктор дал нам сегодня только пятнадцать минут, поэтому- сразу к делу.
"Товарищ, а не какой-нибудь гражданин. То есть, мы на одной стороне баррикад"!
-Попытайтесь поподробнее вспомнить, что вы делали с того момента как вы тем вечером вышли из кинотеатра.
-Мы, мой друг Василий Щербаков, его сестра Люба и я, вышли на площадь Льва Толстого и....- Неспешно начал я своё повествование с небольшими остановками, покряхтываниями и постанываниями, что, в общем-то, правильно отражало моё неважнецкое состояние, рассчитывая завершить рассказ через пятнадцать минут на входе в Смольный. Мои слушатели уже начали откровенно скучать, когда минут через десять от начала рассказа, на моменте остановки у Таврического дворца, меня перебил третий туз, неопределенной масти (потому что был лысым), в отлично сшитом по фигуре (довольно пухлой, надо сказать) шерстяном костюме.
- Кто- нибудь заходил в трамвай?- маленькие коричневые глазки впились в меня как два комара.
"Хм, а ведь действительно кто-то заходил. А... тот "псих"...".
-Да, заходил, такой малыш, почти карлик. Я думаю ростом меньше метра пятидесяти.-Начал было я и наткнулся на тяжелый неприязненный взгляд со стороны последнего (трефового) туза.
-Это он стрелял в товарища Кирова?- выкрикнул он (басом!).
-Товарищ Ежов!- Агранов и лысый туз аж подпрыгнули от возмущения.
"Ежов... Нет, ну это ж надо было так обидеть будущего "железного наркома" или "кровавого карлика"- выбирай на свой вкус. Я то ладно, а вот настоящему Алексею Чаганову каково потом будет? Стоп! Как стрелял? Когда стрелял?".
-Там с ним был еще один человек.- Стараюсь переключить внимание слушателей от моей промашки с описанием роста пассажира. Все головы мгновенно поворачиваются ко мне.- Он провожал этого (чуть не сказал Николаева)... вошедшего, но стоял в тени и я плохо его помню. А что с товарищем Кировым?
-С ним все в порядке, ты его спас!- Широко улыбнулся Косарев (1-й секретарь ЦК ВЛКСМ, я вспомнил его фамилию). Агранов и лысый туз с усталыми лицами синхронно откинулись на спинки стульев как бы говоря: А чего уж там, мели Емеля... с кем мы работаем?
-Да, но я ничего не помню что произошло в Смольном затем,- тут мне даже притворяться не пришлось.
-Врачи предупреждали нас, что такое возможно,- Агранов прищурился.- впрочем об этом периоде времени мы имеем много свидетельств.
-Товарищи, прошу на выход- голос доктора Дембо был неумолим.- Больному требуется отдых.
Ежов и Агранов быстро устремились к двери, видимо кинулись колоть Николаева. Поднялся Косарев, подошел, пожелал скорейшего выздоровления и пригласил посетить ЦК ВЛКСМ.
-У нас на тебя большие планы.- Потянулся пожать руку, но, видимо, увидев отбитые костяшки моего кулака, передумал.
Затем подошел туз без масти.
-Лев Шейнин, из прокуратуры СССР.
-Так вы тот писатель... ну, который... "записки следователя"?- неожиданно соображаю я.
-Какие записки?- удивленно посмотрел на меня Шейнин.
- Ну, рассказы следователя, я читал в Известиях.
-Ах, вот вы о чем, да это, действительно, я.- Подтвердил польщенный прокурор.- Приятно было познакомиться.
"Видно записки следователя появилисть позже, а ведь мне действительно требуется отдых...".
Ленинград, ул. Старорусская 3,
больница им. Свердлова,
10 декабря 1934 г. 8:30
Дверь в палату тяжело подалась и в образовавшуюся дверь легко, как птичка, впорхнула медсестра Вера с газетой в руках.
-Я так и думала!- провозгласила она, подняв газету над головой, и торжествующе посмотрела на нас с Петей- вахтером, который появился в палате вчера днем после ухода начальства без объяснения причин. Просто открылась дверь и появился он в яловых сапогах, синих галифе, зеленой гимнастерке с четырьмя треугольниками на краповых петлицах, в расстегутом белом халате и со своим стулом. Причем позднее, в разговоре с ним, выяснилось, что вахтер (первой категории)- это спецзвание, а не профессия.
-Пляши!
"Это она мне, что ли? Забыла как вчера с Петей, поддерживая с двух сторон, водили меня по палате, а я еле переставлял ноги? Восемь дней пролежать без движения, это- не шутка".
-Вот!- Веруня нетерпеливо развернула передо мной свежую газету "Правда", уже не настаивая на плясках.
"На первой странице, справа вверху, рядом с выступлением Литвинова в Лиге наций, Постановление ЦИК СССР о награждении большой группы сотрудников НКВД, в числе которых... Чаганова Алексея Сергеевича орденом Ленина. И дальше... за особые заслуги в охране товарища Кирова... Председатель ЦИК СССР М.Калинин.... Секретарь - А.Енукидзе. Но самое интересное, это- небольшая моя фотография над постановлением, как на поспорт, в форме ОГПУ с тремя треугольниками в петлицах. Вчера вечером и всю ночь (странное ощущение- спать не хотелось совсем) вспоминал жизнь Алексея начиная от кинотеатра и назад и не нашел ничего связанного с ОГПУ или формой. И, всё же, факт остается фактом, вот "моя" фотография (сходство, правда, сейчас достаточно условное- почти всю правую часть лица занимает цветущий отёк) и я в форме. Тут одно из двух: либо провалы в памяти распространяются и на время до моего пришествия, либо кто-то из власть имущих хочет использовать меня в своих, неясных мне пока, целях, фальсифицируя фото".
-Ты что, не рад?- как-то даже обиженно протянула Вера.
-Рад, конечно,- левая часть моего лица определенно стала радоваться больше фиолетово-красной правой.- но как-то необычно получать награду за то, чего даже не помнишь.
-Люди ж видели, да и ранение опять же...-загалдели наперебой Вера с Петей.
-Ладно, ладно, я же не отказываюсь. Обеспечь, раз я достоин...- философски соглашаюсь я, предвосхищая слова поэта.
Однако наш счастливый смех был грубо прерван уже в следующее мгновение. Ежов, Агранов и молодой сотрудник НКВД (молодой, да ранний: три ромба в петлицах!) появились в дверях. (Они что не доверяют друг другу? Ходят по трое-четверо.)... Быстрый кивок Агранова головой в сторону и Петю сдувает как ветром из палаты, Веруня впадает в ступор, но тут молодой сотрудник подхватывает медсестру под руку и галантно сопровождает ее к выходу. Петя аж зеленеет от ревности видя эту сцену стоя в дверях.
