Лесной фронт. Дилогия (СИ) - Замковой Алексей Владимирович (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Я пришел в себя, только перемахнув через остатки ограды за огородом. Упал на колени и перевел дух. В висках стучало, сердце бешено колотилось… Я со всей силы впечатал кулак в землю. Успокоиться! Не время сейчас рефлексировать, мать твою!
— Командир, ты чего так драпанул оттуда? — Симонов подкрался незаметно. — Немцы в селе?
— Тебе кто-то разрешал пост покинуть? — рыкнул я так, что боец отшатнулся.
— Я… — пролепетал он.
— Ладно, хрен с тобой. — Я отдышался и немного успокоился. — Нет там немцев. Забирай Шпажкина и давай к остальным.
Когда все снова оказались в сборе, я кратко обрисовал ситуацию. Немцев в селе нет, один из моих бойцов жив, и его увезли в неизвестном направлении, точнее — в известном, но неизвестно куда. Об айнзацкоманде я умолчал. Надо все хорошенько обдумать.
— Выдвигаемся!
Итак, что у нас получается, по словам бабки Кожешихи? Мы нашумели в этом селе, положив местных полицаев и нескольких эсэсовцев. Теперь немцы хотят примерно наказать за это жителей села. Настроение, которого и так практически не было, стремительно падало, грозя вскоре достигнуть самой земли и начать зарываться вглубь. Нет, я не могу позволить, чтобы эти люди погибли. Хватит с меня и того, что на моей совести камнем висит гибель Семена и Филиппа. Даже пусть один из них был только ранен, когда прикрывал наш отход, — можно считать, что он погиб. Все равно я ничего не смогу сделать, чтобы его спасти. И что теперь? Как ты, гость из будущего, собираешься спасать это село? Ясно, что времени возвращаться в отряд уже нет. Вряд ли немцы станут затягивать с этой акцией. Как бы не опоздать, бегая к Коросятину и обратно.
Я шел, практически не разбирая того, что было под ногами. Ступал автоматически, лишь самым краешком сознания отмечая неровности почвы и находящееся впереди. Сколько немцы пошлют солдат в Сенное? Солдат! Я фыркнул про себя — не стоит этих палачей называть солдатами. Даже свои, солдаты вермахта, презирали СС, а особенно — карателей. Кстати, в этом есть свой плюс. В том, что придется — а я уже решил, что придется?!! — столкнуться не с боевыми частями, с карателями. Вряд ли немцы, тем более зная, что никого, кроме местных жителей, в селе не будет, пришлют сюда крупное подразделение. Максимум, они могут ожидать, что кто-то из крестьян припрятал на сеновале винтовку, и пальнет, когда поймет, какая участь его ожидает. Одна-две машины? Возможно, еще пара мотоциклов и, вместо машин, бронетранспортер. Хотя зачем карателям бронетранспортер? Да, думаю, что стоит ожидать не более чем два грузовика, в которых будет от силы тридцать человек, и еще один или два мотоцикла — плюс еще максимум четверо. А полицаи? Чуть подумав, я пришел к выводу, что вряд ли на такое дело пошлют кого-то из местных. Слишком уж жуткие методы устрашения у карателей — даже предатели могут не выдержать. Разве что один-два человека в качестве проводников.
А если это все ловушка? — пришла в голову мысль. Если полицай специально сболтнул об айнзацкоманде, ожидая, что его слова достигнут нужных ушей? Тогда нас будет ждать большой сюрприз… Нет, я отмел эту мысль. Все равно я не имею права так рисковать. Ведь на кону жизнь десятков людей! Целого села! Но лезть вот так, без оглядки… А если устроить засаду — ведь все равно с имеющимися в моем распоряжении людьми в открытый бой вступать нельзя! — где-нибудь по дороге к Сенному? Я покрутил в голове такой вариант и так и эдак. Как раз за взрывчаткой идем. Что-нибудь сообразим, чтобы заминировать дорогу — это, считай, минус один грузовик, а второй изрешетим пулями. Только какую именно дорогу минировать? Мысли в голове понеслись со скоростью табуна диких лошадей. Немцы поедут со стороны Ровно. Возможно, направят какую-нибудь часть, находящуюся восточнее, но я в этом сомневаюсь. Ровно — довольно крупный город по меркам этого времени. Возможно, там даже расположилась какая-нибудь немецкая администрация, заведующая местными делами…
«Нет, — я покачал головой, следуя своим мыслям, — давай-ка подойдем к этому с другой стороны. Как можно подъехать к Сенному? С севера — сразу же отметаем этот вариант. На севере к селу примыкает лес, в котором, немцы знают, есть партизаны. Да и откуда там взяться карательным частям? Там леса чуть ли не до самой Белоруссии. Запад, восток или юг. Дорога, входящая в Сенное с востока, тоже проходит через лес. Гораздо разумнее для немцев объехать этот лесной массив южнее. Через Коросятин или, петляя, грунтовками через поля. В любом случае и те грунтовки, и путь через Коросятин указывают на южную дорогу из Сенного — полевые грунтовки вливаются в дорогу метров на пятьсот южнее села, и путь через Коросятин — та самая южная дорога и есть. А если поедут с запада, из Тучина? Вроде бы оттуда приехали те эсэсовцы, которые так некстати на нас наткнулись? Там дорога тоже немного по лесу идет… Плюс ко всему мы ведь взорвали все мосты через Горынь, от Тучина и до Гощи. Так что, если та айнзацкоманда не расквартирована в самом Тучине… Но вдруг мосты уже восстановили?»
Таким образом я гадал почти до самого Коросятина. Ребята, видя на моем лице отражение напряженных раздумий, меня не беспокоили, за что я был им очень благодарен. И все-таки я так и не был на все сто процентов уверен в том или ином варианте. Хоть монетку подбрасывай! Я улыбнулся, поняв, что воспринимаю вариант с монеткой вполне всерьез. В конце концов, я остановился на южном въезде в Сенное. Почему? Если немцы боятся партизан, то они постараются избегать лесов и выберут ту дорогу, на которой сложнее всего организовать засаду. А южная дорога идет через поля. Кроме того, удобно подъехать по шоссе к Гоще, переправиться через реку и по хорошей дороге свернуть на север. А дальше — уже по прямой. Значит, там мы и подождем карателей. Приняв решение, я почувствовал некоторое облегчение. Идиот! Какое облегчение? От того, что сам голову в петлю суешь? Сплюнув, я постарался прогнать от себя подобные мысли. Если на моей совести повиснут десятки жителей Сенного — повиснут в прямом смысле, пусть даже их повесят руки карателей! — то я тогда точно в петлю полезу. Тоже — в прямом смысле.
К минному полю мы вышли, когда уже рассвело. Легко сказать — «вышли»! За неполную ночь нам пришлось одолеть около десяти километров, два из которых — по лесу. Бегом по лесу, стараясь не переломать ноги. Пять минут отдышаться, и бегом по полям, чуть ли не перемахивая одним прыжком через изредка попадающиеся дороги. Слава богу, наши враги уже пуганые — ночью малыми группами стараются нигде не появляться, а большим группам на этих третьестепенных дорогах делать нечего. Так что никаких последствий нашего рывка, кроме гудящих ног и ноющей печени, не было. Зато последствиями грозил наступивший день — чтобы не тратить времени на пробежку к минному полю из ближайшего леска, расположенного более чем в пяти километрах, и не пытаться потом извлечь из земли и разрядить мины трясущимися от усталости руками, я решил провести день где-то в укромном местечке среди полей. Благо рельеф позволял спрятаться. Но ведь тот овражек — пять метров на три, — пусть и заросший непролазным кустарником, все равно не лес… А в двадцати метрах уже белеют педантично расставленные таблички, на которых, готов поспорить, написано что-то вроде «Ахтунг! Минен!». Еще метров пятьдесят — небольшая грунтовка, в километре от которой проходит уже приличный тракт. Вот по этому тракту и частью по грунтовке с рассветом началось движение.
— Командир, смотри какая колонна! — шепчет Селиванов.
— Вижу, — отвечаю я. — Значит, не восстановили еще полностью тот мост!
По тракту ползет на восток нескончаемая череда грузовиков, шныряют туда-сюда юркие мотоциклы. Только бы никому не пришло в голову заинтересоваться нашим овражком! Понимаю, что вряд ли немцы попрутся к нам через минное поле, но все равно душа уходит в пятки, а в голове бьется «Только бы не…».
— Танки, командир! — шепчет Денисенко.
— Вижу, — повторяю я, наблюдая за ползущими в туче пыли нелепыми гробами. Вроде «двойки»?
