Царь с востока - Хван Дмитрий Иванович (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗

    Самого Акселя только недавно освободили от частых бесед с властной верхушкой первоангарцев. Вёл переговоры и активно участвовал в обсуждении важнейших вопросов заместитель и правая рука воеводы Матусевича - Лазарь Паскевич, который, как и Оксеншерна, в совершенстве владел латынью. Он же ранее всю душу вытряс из иезуитов Гонсалу ди Соуза и Иоганна фон Рихтера, пленённых солдатами Сунгарийского полка в разгромленном маньчжурском лагере. Поначалу служители ордена, мешая китайские и латинские слова, просили отпустить их, бедных христиан, проповедовавших слово Христа среди народов, не знающих истинной Церкви. Но Лазарь тогда же объяснил им, что выполняемые ими функции военных советников автоматически делают их военнопленными. Иезуиты поведали многое из того, что интересовало Матусевича. Они и не стали делать тайны из своей основной миссии - проникая в Китайское царство, братья ордена старательно и прилежно изучали язык и обычаи китайцев, чтобы впоследствии приспособить христианский обряд к местным культам, не потеряв смысла обряда. Это делалось для того, чтобы убедить китайцев в христианских корнях их языческих верований. Так например, брат-иезуит ле Конт рассказал китайцам, что Конфуций, это "Вдохновлённый богом мудрец" и с успехом использовал цитаты этого весьма уважаемого в Китае человека для поддержания основ христианства. Кроме того, братья ордена использовали в храмах традиционные для китайцев дощечки с надписью "Поклоняйтесь небу!". Иезуиты получали достойное внимание, их считали просветителями древней идеи. Обмануть китайцев, а теперь и маньчжур, гораздо легче, чем пытаться долго и, по всей видимости, непродуктивно разубеждать азиатов в их религиозных заблуждениях. Вот в Японии до определённого момента иезуитов сопровождал успех - более миллиона японцев из южных княжеств были обращены в христианство. Видя, что местные сунгарийцы также носят крестики, Гонсалу ли Соуза, как старший брат, поблагодарил властителя северных земель за просвещение туземцев словом Христовым. Кроме того, Гонсалу заявил, что среди китайцев велико число христиан и оно растёт день ото дня.

    - Вы считаете этих людей христианами только потому, что они удовлетворяются смешением их религии и христианских обрядов? - усмехался Паскевич, но иезуиты будто не замечали этого.

    - Неужели вы думаете, что стали для китайцев своими, обрядившись в платья мандаринов и научившись их языку? - продолжал спрашивать Лазарь, да всё без толку. Иезуиты были истово уверены в своей правоте и верной стратегии, выбранной для достижения нужного результата в будущем. Естественно, что отпускать братьев Матусевич не собирался, содержа их в Сунгарийске, под присмотром казаков, которые 'латынцев' не жаловали и не позволяли им ничего лишнего.

    Соколов остался доволен информацией, полученной от Оксеншерны. Разумеется, что-то Аксель утаил, о чём-то частенько недоговаривал, но что делать? Не пытать же старого человека? Зато многое ангарцы узнали о ситуации в Европе, скандинавских проблемах, шведско-польских и шведско-русских делах, отношениях Речи Посполитой с Русью и многое другое. Ход переговоров подробно записывал Владимир Кабаржицкий, выполнявший функции архивариуса Сибирской Руси. Вместе с профессорами Радеком и Сергиенко он систематизировал учебные пособия, словари и справочную литературу, составляемую для потомков. Таким образом проверялась информация, полученная Граулем и от московских осведомителей. В итоге Оксеншерна дал своё согласие на помощь в составлении проекта мирного договора с империей Цин и в заключении мира с учётом вероятного присутствия иезуитов на стороне маньчжур. Аксель заверил, что эта публика ему хорошо известна и не должна будет доставить каких-либо неприятностей, после чего проговорил:

    - Бесконечно рад, господин Вячеслав, что нахожусь у вас в гостях, но... - на Соколова смотрел усталый пожилой человек, в чьих глазах светились ум и достоинство. - Но я хотел бы умереть на Родине.

    Вячеслав заверил Акселя, что после заключения мира он сможет покинуть Сибирь, если таковое желание у него возникнет. Оксеншерна остался удовлетворён этим ответом. После обеда Соколов пригласил своего гостя прокатиться по Ангаре на паровом катере, который недавно был доставлен из Железногорска и спущен на воду после внутренней отделки, произведённой в столице. Оставалось только установить на нём вооружение и защитную надстройку. Этот катер, как и пять его собратьев, строящихся сейчас в одном из цехов комбината, предназначался для отправки на Сунгари, чтобы выполнять патрульные функции на реке и её притоках. Аксель остался в полном восторге от катера и просил назавтра повторить прогулку.

    А Соколов, после того как проводил шведа в его дом, пригласил к себе Лазаря Паскевича. С ним необходимо было серьёзно поговорить. Павел Грауль, вернувшись из Европы, настоятельно советовал Вячеславу сменить Белова на Эзеле более жёстким человеком.

    - Белов немного устал, ему пора вернуться, иначе нам это выйдет боком, - говорил Павел.

    Предложение Соколова самому возглавить балтийское воеводство Грауль отверг, настояв на продолжении работы в Москве и осуществлении координации между факториями. Но он предложил кандидатуру Паскевича, несмотря на некоторые расхождения во взглядах с помощником Матусевича в прошлом. Соколов решил поговорить с самим Паскевичем.

    Когда Лазарь вошёл в кабинет, Соколов поднялся из-за рабочего стола, обменявшись с гостем крепким рукопожатием, после чего пригласил его сесть в кресло у окна, а сам сел напротив. На Вячеслава смотрел уверенный в себе, крепко сбитый мужчина с умным, мужественным лицом.

    - О чём вы хотели поговорить со мной, Вячеслав Андреевич?

    - Лазарь, - начал Соколов, собираясь с мыслями. - Я хочу, чтобы... Нет, ты нужен нам на очень важном посту.

    Паскевич молчал, обратив на собеседника пытливый взор серых глаз, с интересом ожидая продолжения его слов.

    - Я уже общался с Игорем Олеговичем на эту тему, и он был категоричен... Ты, Лазарь, должен принять дела у Белова. Взять Эзельское воеводство под свой контроль.

    - Он не справляется? - невозмутимо сказал Паскевич.

    - Брайану просто надо немного отдохнуть, заняться семьёй, - вздохнул Вячеслав. - А вообще он большой молодец, очень многое сделал. Но сейчас там нужен крепкий профессионал.

    - Я вас понял, - кивнул Лазарь. - Когда отправляться?

    - Не спеши, - улыбнулся Соколов. - По весне, когда Ангара вскроется. Обоз будет приличный. С Оксеншерна старайся больше общаться - он в твоём распоряжении.

    Раннее утро на берегах безвестной речушки в двух десятках вёрст от города. Прохладно и сумрачно, по-над рекой клубится утренняя дымка. Самое время для тишины и покоя. Но нет, щебечущие птахи, встречая зарю, устроили шумный пересвист. А поскольку концерт сей начинался в одно и то же время ежедневно, то и смена ночного караула проводилась ровно с его началом. Часовой, предвкушая горячую кашу из печи и скорый сон, с нетерпением поглядывал вниз. Не прошло и минуты, как зевающий парень, хлопнув дверью, вышел на небольшой двор заставы, построенной на развалинах каменного дома богатого немецкого дворянина, сгинувшего без следа лет двадцать назад. Соединённые частоколом казарма да склад - вот и вся пограничная с Русью застава перновского уезда. К складу были пристроены стойла и вышка, откуда караульный наблюдал за мостом, к которому подходила единственная в округе наезженная дорога, петляющая меж еловых чащоб. Приставив винтовку к стенке казармы, парень, ухая и фыркая, шумно умылся водой из бочки, после чего задрал вверх широкое раскосое лицо, высматривая своего приятеля - датчанина.

    - Эй, Каспер, ты не продрог там?! - довольно лыбясь, прокричал он бойцу на вышке. - Туши прожектор, я подымаюсь!

    - Карашо, Петер, - без эмоций кивнул дан.

    На противоположном берегу пустынно, только ветер гуляет в высокой траве да темнеет стена хвойного леса. Тунгус посмотрел в увеличительную трубу - взгляд скользнул по заливаемой восходящим солнцем зелени, елям... Дорога пуста, только вдалеке вороньё, неловко переваливаясь и топорща крылья, дерётся за останки павшей ещё в начале весны лошади. Не успевшее окоченеть мясо в тот же день срезали крестьяне-эсты с ближнего хутора, а кости потом обглодали голодные по весне волки.