Драконовы кончары (Smocze koncerze) (KG) - Савицкий Анджей (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Портал засветился и эмитировал вызов ко всем, зараженным излучением. Лениво сочащееся эзотерическое поле интенсивно засветилось, а заполняющие его вибрации сложились в простой алгоритм приказов. Они ворвались в сознания зараженных, выталкивая старые личности и заменяя их перечнем приказов.
Теперь жертвы должны были войти в зону непосредственного воздействия. Данный элемент был необходим, чтобы высокоэнергетическое излучение вписало в их разумы новые личности, а эзотерическое поле деформировало телесность, подгоняя ее к требованиям отдельных сознаний участников вторжения.
Демиург ожидал, когда прибудет тело достойного предводителя. Тело будущего повелителя этого мира.
Лала Талаз Тайяр с самого утра вел сражение с агой, командующим батальоном янычар, охранявших квартал. Мало того, что те не пожелали признать верховенства личной гвардии султана, так они не собирались пропустить прибывших к чуду-юду. Хуже того, возле временных баррикад толпились возмущенные кожевенники и их семьи. Уже вспыхнуло несколько драк с янычарами, и только каким-то чудом кровь пока что еще не пролилась. Местные – и надо же такому случиться, что округу населяли исключительно члены цеха, объединяющего проклятых специалистов по шкурам – не желали согласиться на снос домов и постройку эспланады вокруг чудища. Кожевенники бросали в янычар камнями, крича, чтобы те уходили и отдали им их дома. Какой-то разбойник, выдающий себя за представителя властей цеха, заявил, что чудо-юдо принадлежит ни янычарам, ни великому визирю, а только им, кожевенникам.
Тайяр окинул окинул его гневным взглядом. Перед ним стоял вонючий, как и весь этот квартал, наглый тип, ляпающий все, что слюна на язык потянет. За его спиной клубилась толпа похожих на него оборванцев. Обитатели квартала, в большинстве своем, были закоренелыми холостяками, неотесанными и грубыми. К тому же еще и наглыми, так что рука сама тянулась к ятагану.
- Напоминаю тебе, добрый человек, что всё и все в империи принадлежит падишаху. Тень Аллаха на Земле является нашим повелителем, то есть и хозяином, я же представляю его величие, - заявил Тайяр грязному негодяю. – И чудо-юдо, и весь этот город принадлежат султану. А может ты считаешь иначе?
Последние слова он сильно акцентировал. Кожевенник глядел на высокого красавчика в шелковом кафтане и молчал, взвешивая шансы. Да, у него за спиной было несколько сотен его дружков, но вот за лалой стояло несколько белых евнухов – жирных великанов, вооруженных широкими, сильно искривленными саблями. Не успеет он и мигнуть, как ему снесут башку. Тогда он поклонился и, не спуская глаз с Талаза, пятясь отступил. Тайяр повернулся к наблюдавшему за всем этим аги и спросил, а не считает ли тот, будто султану не принадлежит все имеющееся в империи. Янычар щелкнул пальцами, и его пехотинцы убрали поставленную поперек улицы телегу, давая проход для лалы и его евнухов.
Толпа, как будто бы только этого и ожидала, двинулась вперед. Несколько янычар в белых мундирах свалилось из-за напора плотно сбитой людской массы. Остальные янычары пытались бить наступающих древками копий, но кожевенники не отступали. К тому же, как минимум несколько пехотинцев присоединились к бунтовщикам и напало на своих же приятелей. Вот это было настолько удивительным и никогда не случавшимся, что Талаз машинально отступал, глядя на наступление широко раскрытыми глазами. Тем не менее, пока что янычары образовывали дисциплинированное подразделение, члены отдельных отрядов и рот были более близки, чем родные братья. Они воспитывались вместе и с детства сражались плечом к плечу, так что невозможно было бы и подумать, чтобы кто-то из них предал или взбунтовался. Тем не менее, на глазах потрясенного лалы один из них ударил приятеля копьем в грудь, убивая того на месте.
Почему? Почему он встал на сторону дикой, вонючей черни? И зачем цеху кожевенников было столь важно вернуть назад эти хибары? Почему вся их толпа с ревом и бешенством налетела на солдат и теперь направлялась к чуду-юду?
Янычары чего-то кричали друг другу, пытаясь образовать сомкнутый строй, но толпа отпихнула их в стороны, среди солдат были уже затоптанные жертвы. Тайяр отступал шаг за шагом перед чернью. Он отступал задом и не мог оторвать взгляда от сошедших с ума простолюдинов. Лица кожевенников и перешедших на их сторону янычар не выражали каких-то особо сильных эмоций, никто уже не вопил и не корчил страшных рож. Люди наступали вперед, словно их что-то притягивало.
Тайяр повернулся в сторону чуда-юда. С этого расстояния его уже можно было увидеть, оно все так же лежало в сожженных развалинах, постоянно пульсируя. Все так же оно не имело ни формы, ни размера, но, казалось, оно все время дрожало, вибрировало. Его мерцание и неустанные изменения создавали впечатление, словно это нечто совершало какой-то гипнотический танец. Лала испытал пронзительный страх. Это нечто притягивало народ все сильнее и сильнее, пока не ввело людей в безумие. Это было началом чего-то страшного, чего-то такого, что нужно было остановить любой ценой.
- Стоять! – завопил он изо всех сил, вытаскивая ятаган из ножен. – Ни шагу дальше!
Сопровождавшая его личная гвардия султана остановилась и извлекла свои мощные палаши. Талаз поглядел на белых евнухов, оценивая шансы. С ним было восемь закаленных в боях, верных силачей, перед ним же – одержимая толпа, возможно, из полутысячи безумцев. Если бы это были нормальные люди, их можно было бы напугать, убив нескольких из них впечатляющим образом, но в подобных обстоятельствах ни в чем нельзя было быть уверенным. Только выхода не было – что-то нужно было испробовать.
Во главе шествия он заметил одного из мастеров цеха кожевенников, того самого, с которым несколько минут разговаривал. Здоровяк шел с мрачной миной, глядя над плечами Талаза на чудо-юдо, как будто бы вооруженный лала вообще не существовал. Тайяр налетел на него и искусным ударом распорол ему живот. Кишки с хлюпанием вывалились на землю, мужчина споткнулся и упал, дергаясь в агонии. Но из его горла не вырвался ни малейший звук, никакой крик или хотя бы стон.
Евнухи напали на наступающих, нанося удары своими громадными саблями. Один рассек свою жертву пополам, но через мгновение получил копьем в громадное пузо, его свалили на землю и растоптали. Другой евнух снес три или четыре головы, пока какой-то ребенок не вцепился ему в ноги и не свалил. Тут же масса бунтовщиков практически втоптала его в землю.
Тайяр отступал шаг за шагом, глядя, как его гвардейцы секут толпу, но та, вместо того, чтобы остановиться, неустанно отпихивает тех, убивая одного за другим. Лала только колол и рубил тянущиеся к нему руки, даже не пытаясь больше атаковать. Молчание и безразличие убиваемых произвели на Талаза потрясающее впечатление; он уже понимал: нет никаких шансов, чтобы остановить толпу.
- Сматываемся, - бросил он трем оставшимся в живых евнухам и повернулся, чтобы броситься бегом.
Через несколько шагов он остановился. Чудо-юдо было очень близко. Могло показаться, что оно приподнималось перед ним. В его бесцветных потрохах, от взгляда на которые глаза горели огнем и слезились, что-то двигалось. Талаз замер, с ужасом глядя на все это. В средине этого "чего-то" клубилась толпа голодных демонов. Выползали щупальца и вились змеиные тела, пылали осклизлые телеса похожих на червяков тварей, отсвечивали тела металлических бестий с торсами, оплетенными сетями проводов. Все это Тайяр увидел в одно мгновение, словно бы память ночного кошмара. Когда он мигнул, бурлящей преисподней уже не было.
И как раз в этот момент он получил в затылок вырванным из мостовой булыжником. Голова взорвалась болью, и доверенный офицер султана рухнул на землю.
Дорота с самого утра беспокоилась про Папатию. Дервишка не появилась у нее после завтрака, чтобы забрать травы для сирот, заболевших после того, как напились слишком отстоявшейся воды. И никого из детей за ними не прислала. Словом, она не подала ни малейшего признака жизни, что было на нее никак не похоже. Только у аль-хакимы не было времени, чтобы отправиться к подруге, ей нужно было подготовить невольниц к визиту поляков. Она рассчитывала, что те выкупят хотя бы часть товара, причем, по весьма завышенным ценам. Было у нее желание ощипать их, без какой-либо жалости и приличий, исключительно из желания отомстить. О турчанке она вспомнила лишь тогда, когда появились перепуганные дети. Тут она осознала, что болезнь приятельницы может иметь много общего с ее резким и неожиданным обретением способностей к ворожьбе. Они же, в свою очередь, пробуждали в Дороте страх, смешанный с жгучим любопытством. Жажда знаний иногда руководила начинаниями аль-хакимы и подталкивала ее с силой урагана.
