Стилист. Том II (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (книги онлайн полные .txt, .fb2) 📗
Сообщение Василия заставило в палату забежать сначала сестру, потом пришёл мой лечащий врач Семён Маркович, расспросил, как себя чувствую, проверил реакцию зрачков, сказал, что сотрясение было серьёзным, а ещё я немного порезался, пролетая через магазинную витрину, предписал соблюдать постельный режим, дал сестре какие-то указания и ушёл восвояси.
— Девушка, — обратился я к сестричке лет тридцати с лишним, — доктор мне там таблеточки от головной боли не прописал?
— Я вам сделаю укол, а таблетки будете принимать по схеме, я вам о ней расскажу.
На следующий день голова уже почти не болела, а в 10 утра пришла Лена. Села рядом, молча взяла мою руку в свои ладони, чуть сжала. Я тут же притянул её к себе и чмокнул в щёку: в губы не стал, два дня не чистил зубы, и мне казалось, что моя ротовая полость несвежий запах.
— Ленка, жвачки нет случайно?
Жвачкой с некоторых пор я стал регулярно снабжать себя и Лену, но пряча пока от Наташки. Рановато ей пока баловаться бубль-гумом. Доставать жвачку приходилось через фарцовщиков. Ну не выпускали её у нас пока, почему-то считая идеологически вредным продуктом, так же, как «Кока-Колу» и гамбургеры. Глупость, конечно, всё равно через год-два начнут выпускать резинку с мятным, апельсиновым и даже кофейным вкусом.
— Жвачка? — переспросила Лена. — Есть.
Она достала из сумочки кубик гэдээровской жвачки с освежающим вкусом, развернула и сунула её мне в рот. Дальше она хлюпнула носом и промокнула глаза носовым платком.
— Ну-ка прекращай реветь, мне сейчас противопоказаны отрицательные эмоции. Что у тебя там, апельсины, яблоки? А где апельсины-то достала?
В общем, только заболтал жену, как появилась ещё одна посетительница — Галина Леонидовна. В руках объёмистый полиэтиленовый пакет, в котором помимо фруктов обнаружились колбаса, сыр и пара бутылок моего любимого кефира.
— В ординаторской есть холодильник? — спросила она у сестрички. — Вот и поставьте пока туда, когда пациент попросит — принесёте.
От Брежневой я узнал, что меня и в самом деле занесло спиной в витрину бакалейного магазина, от порезов стеклом и пластыри на шее и плече. А тот водитель действительно оказался из области, приезжал сдавать молоко на Останкинский молочный комбинат, где-то по пути успел опохмелиться, да так, что, когда его вытаскивали из кабины, почти лыка не вязал. Причём этот негодяй почти не пострадал, если не считать нескольких ушибов.
— Как ты не испугался?! Это же настоящий подвиг! — закатывала глаза Брежнева. — Тебя должны орденом наградить!
— Да брось, Галина, какой орден, главное, что дети не пострадали.
Тут нарисовался Семён Маркович и сказал, что пора бы и честь знать, после чего начал вежливо, но настойчиво выпроваживать посетителей. Да и я, если честно, почувствовал, что меня клонит в сон.
Отоспавшись, захотел кефирчику, о чём незамедлительно сообщил Васе, а тот дежурной медсестре.
— Слушай, а что это за тётка была? — спросил Вася, пока я наслаждался кефиром.
— Какая?
— Ну, которая кефир принесла.
— Брежнева, Галина Леонидовна, — как ни в чём ни бывало сообщил я.
— Да иди ты! Надо же… Вернусь на стройку — буду всем рассказывать, кто ко мне в палату приходил… Вернее, к нам.
Не успел добить бутылку, как в сопровождении врача заявился моложавый и улыбчивый милиционер с погонами старлея, записывать мои показания. Семён Маркович поинтересовался моим самочувствием, только после этого разрешив пообщаться с представителем власти.
— Прямо как в кино у вас получилось, — покачал он головой, закончив конспектировать мой рассказ. — Я бы так, наверное, не смог. Если бы не ваш подвиг — могли погибнуть дети.
— Нет, ребята, я не гордый, не загадывая вдаль, так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль, — процитировал я Твардовского.
— Ну, медаль не обещаю, но, думаю, ваши действия будут оценены по достоинству, — негромко рассмеялся старлей.
— А что с моим мотоциклом, не знаете? — задал я ещё один животрепещущий вопрос.
— Не знаю, но выясню, — пообещал следователь. — Слышал, он у вас какой-то переделанный?
— Есть такое, поэтому, боюсь, его могут конфисковать. Но ведь если бы не форсированный движок — чёрта с два догнал бы я того лихача, и трагедии избежать не получилось бы.
Это был какой-то сумасшедший день, потому что под вечер заявились Леушин с Корольковым, каким-то образом прознавшие об этой истории, а чуть ли не вместе с ними ввалился ещё и журналист из «Комсомолки», придерживая рукой висевшую на шее фотокамеру «Вилия-авто». Корреспондент заставил меня в красках рассказать о том, как совершал подвиг, а через день Лена принесла мне свежий, пахнувший типографской краской номер газеты, где я увидел свою улыбающуюся физиономию под заголовком: «Спасая детские жизни».
Ещё два дня спустя с полным фруктов пакетом в палате появился Зайцев.
— Старик, слышал, ты настоящий подвиг совершил?!
— Совершил, — обречённо вздохнул я.
Выслушав хвалебно-сочувствующую часть, я узнал от кутюрье помимо рассказа о его новой коллекции последние светские сплетни, которые, впрочем, меня оставили равнодушным, хотя из вежливости я выразил мимикой интерес.
Выписали меня через две недели, правда, тугую повязку посоветовали пока не снимать. На тот момент я уже знал, что начальник Главного Управления ГАИ МВД СССР Валерий Лукьянов лично подписал приказ, разрешающий мне в виде исключения управлять модифицированным мотоциклом «Днепр». Заодно вернули техпаспорт и права. Если бы не та погоня с успешным финалом — не видать бы мне моего байка, как своих ушей.
Порадовало, что в результате падения мой чоппер почти не пострадал, если не считать слегка погнутую вилку. Я договорился с Савиных, что он выпрямит вилку в своей мастерской, а когда мастер, поинтересовавшись, не я ли стал героем погони, о которой судачит вся Москва, услышал моё скромное «ага, было дело», то заявил, что денег за работу не возьмет.
На работе уже знали о моём подвиге, а вскоре в «Чародейку» заявился ещё и представитель столичной Госавтоинспекции. В торжественной обстановке, вызвав на моём лице румянец смущения, он вручил мне благодарственную грамоту от своего руководства и настенные часы с кукушкой и буквами ГАИ на циферблате. Часы я передарил любимым тёще с тестем, а мой портрет в очередной раз украсил Доску почёта парикмахерской.
Тут между делом нарисовался второй транш от Намина, про который я уже, честно говоря, подзабыл на фоне происшедших событий. В один из августовских дней, аккурат после новости об отставке на фоне Уотергейтского скандала Президента Никсона, мы вместе поехали к нашему нотариусу, где мне были переданы полторы тысячи рублей.
— Вещь идёт «на ура», — сообщил Стас, — зрители просят её чуть ли не чаще «Звёздочки». Планируем записать пластинку, «Shape Of My Heart» станет главным сигнлом. Алексей, может, ещё что-нибудь сочинилась?
Он смотрел на меня таким умоляющим взглядом, что моё сердце дрогнуло.
— Ладно, — вздохнул я, — подкину тебе одну вещицу. Где у вас репетиционная база?
К Московской областной филармонии я подъехал тем же вечером на своём «Днепре», вокруг которого тут же собралась толпа любопытных. Предупредив строгим голосом, чтобы ничего не трогали, с выкрашенным в чёрный цвет шлемом в руках я прошествовал в здание, где мне вахтёр разъяснил, как найти комнату, где репетируют «Цветы».
Помимо Намина здесь кучковались все действующие на данный момент музыканты коллектива, включая вокалиста Александра Лосева.
— В общем, тема такая… Песня на русском, называется «Мы желаем счастья вам!»
При этом я глянул на Намина, но нет, кажется, эту песню он ещё не сочинил. Я-то помнил, что она была написана им в 1980-х, но немного волновался, предлагая композицию.
— Хипповское название, — сказал Лосев. — Было бы интересно послушать.
В маленькой студии нашлась обычная акустическая гитара, взяв её в руки, я сыграл короткое вступление и запел:
