Украшения строптивых - Миронов Арсений Станиславович (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗

К счастью, у Данилы был шанс долететь и дотянуться.

Данила был уже в прыжке. Он прыгнул за секунду до того, как потная ладонь Хлестаного вцепилась в упругую ляжку красавицы княжны. За секунду до вульгарной выходки разбойника Данька понял: битва началась.

Данила любил Руту и хотел, чтобы девушка жила долго. Поэтому не было смысла щадить Черепана. Данька ударил его обеими ногами прямо в бритую голову — довольно метко. Стоит ли говорить, что проворный урод Черепашка не смог удержать топор в руке. У Черепашки едва хватило времени на то, чтобы пролететь через всю палубу и шумно кувыркнуться за борт. Головой вниз.

Отработав любимый армейский удар, Данька рухнул на дощатый настил — прыгнул издалека, и правильно приземлиться уже невозможно: раздирая штаны, на заднице въехал в толпу разбойников. Три или четыре недруга одновременно упали сверху: костлявый локоть ткнулся в лицо! Занозистым пламенем обожгло ноги! Едва успел отбить чужую руку с занесенным кинжалом! Нет, не вырваться, испугался Данила. Его задавили, прижали к палубе… И тогда — выдернув руку из потных вражеских клешней, Данька сунул ее за пазуху. Судорожно нащупал небольшой туесок с засмоленной крышкой: сдавил в бесчувственном кулаке, круша ломкую бересту. Под пальцами скользко заскрипел вонючий порошок… Эх — на кого Бог пошлет! Уже корчась от серии жутких ударов в живот (два мордоворота навалились, а еще двое бьют ногами), Данька выбросил руку вверх — и разжал пальцы! Щедрая пригоршня волшебной пыли взлетела в воздух, расцвела мутно-белым пахучим султанчиком… Избитый Данька почти улыбнулся, чувствуя, как мгновенно тяжелеют веки и — зазвенело, защекотало в глазах от сладкой лености… Прямо перед ним багровая исцарапанная морда бородатого ярыги вытянулась и поскучнела, злобные голубоватые глазки закатились… Всем пора спать, подумал Данька — и первым провалился в мутно-молочное болото волшебного кошмара.

II

Воняя портупейной кожей и пулеметным маслом, ужасающий сержант Макаров склонился над спящим Данькой, загремел челюстями, распахнул огнедышащую пасть, и…

— РРРРРОТА! ПОДЪЕМ!!!

Данила взвился в воздух раньше, чем открыл глаза.

Тля! Босые пятки ударили в дощатый настил, бывший ефрейтор Сестрорецкого воздушно-десантного полка Каширин инстинктивно вытянулся и зафиксировал стойку «смирно». В голове будто качнулись чугунные шары: остаточная дрянь наркотического сна мутно забулькала в мозгу. Данька мужественно разлепил веки и увидел…

Никого.

Скосил глаза ниже — ага. Вот блестит на солнце чья-то розоватая плешь. Маленький старикашка по имени Посух стоял перед Данилой, ошарашенно теребил бороду и глядел снизу вверх голубыми глазками, округлыми от испуга.

— Ты чаво, родимый? — прошамкала окладистая борода. — Чаво кидаесси?

— Пффф, — сказал Данила; ноги его подломились, и он с размаху опустился задницей на горячие доски палубы. — Дедушка… Это вы, блин, орали «подъем»?

— Ну я, — согласился дед Посух, обмахиваясь соломенной шляпой. — Время за полдень, а он тут шпит-прохлаждаетца, понимашь. Тоже мне: рушшкий богатырь! Сам дрыхнет, а бедную Руту ражбойники уперли.

— Чего? — рассеянно улыбнулся Данька, догадываясь, что не вполне проснулся.

— Чаво-чаво… — недовольно передразнила борода. — Пока ты шпал, девку ухитили, ага. Подлючий Штыря со товарищи!

Откуда эти цветастые кляксы перед глазами? Данька вяло мотнул головой — фу, густая болотная вонь… Опять клонит ко сну. Звон в ушах, и — почти не слышно, что там бормочет деда Посух…

— Ой! На тебе муха присела, — ойкнул Посух и сухонькой ручкой смахнул что-то с Данькиного лица. Звон прекратился. Данила протер глаза кулаками — покосился на грязные тела ярыг, разбросанные по палубе. И вдруг — что это? Кривое искрящее лезвие сорочинского кинжала! Валяется на палубе…

Данька вздрогнул. Вспомнил! Разбойники, битва, Стыря! Вскочил, дико озираясь: вот мой корабль, налетевший на мель! Дико вывернуто кормило… Покосившаяся крестовина мачты истошно прочернела на небесном фоне: палуба в трупах! стрелы в бортах! Где моя кольчуга?!

И сладковатый запах сон-травы позванивает в неподвижном воздухе.

— Где Рута?!

— Эхма! Я ж говорю: уперли девку. По-хи-щения произошла!

— Кто?! Когда?! — Данила заметался по палубе, прыгая через неподвижные тела разбойников. Рыжие волосы, кольчужная спинка — нет, нигде не видно! Подскочил к Посуху, невежливо схватил за чистенькую рубашечку: — Говори! Говори, деда Посух!

Старичок на удивление толково объяснил обстановку. Ударная доза Данькиной сон-травы подействовала с убийственной эффективностью: за несколько секунд палубу заволокло сладким туманом. Данила забылся первым, однако и четверо его противников вскоре повалились на доски — обмякли, захрапели. Рута, неутомимо избивавшая Стырю, тоже вдруг зашаталась, слепо побрела вдоль борта — звонко чихая и мотая рыжими косицами. Какие-то ярыги, сидевшие на челнах внизу, услышав шум драки, стали закидывать кошки и карабкаться на борт, но были жестоко подавлены совместными усилиями Потапа и дядьки Сильвестра. Как выяснилось, сон-трава ничуть не действовала на косолапых громил: когда начался мордобой, медведи не смогли усидеть в засаде без дела. Дружно вылезли из-под холстины и обеспечили оборону корабля от полусонных негодяев.

Сражение почти закончилось нашей победой — если б не Хлестаный. Стыря оказался крепким каленым орешком. Заметив, что соратники начали беспорядочно валиться оземь, злодей в малиновой рубахе не растерялся. Извлек из-за пазухи неведомый пирожок (с вареньем из бодряники, догадался Данька) и мигом сожрал его. Волшебная коврижка не только вернула избитому Стыре жизненные силы — кислющая бодряника сделала бандита невосприимчивым к магии сон-травы! Проклятие… По словам Посуха, Стыря вскочил на ноги, бегло огляделся по сторонам — быстренько схватил спящую Руту и вместе с нею сиганул за борт. Дядька Сильвестр не успел его перехватить. Потап жутко заревел и прыгнул следом — поздно. Стыря кинул Руту на дно подоспевшего челнока, запрыгнул сам — и просвистел своей банде сигнал к отступлению. Потап считался среди непроходимских медведей неплохим пловцом, однако догнать разбойничий струг с похищенной княжной ему не удалось…

Данька уже не слушал. Он прыгал по доскам, судорожно ворочая храпящие туши разбойников — искал оружие. Его собственный доспех уплыл вместе со Старей… Меч, кистень, кольчуга — все пропало! Данька злобно простонал: даже магический перстень Свища исчез с пальца — остался только темный след на коже…

Да что там! плевать на перстень… Рута пропала. Рута в руках разбойников. Как в дешевом кино. Но есть лютая разница: благородные киношные разбойники медлительны, они не сразу насилуют похищенных княжон. А грязный Стыря, похоже, готов сделать это немедленно.

Вот! Сорочинский клинок сам прыгнул в дрожащую руку. Пальцы намертво стиснули червленую рукоять. Стыря! Ты сбежал так быстро… Ты оставил впопыхах свое красивое, отменно заточенное оружие… Я найду тебя, мой хлестаный друг. Я верну тебе кинжал. Если ты посмел тронуть княжну хоть пальцем… кривой клинок застрянет у тебя в горле.

— Шлухай, Данилка! — Посух поспешно побежал вослед. — Поштой! Вожьми меня с шобой! Я тебе пригожуся!

Слишком поздно. Не выпуская кинжала из пальцев, Данька вскочил на борт и, пружинисто оттолкнувшись, прыгнул в воду — как можно дальше, на глубину. Ах! блескучее серебристое полотно распахнулось под ним, прочь унеслись из-под ног мокрые черные доски, на секунду мелькнула перевернутая картинка: полумертвый корабль на отмели, и сразу — удар, брызги, холод. Ласковый черно-зеленый холод охватил Даньку. Он судорожно изогнулся в воде — мощный гребок! отплевываясь, выпрыгнул на поверхность… Стряхнул с лица мокрые волосы. Вот пустой струг, оставленный разбойниками. Вцепился в вертлявую корму, подтянулся на руках — перетащил тело через невысокий гниловатый борт. На днище какие-то крючья, веревки и — весло!