Стратегия обмана. Политические хроники (СИ) - Ванина Антонина (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
— Да, — задумчиво протянул он, не сводя взгляда с горизонта, — проплываем мимо Тира… Великая Финикия. Родина алфавита и пурпура. Античная морская империя…
— Что это ты такой сентиментальный сегодня? — поинтересовалась Алекс.
— Потому что хочу думать о том, как в этих местах процветала Финикия, а не о том, что теперь здесь граница Ливана и Израиля.
Алекс прекрасно понимала его тревогу. Ей и самой было немного страшно. Груз надо было доставить в ливанскую Эн-Накуру. Ошибись Кэп в навигационных расчетах на четыре мили, и они высадятся около какого-нибудь израильского кибуца. Не надо быть семи пядей во лбу, чтоб понять, что их заказчики палестинцы, и стрелковое оружие им нужно не для шумного празднования свадьбы.
— Израильтяне тебе не тихие монегаски, — хрипло бурчал Кэп, — если надо, не постесняются войти в воды Ливана. И тогда нас расстреляют. А если это будут не пограничники, а «Иргун» со «Штерном», тогда нас расстреляют, а после вырежут сердца и съедят их.
Алекс недоверчиво покосилась на капитана. Кэп был не из трусливых, иначе бы не стал заниматься контрабандой, однако кто-то его неслабо припугнул, поведав о взрывном нраве израильтян.
— Что за ересь, Кэп? «Иргун» со «Штерном» лет пятнадцать как расформировали. Но они даже в Дейр-Яссине не ели сердец.
— Зато вырезали нерожденных младенцев из женских животов. Не бубни под руку, лучше смотри по сторонам.
Нерожденные младенцы… У самой Алекс имелись свои причины недолюбливать израильтян после того как она схлопотала две пули в спину от их пограничной службы. К слову, в то самое время она ещё не была контрабандисткой, а вполне себе мирной кочевницей, овдовевшей ковроплётчицей из племени амазигов, которая просто хотела покинуть Магриб, где все напоминало о почившем супруге. Но те две пули и крики умирающих женщин и детей вокруг заставили её повернуть обратно и бежать без оглядки. Второй раз она попыталась покинуть Магриб морем, вот только от одного вида европейского берега в сердце защемило, а от пары пренебрежительных и напыщенных фраз заказчика злоба начала закипать внутри, и Алекс поняла, что зря хотела вернуться. Дороги обратно не было, как и той страны, которую она когда-то давно покинула.
— Кажется, приплыли, — объявила она, разглядывая в бинокль береговую линию.
Прямо по курсу лежал город, вернее небольшой городок. Пока Кэп выруливал к пристани, они с Алекс успели присмотреться к окружающей обстановке. С севера в их сторону шёл военный катер, и белый флаг с голубым могендовидом окончательно привёл контрабандистов в чувства.
— Твою мать! — пораженно выдохнул Кэп.
— Конец, — тихо подтвердила Алекс.
Шок от увиденного оказался настолько сильным, что Кэп и не пытался развернуть яхту и на всех парусах кинуться прочь в море.
— Приплыли, говоришь? — злобно кинул он Алекс, будто она и вправду была в чём-то виновата.
— Лучше ты мне скажи, гениальный штурман, как ты умудрился идя с севера проскочить весь Ливан и Эн-Накуру, раз завёз нас в Израиль!
Одним резким жестом она указала на пристань, увешенную всё теми же флагами сионистского государства.
Яхта зашла в гавань. Пограничный катер всё приближался.
Кэп пулей кинулся из рубки в каюту. Алекс поспешила следом.
— Поздно скидывать груз! — кричала она вслед. — Что нам делать?
— Делай что хочешь, а я буду готовиться к аресту, — он заметался в поисках ножниц и бритвы, — Когда повяжут, пусть помучаются с опознанием.
— Вот так просто? — поразилась Алекс. — Ты сразу сдашься?
Кэп понял её настрой и поспешил рявкнуть:
— Даже не думай брать АК и отстреливаться! Нас потопят одним орудийным залпом. Это тебе не монегаски!
Алекс только скорбно глядела, как капитан кромсал ножницами густую черную бороду, гордость любого морского волка.
— Затупятся же, — жалобно процедила она.
Но Кэп её не слушал.
Нужно было срочно что-то делать, как-то отделаться от пограничников, наплести им что-то. На иврите Алекс знала только два слова — кашрут и маца. Надежда, что израильские солдаты знают английский, оставалась. Вот только Алекс знала его не настолько хорошо, чтобы притвориться заплывшей на Святую Землю американской или английской туристкой. К тому же у неё не было ни американских, ни британских документов — вообще никаких. Последние канули в Лету ещё в 1942 году, а поддельными ей обзаводиться было лень. К тому же теперь не избежать проверки трюма, а там…
Дерзкий план родился внезапно, искра наглости заиграла в мозгу, призывая к решительным действиям.
— Я поднимаюсь на палубу, — трепеща от предвкушения объявила Алекс.
— Куда? — Кэп чуть не выронил из рук бритву. — Дура! Жить надоело?
— Брейся лучше. Я скажу им, что плыву с мужем в Хайфу к любимому дяде.
— Какому ещё дяде?
— Моше Кацу. Должны же найтись в Хайфе хотя бы с десяток Моше Кацев.
— На каком языке ты собралась им это втирать?
Алекс не ответила, она уже поднималась по ступенькам.
— Крест спрячь, племянница Каца, — прозвучало снизу.
Разумная мысль. Алекс поспешила застегнуть рубашку на груди, словно готовясь замерзнуть от морского ветерка. Катер подобрался к яхте вплотную. Пограничники с автоматами наперевес недружелюбно взирали на неё со своей высокой палубы. А Алекс приветливо улыбалась им. Бесцеремонно военные высадились на яхту, сопровождая своё вторжение нагловатыми репликами на экзотичном восточном наречии, какое раньше нельзя было услышать даже около синагог.
— Ой, мальчики, я вас совсем не понимаю, — защебетала она. — А кто-нибудь у вас говорит на идиш?
Если верить статистике, то большинство поселенцев в Израиле прибыли сюда из Восточной Европы, то бишь, Идишлянда. Может молодые люди после идеологической обработки сионистов считали своим родным языком иврит, но те, кому за сорок точно должны были знать идиш, а те, кому тридцать, хотя бы помнить его из детства. Сама же Алекс помнила только, как сотни больных заключенных в Берген-Белзене говорили меж собой на этом языке. Она слышала его и даже понимала сквозь призму родного немецкого почти дословно.
Сейчас же план был прост и глуп одновременно — говорить немецкие слова, но с произношением на идишистский манер.
— Из наших, что ли? — к несказанной радости Алекс откликнулся невысокий офицер лет тридцати.
Изобразив на лице улыбку преисполненную жизнерадостного идиотизма, она принялась щебетать о свадебном путешествии с мужем по Средиземноморью.
— … Вот мы и подумали, — тараторила она, — почему бы не сплавать к дяде Моше. Мы с дядей не виделись уже лет десять, с тех пор как он переехал в Хайфу. А это разве не Хайфа?
— Что говоришь? Плохо тебя понимаю.
И это было немудрено. Алекс не знала языка, пограничники знали его ещё хуже, получилась трудно разбираемая белиберда, но все были уверены, что говорят друг с другом на идиш, что Алекс и требовалось. Она повторила ещё раз, чуть ли не по слогам:
— Так мы в Хайфу приплыли или нет?
— Вообще-то это Нагария, — было ей ответом, который Алекс не сразу и разобрала. — Хайфа в пяти милях южнее.
Алекс всплеснула руками.
— Я так и знала, ничего ему нельзя доверить. Джозеф! — крикнула она в сторону трюма по-английски, — Джозеф иди сюда, из-за тебя мы снова не туда заплыли. — Пока толпа пограничников ждала «Джозефа», Алекс снова принялась объяснять с ними на идиш. — Он американец, совсем не понимает по-нашему. Я сто раз говорила ему, будь внимательнее, здесь тебе не Джорджия и не Флорида, чтоб так беззаботно ходить под парусом.
— Ещё повезло, — ухмылялся молодой пограничник, — что не заплыли к арабам.
— Вы разве не слышали, — вторил ему другой, — что у нас с Египтом идет Война на истощение.
— Так ведь она вроде закончилась в том году, — легкомысленно пожала плечами Алекс.
— В том году была другая война, а сейчас вашу яхточку может запросто потопить египетская ракета.
— Да вы что! — воскликнула Алекс, изобразив испуг, — прямо здесь?
