Древнерусская игра: Много шума из никогда - Миронов Арсений Станиславович (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— Ах, какая прелесть! — Волшебник всплеснул пальцами, кривя в улыбке артистический рот. — Мы наконец дождались избранного из воинов Данэила… Наша чудесная команда теперь в сборе. Это мило, мило!
— Данэил только что прибыл от Жир-хана, — сухо сказал Свищ. — Ты можешь допросить его.
— Нет, никогда! — Скараш чуть не вскочил со стула от негодования. — Как можно допрашивать честного воина! Разве я не вижу в этих глазах знаменитого харизматического блеска, столь знакомого мне по вдохновенным проповедям его отца… Его имя… имя его отца… ах, на миг оно выскользнуло из памяти…
— Моего отца звали Мокей Казарин, он был жрецом пятой каменной таблицы в Саркеле, — тихо кивнул головой Данька, пряча в ресницах презрительный взгляд. — После разрушения Саркела он бежал в Сполох, где вырастил меня по славянскому обычаю…
— Но с верным коганым сердцем под сермяжной рубахой варвара, — патетически подытожил магистр, жмурясь от удовольствия. — Какая прелесть, какая сила в этом голосе! Бесспорно, это и есть Данэил Казарин из Сполоха. Как ты доехал, любезный воин? Что нового слышно в Сполохе и прочих градах земли кривичей? Что видел ты, проезжая Властов?
— Я не был в городе Властове. — Данька развел руками. — Окул-хан повелел обходить стороной крупные города и посады, дабы не привлечь сыщиков Белой Палицы. И тебе хорошо известно об этом правиле, добрый Скараш.
— Ах, это мило! — Медлительно поглаживая крашеную бородку, Скараш едва заметно заерзал на стуле. — Какая завидная осторожность! Эти отвратительные негодяи во главе с Белой Палицей так надоели! Моя любезная ученица, очаровательная дива Смеяна тоже рассказывала мне об утомительной опеке этих славянских свиней…
— Смеяна?! Старшая дочь купца Арона Рауфи, чей дом стоял на каменном мосту через Итиль? — быстро проговорил Данила. «Полумрак, — подумал он. — Моего лица не видно».
— Да-да… Совершенно верно. — Скараш удивленно поднял брови.
— Она здесь?!
Что-то негромко ударило сверху по потолку — позванивая, закружились под сводом пылинки; опять поспешный перестук мягких лапок — словно куница легко пробежала над головами по доскам настила… Крышка чердачного люка разом взлетела вверх, впуская в тесную клеть пирамидальный столб нестерпимого солнечного света — облако пыли взметнулось и тихо поплыло с потолка вниз — щелк-щелк! зацокали каблуки по поющим ступеням чердачной лесенки… Остроносые черные сапожки, ровные икры, затянутые в тесные всаднические штаны, сильные бедра в искристом мерцании металлических заклепок, в тихом перезвоне цепей на доспехе из тонкой телячьей кожи — Смеяна спускалась сверху не в боевой металлической броне, а в легкой поддевке из темных лоскутов ткани, кожи и меха: цельная шкура черного леопарда, наброшенная на плечо, охватывала подвижную талию — мягкий хвост, белоснежной кисточкой волочившийся по пыльным ступеням, неожиданно придавал каждому движению маленького тела агрессивные интонации хищной кошачьей грации. Ее тело постепенно погружалось ниже, пересекая неширокую полосу солнечного света и утопая ногами в жесткий обрез тени — высокий кожаный пояс на бедрах, опутанный сложной перевязью двух ножен с серебристыми рукоятками кинжалов, затем плотный костяной корсет и маленький бюст в металлической сетке из тончайшей чешуи, нежно охватывающей остроконечные груди с вишневыми пятнами сосков, сквозящих сквозь стальные кольца… Наконец, густая волна волос на плече — еще чернее, еще мягче, чем леопардовый мех, и — в шелковом плеске локонов смуглое с оливковым отливом лицо… прозрачные светлые глаза под непроглядной тенью азиатских ресниц. Забавная деталь — едва заметный шрам на верхней губе — придавал холодному лицу сходство с мордочкой пушистого зверька: очаровательного и по-детски жестокого.
Данила был сильным человеком. Он сумел оторвать взгляд от этих дымчато-серых глаз и смотрел туда, где из ночного облака прически выглядывало тонкое ушко — изящное как лепесток лунного цветка, с маленькой огнистой каплей на мочке. Данька мгновенно узнал эту крошечную звездочку — и уже не стал искать глазами мочку второго уха: он знал, что не найдет там ничего, кроме едва заметной дырочки, словно от укуса кровососущей стрекозы.
— Смеяна…
Прозрачно-серые глаза снова нашли его взгляд в полумраке.
— Ты узнаешь меня? Милая моя Смеяна, ты узнала меня? — проговорил Данила, не чуя собственного голоса.
В наступившей тишине стало слышно, как в сенях ворочается в груде рваного тряпья страшный полуночный оборотень Вретень. Скрипнула скамья — Свищ шевельнулся на лавке, когда Смеяна едва заметно покачнулась на нижней ступеньке лестницы, — мертворожденная тень улыбки скользнула по губам пушистого зверька. Стальной взгляд из-под ресниц блеснул в лицо Данилы — и погас: она закрыла лицо обеими ладонями и медленно опустилась на ступени, подгибая под себя длинные ноги. Уперлась подбородком в согнутые колени — поток черного шелка залил лицо и ладони, осыпаясь локонами на грудь.
— Смеяна, сокровище мое! — В тишине неловко прозвучал голос встревоженного Скараша. — Что с тобой? Ты узнала его?
— Узнала ли я его?! Вы еще спрашиваете! — Тонкое смеющееся лицо разом вынырнуло из взметнувшегося облака волос. Смеяна в веселом изнеможении откинулась затылком к стене: — Да я не верю своим глазам! Это невероятно… Разумеется, я узнала его!
Щеки ее мгновенно потемнели от взволнованной крови, и из-под верхней губы заблестели влажные зубы…
— Это же Данька Коваль! — Тонкая рука, затянутая в черную кожу, лениво разогнулась, указывая на Данилу красивым пальцем с золотым ободком перстня поверх перчатки. — Мы искали его несколько дней, а он сам к нам пришел! Что за удивительная встреча…
И после короткой паузы, по-прежнему сквозь смех:
— Это счастливая встреча, Свищ. Даже не сомневайся. Можешь оторвать ему голову прямо сейчас.
Нет, Данила не побледнел. И сердцу не стало тесно в похолодевшей груди. В очередной раз его спасло странное ощущение — абсолютная уверенность в том, что он неуязвим. Что-то должно прийти на помощь, какая-то случайность вот-вот изменит ситуацию в его пользу и сделает победителем… Поэтому он не стал нащупывать за голенищем сапога небольшой ножик с костяной ручкой, не захотел выпрыгивать в окно, выбивая головой прикрытые ставни. Просто улыбнулся и выдержал паузу.
На помощь неожиданно пришел Скараш: хрустнув пальцами и изумленно играя бровями, подался всем телом вперед на застонавшем стуле:
— Но… моя милая ученица Смеяна! Разве Данька Коваль не сгорел заживо в собственной кузне?! Разве ты не поведала нам об этом, воротясь вместе с Одинок-ханом из окрестностей города Морама?
— Да-да, я была уверена, что мы сожгли его. — Смеяна всплеснула гладкой ручкой, словно отмахнулась от насекомого. — Очевидно, дубрович ухитрился выжить! Эти славянские кузнецы — довольно сильные колдуны, они знают заговоры от огня. Он выбрался из пламени… Свищ, не дай ему уйти на этот раз!
Вместо ответа Свищ склонил бритую голову, сладко заглядывая в глаза Даниле.
— Это неудачная шутка, — тихо сказал Данька. — И совсем не новая: однажды меня уже принимали за какого-то славянского кузнеца. Это было в Мораме — вчера тамошний десятник Разбита по ошибке пытался схватить меня и засадить в темницу. Но… ведь я не кузнец. Я — воин. И я сумел убедить в этом людей Разбиты — кажется, их было четверо… Умирая, они клялись, что никогда более не спутают меня с ремесленником.
— Ты лжешь! — Серый взгляд блеснул коротким клинком Даньке в глаза, и рука в перчатке изогнулась, как кобра перед боем. — Я узнала твой лживый голос, эти волчьи глазки! На твоей кольчуге еще видны пятна крови славного Облак-хана… Ты лжешь, дубрович, — и ты умрешь!
«Ты лжешь, дубрович…» — прозвенело в голове, и Данила понял, что одержал победу.
— Добрая моя Смеяна! — Данька поднял голову. — Я уважаю твою подозрительность и прошу предоставить мне возможность убедить ваши сердца. Я сделаю это быстро. Есть доказательства…
— К черту доказательства! — взвизгнула кошка, вскакивая на ноги. — Свищ! Оторви ему голову!
