Минус Финляндия - Семенов Андрей Вячеславович (хороший книги онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗
К его возвращению здесь отнеслись с настороженностью. Во всяком случае, никто из официальных лиц, с кем ему пришлось сталкиваться в первое время, не выражал никакой радости по поводу его возвращения. Майор из контрразведки, закончив допрос, бросил ему в лицо: «Вам следовало погибнуть под Сталинградом, подполковник».
Конечно, следовало. Родина оплакала бы его в числе тысяч героев, имя подполковника фон Гетца присвоили бы какой-нибудь эскадрилье, а на его героическом примере воспитывали бы мальчишек из гитлерюгенда. Вот только никому не хотелось оказаться на месте погибшего героя. Все хотели оставаться на своем месте, в своих должностях и живыми. Вместо человечного приема фон Гетца запустили на тупой и бездушный бюрократический конвейер. Сначала им занималась армейская контрразведка, в которой служил яростно патриотичный майор, никогда не бывавший на передовой. Затем, узнав, что фон Гетц принадлежал к штабу изменника родины генерала Зейдлица и даже содержался с ним в одном лагере, его передали гестапо.
Гестапо, выяснив, что он из люфтваффе и не желая портить и без того сложные отношения с Герингом, отфутболило его к своим коллегам из политической разведки. Местный сотрудник VI управления РСХА, которому имя фон Гетца ничего не говорило, узнал, что подполковник когда-то был связан с абвером, и перекинул его дело в ведомство Канариса. Военные разведчики, убедившись в том, что никаких ценных сведений о военном потенциале русских фон Гетц предоставить не может, перевели стрелки на контрразведку, и подполковник снова попал к тому самому майору, с которого начинались его допросы.
На этом майоре круг замкнулся. Возможно, майор-контрразведчик с радостью бы запустил фон Гетца на второй круг, но тут из Главного штаба люфтваффе пришел запрос на подполковника. От майора требовали сообщить рост и приметы «лица, выдающего себя за кавалера Рыцарского Железного креста подполковника фон Гетца», а так же послужной список, записанный с его слов. К запросу прилагалась фотокарточка, на которой радовался жизни смеющийся летчик без головного убора, но с крестом на галстуке. Снимок был датирован осенью сорок первого года. Летчик на фотографии был похож на задержанного фон Гетца, как внук на деда.
Поэтому майор-контрразведчик приступил к оформлению ответа на запрос даже с некоторым облегчением и тайной надеждой на то, что фон Гетца заберут хоть куда-нибудь. Он заполнял протокол показаниями о том, какое именно училище закончил подлинный или мнимый фон Гетц в 1932 году, в каком году он вступил в НСДАП, не пропустил и двухгодичной стажировки пилота в Советском Союзе, про себя еще раз отметив, что попадание подполковника в русский плен под Сталинградом было предусмотрено русскими еще семь лет назад. Не жалея чернил, записал майор и про Испанию, и про Польшу, и про Францию, и про начало Русской кампании. То ли майор был и в самом деле туповат, то ли фон Гетц сам был плохим рассказчиком, но контрразведчик никак не мог понять, почему из-за того самого боя под Сталинградом, в котором погиб его ведомый Руди, подполковника вместо представления к награде и назначения на более высокую должность пересадили на самолет-разведчик при штабе корпуса? В гестапо летчика просили поподробнее рассказать о встречах с генералом Зейдлицем и о разговорах, которые тот вел со своим окружением. Фон Гетц про себя поблагодарил майора за то, что тот не мучил его расспросами о генерале. Какие в самом деле могли вести разговоры пилот-разведчик и командир корпуса? Это все равно, если бы ефрейтор навязывался с задушевными разговорами к командиру полка. В обычные дни, до того как сомкнулось кольцо окружения, они и не встречались ни в штабе, ни в столовой. Фон Гетц докладывал обстановку начальнику разведки, иногда — начальнику штаба, но лично Зейдлицу стал докладывать уже после 19 ноября 1942 года, когда стало ясно, что наступила давно ожидаемая катастрофа.
Все показания фон Гетца майор подробно и обстоятельно зафиксировал в своем ответе на запрос, от себя добавил, что «лицо, выдающее себя за подполковника люфтваффе Конрада фон Гетца, не имеет внешнего сходства с прилагаемой фотографией». Он запечатал протоколы в пакет из плотной бумаги и, залепив углы сургучными печатями, отправил его по команде в главный штаб люфтваффе, откуда и был прислан запрос по фон Гетцу.
Ни фон Гетц, ни тем более майор, не ожидали, что реакция главного штаба люфтваффе после письменного ответа на запрос окажется внезапной и решительной. На четвертый день после того, как майор направил в Берлин пакет с печатями, в Смоленск прилетел полковник Боденшатц. К его прилету отнеслись бы с прохладцей — мало ли проверяющих наезжает из Берлина? — если бы он не был личным адъютантом рейхсмаршала Геринга. Его встречали штабные чины, в его распоряжение предоставили крытую легковую автомашину, но полковник, мало обращая внимание на привычные знаки почтительного внимания, приказал немедленно отвезти себя в отдел армейской контрразведки при штабе группы армий «Центр». В контрразведке он не стал махать шашкой и звенеть шпорами, а деловито уточнил, кто именно занимается делом «лица, выдающего себя за подполковника фон Гетца». Выяснив фамилию майора, полковник направился к нему в кабинет и приказал привести то самое лицо.
Они были знакомы лично и давно, еще с тридцать второго года, когда молодой фон Гетц только что окончил училище. Боденшатц служил в том же полку под Гамбургом, что и Конрад, и давал ему рекомендацию для вступления в НСДАП. Позже они вместе летали в Испании в составе легиона «Кондор». Потом их служебные дороги разошлись, но в авиации почти все старшие офицеры знают друг друга. Боденшатц не только признал Конрада фон Гетца и подписал протокол опознания, но тут же заявил, что забирает подполковника с собой в Берлин.
В ответ на несмелые возражения майора, Боденшатц спокойно пояснил:
— По личному приказу рейхсмаршала.
У полковника действительно был приказ Геринга убедиться в том, что это и есть тот самый фон Гетц, и в этом случае предпринять все меры по доставке подполковника в Берлин. Геринг хотел его видеть и переговорить с ним. Воистину рейхсмаршал горой стол за своих пилотов.
Они улетели тем же самолетом, на котором прилетел адъютант Геринга. В полете Боденшатц, угощая фон Гетца коньяком и шоколадом, с интересом выслушивал одиссею подполковника. Конрад рассказывал про русский плен, про общих знакомых, которые сидели с ним в одном лагере, про окружение под Сталинградом, про штаб генерала Зейдлица, про эскадрилью майора Мюллера, про Ровно и Таллин, но ни словом не обмолвился о том, при каких обстоятельствах он попал в Ровно.
Вечером этого же дня они прилетели в Берлин, скоротав долгую дорогу за беседой. Устроив фон Гетца в гостинице, Боденшатц предупредил его, что завтра на восемь часов утра назначена аудиенция у рейхсмаршала. Уже ночью вестовой принес новую форму для подполковника люфтваффе.
VIII
9 июня 1943 года. Растенбург, Восточная Пруссия.
Самолет, качнувшись, зашел на глиссаду. Фон Гетц посмотрел в иллюминатор. Под крыльями лежал густой ковер леса. Везде, куда ни посмотри, — лес, лес. Как мягкий пушистый зеленый ковер. Самолет снижался, деревья приближались. Вот уже появилось расчищенное от леса пространство. Через короткое время шасси коснулись взлетно-посадочной полосы, и самолет добежал до ее конца.
Механик скинул трап. Пассажиры сошли на землю и стали осматриваться. Ничего выдающегося они не увидели. Вокруг был только лес, в котором зияла полуторакилометровая просека для взлета и посадки. Возле нее стояли стандартные строения и вышка КДП.
Такой же аэродром, как любой другой. Разве что сама полоса не грунтовая, а бетонная, но в целом ничего примечательного. А ведь они прилетели на личный командный пункт фюрера германской нации! Никто из прибывших не скрывал своего волнения, ведь совсем скоро они вживую увидят своего кумира. До прибытия в Растенбург они представляли себе ставку как некий храм, откуда фюрер, осененный божественным вдохновением, вершит судьбы мира. Именно отсюда он отдавал приказы войскам и министрам, управлял войной и повседневной жизнью миллионов немцев. Здесь, и только здесь сосредоточена вся высшая власть Рейха. В этом месте она сконцентрирована настолько, что почти осязаема. Близость к источнику высшей власти внушала благоговение сродни тому, которое завладевает человеком, стоящим посреди католического храма, при звуках кафедрального органа. И вот они прилетели в ставку фюрера, а увидели только сосны и бетон взлетной полосы.
