Принуждение к миру (СИ) - Ермолов Сергей (книги онлайн .TXT) 📗
Выковыривая из ушей землю, я потряс головой. Приятный звон, никаких звуков извне…
Из‑за угла большого каменного дома сверкнули выстрелы, и трассеры мелькнули возле левого уха. Я выпустил по вспышкам гранату из подствольника и добавил в ту же сторону длинную очередь. Успев зафиксировать краем глаза, как падает срезанная огнем фигура, я перемахнул через забор и заскользил между фруктовых деревьев.
Со всех сторон доносился треск автоматов. Изредка доносились разрывы гранат.
- Огонь! - выкрикнул Петров, стреляя и отчаянно продираясь напрямик через кусты. Они выскочили на дорогу, над которой все еще стоял столб дыма и пыли. Добежали до поворота. Перед глазами предстала дымящаяся воронка, около которой покрытые песком и кровью валялись в изодранном в клочья тряпье изуродованные останки убитого и покрытый пылью АКС без 'магазина'. Из образовавшейся воронки несло дымом и кислым запахом тротила.
Спецназовцы пробежали мимо разодранных огнем и осколками трупов. Подполковник на ходу распределял боевые задачи. Штурмовая группа беспрепятственно ворвалась на окраину селения, где горел бронетранспортер.
На этот раз решили наступать огородами. Группы вытянулись в цепь и по сигналу тронулись короткими перебежками. Распределившись по секторам, каждый взял на мушку свой чердак, сарай, оконный проем.
По нам начали бить из крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек БТР-ы и БМП, затем начала обстреливать артиллерия, а еше через час над селом появились "крокодилы". От страха меня бросило в озноб, и думаю, не меня одного - хотя мы считались парнями обстрелянными и привыкшими к свисту пуль, но разрывы снарядов в десятке шагов, горящие дома и удушающая гарь были нам впервой. То, что мы не видели противника, делало страх почти безысходным...
Во дворе слышались длинные пулемётные очереди и звон бьющихся вдребезги стёкол. Сарай буквально на глазах превращался в решето, отчаянно кудахтали куры, стоял кромешный гвалт. Во все стороны посыпались труха от саманных стен, щепки и брызги стёкол.
И мы, прикрываясь броней, опять шли, лезли через канаву с грязной водой, в которой вчера застревали бэтэры, поскальзывались на жидкой разъезженной глине, падали и возились в грязи, уже не в состоянии подняться самостоятельно. И поднимать других сил тоже уже не оставалось.
Едва-едва выскочили из двора в виноградник, как сразу раздались выстрелы из развалин. Виноградник наполнился пороховой гарью от разорвавшихся мин, свистом пуль и осколков. Мы лежали лицами в землю, и грязь падала сверху нам на спины.
Село уже давно было затянуто густым черным дымом. Горели дома, извергая клубы бело-серого дыма. Весело пылали и чадили густым черным дымом автобусы, стоявшие колонной между домами.
Село был уничтожено, дымился. Еще грохали редкие взрывы. Летели в небо бледные трассеры.
Глава 13
13
Вечер выдался спокойным, война затихла, собираясь с силами, – вокруг ни выстрела. Ботинки с чужой ноги отчаянно жали, ломило грудь. Боль рассеивала внимание, мешала наблюдать за кучкой жуликов, выгребающих последние деньги у беженцев. Здесь никого не волновали ультиматумы и перепалки политиков. Эти люди больше не думали о будущем, для них уже не существовало ни добра, ни зла.
Утверждают, что война ужасна. Но я открыл для себя, что война одновременно и красива.
Ты ненавидишь это и стараешься не думать, что сам однажды можешь оказаться там, в центре бушующего огненного шторма, стать крохотной безликой фигуркой в одной из симметричных цепочек, и одновременно не можешь отвести глаз от неумолимой привлекательности смерти.
Через час надо поднимать пацанов и готовиться к проческе, часов в семь, наверное, начнем штурмовать. Исход сегодняшнего боя предвидеть невозможно, но потери будут, это я знал точно. О том, что меня убьют или убьют кого‑то из моих друзей, о таком даже не хотелось думать, но это произойти может, ведь здесь война, и в нас стреляют.
Тяжело в такие минуты оставаться одному, тяжело бороться со своими мыслями, и что хуже всего, от этих мыслей ни куда не деться, они безжалостно преследуют тебя, каждую секунду, каждый миг.
Я задумался о вере в бога, мне нечасто такие мысли приходили в голову, но иногда бывало.
Очнувшись от дремоты, я заметил, что начало светать, часы показывали полшестого утра, спал я минут десять, не больше.
Подчас, не задумываясь над тем, что руки наши запачканы кровью, которую отмыть мы уже не сможем никогда, так и будем нести это в себе до конца. И как бы не оправдывались наши действия: войной, обстоятельствами, или еще чем‑нибудь, все это лишь повод для оправдания. И как‑нибудь, оставаясь наедине с собой, задумываешься, что в некоторых случаях ты был в жизни не прав. И самое страшное в том, что себя ведь не обманешь.
Командование наше со временем поняло, что манера греметь железом не всегда дает должный эффект в этой войне, для того чтобы раскрыть замыслы и уловки , нужен изворотливый ум. Бывало, что разработанный накануне план действий рассыпался на первой его стадии, и тогда приходилось действовать при сложившейся ситуации, или как говорится, действовать по обстановке. И тут уж исход операции зависел не от штабных командиров, которые разработали ту или иную комбинацию и дали добро на ее проведение. Исход операции уже зависел от молодого старлея или лейтенанта, мало того, от него еще зависело, все ли вернутся назад. Бывали, конечно, у командиров и промашки, которые приводили к трагическим исходам.
Я ходил вдоль ящиков, то туда, то обратно, жестикулировал, нёс всякий бред. Если б кто‑нибудь меня тогда увидел, то подумал бы, что я свихнулся. А может быть, в тот момент так и было на самом деле, просто я этого не замечал. Сумасшедшие ведь не знают о том, что они сумасшедшие. Пусть всё это, на первый взгляд, и покажется бредом, но мне надо было перед кем‑то высказаться, или, точнее, излить душу.
Лента новостей.
Украина заявила о бомбардировке своей территории российскими ВВС
ВВС России прочно завоевали господство в небе, военные самолеты Украины не летают. Таким образом, помеха с воздуха в зоне конфликта со стороны Украины устранена, - заявил замначальника Генштаба ВС РФ генерал-полковник Анатолий Семенов.
Сели в бронированную калошу.
В это время машина, заурчала - завелась, вся техника пришла в движение. В голову формирующейся колонны начали выстраиваться танки и БМП, за ними 'УРАЛЫ' и 'КАМАЗЫ' с солдатами, замыкал колонну БРДМ, еще несколько БРДМов устроились между 'УРАЛАМИ'. С аэродрома поднялись два вертолета, они с ревом, свистя турбинами, пролетели над машинами вперед, обеспечивать прикрытие с воздуха. За вертолетами потянулся головной танк, за ним тронулась остальная техника, выстреливая в воздух целые облака выхлопов.
Мы проехали чуть больше часа, вдруг где‑то впереди раздался глухой хлопок, колонна сразу остановилась, потом раздался еще один взрыв чуть ближе к нам, сопровождаемый пулеметной очередью, но стреляли не из колонны.
БТР двигался относительно медленно — не больше пятнадцати километров в час. Я сидел на броне, свесив одну ногу внутрь, вторую поставил на скобу, торчащую из борта. Такая, не очень удобная на первый взгляд, поза имела одно неоспоримое преимущество: она позволяла в случае опасности либо мгновенно «уйти» вниз в люк, либо наоборот — спрыгнуть с брони, и дальше надеяться только на себя.
Солдаты одиночными простреливают опушку. Специально попасть в кого-то с трясущейся на ухабах брони тяжело, но охладить боевой пыл противника это поможет.
На дороге сожженные и разбитые легковушки. Много. Одна раздавлена танком в лепешку. Потом пошли сгоревшие БМП. Наши. Я насчитал всего четыре. Остальные, видимо, на развилке ушли налево и были пожжены уже там.
