Возвращение (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
– Далеко ехать, – ответил ей Валентин, а машины нет. – Ей пока всего годик, станет старше, она вам еще надоест.
Мы уже сидели два часа, разорили стол и, наговорившись, включили телевизор, когда зазвонил телефон. Звонила Вика.
– Извини, что не смогла приехать, – сказала она мне. – Подарок за мной. А дед тебе не может даже позвонить. Убили Суслова, так он умчался и до сих пор дома не появлялся.
– Как убили? – только и смог сказать я.
– Я подробностей не знаю, – виновато ответила она. – Только то, что взорвали автомашину. И его, и ту, в которой ехала охрана.
– Спасибо, что позвонила, – сказал я. – Присмотри за дедом, ему сейчас будет тяжело.
– Кто звонил? – спросила мама, когда я вернулся к столу.
– Вика поздравляла, – объяснил я. – Приехать она не смогла.
О смерти Суслова я ничего не сказал. Для всех, кроме жены, он был посторонним. Ей я сказал, когда мы уже были у себя. Не хотелось расстраивать, но все равно узнает.
– И что теперь? – растерянно спросила она.
– Это не сведение счетов, – ответил я. – Вика сказала, что взорвали обе машины одновременно. Это и понятно, потому что он их менял. Возле машин постоянно дежурит охрана, поэтому заминировать могли только в гараже Комитета, а подрыв осуществляли дистанционно радиовзрывателем обеих машин одновременно. Это не уровень какого-то обиженного чинуши, это разборки в верхах. Причем наверняка участвовал кто-то из Комитета. И я не исключаю того, что посодействовали наши западные недоброжелатели. Им наши реформы – кость в горле, а для Соединенных Штатов вообще мало разницы социализм у нас или капитализм. Мы им и при капитализме мешали. А во что это выльется, узнаем из сообщений прессы. Вряд ли нас кто-то об этом будет извещать. Брежневу сейчас не до нас.
Я ошибся: Леонид Ильич позвонил на следующий день сразу же после официального объявления о гибели Михаила Андреевича.
– Извини, что не позвонил, – сказал он, изрядно удивив меня и своим извинением и тоном, которым оно было сказано. – Было слишком много дел. Завтра будем прощаться. Ты придешь? За Люсю не спрашиваю, ей идти не стоит.
– Во сколько начало церемонии? – спросил я.
– В десять. Он хотел, чтобы ты пришел. Сам мне как-то говорил, что если... – он замолчал, потом добавил. – Он не во всем был с тобой согласен, но очень уважал и ценил. И ему было не все равно, как его оценишь ты.
– Нашли, кто? – спросил я.
– Потом поговорим, – ответил он. – Не по телефону.
В Колонном зале Дома Союзов я появился за полчаса до начала церемонии прощания. Возле гроба Михаила Андреевича из членов Политбюро были только Брежнев и Щербицкий. Еще пятерых мужчин я не знал, а женщина с припухшими глазами и военный, которые стояли особняком, были, наверное, его детьми.
Мы с Брежневым на несколько минут отошли в сторону.
– Место Суслова займет Машеров, – сказал мне Леонид Ильич. – Сначала в структуре той службы, которая занимается проверками, а на ближайшем пленуме введем в ЦК уже не кандидатом.
– Кто? – спросил я. – Зарубежный след есть, или это у нас нашелся кто-то шустрый? Наверняка ведь завязан Комитет!
– Об этом потом, – оборвал он меня. – Пошли, сейчас все начнется. Постоишь с нами хоть немного. Следствие только началось, так что говорить о чем-то еще рано.
– Сильно попорчено тело? – тихо спросил я, пока возвращались к закрытому гробу.
– Очень сильный заряд, – ответил он. – Михаил был в машине только с водителем, так что разобрались, что кому принадлежит. А во второй машине, помимо шофера, было четыре человека охраны. Там вообще...
Я постоял возле гроба минут пятнадцать и ушел перед тем, как в зал начали пускать людей.
Суслова было жаль. Он изрядно навредил в моей реальности, но в этой сделал необходимое, крайне важное и лично для него неприятное дело, заплатив за это семью годами своей жизни. А теперь его место займет Машеров. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что Петр Миронович будет членом ЦК и обретет огромную власть гораздо раньше, чем это должно было произойти по планам. Плохо тем, что с ним тоже могли расправиться. И на кого тогда ставить? Интересно, найдут ли гниду в Комитете? Это должен быть влиятельный человек, если только все устранение Суслова не дело рук какой-нибудь западной спецслужбы. Тогда действительно могли обойтись одним-двумя исполнителями. Могли убрать и Брежнева, особенно если не вычистить Комитет. А за границей таких возможностей море. После перерыва, вызванного охлаждением в отношениях из-за ликвидации Израиля, опять начались поездки в Западную Европу. На него там, кстати, через два-три года будут готовить покушения, если история в этом повторится. Ладно, последуем совету древних и не будем ломать голову над тем, в чем я все равно ничего не могу сделать. Интересно, чем мне аукнется сегодняшнее стояние у гроба второго по значению руководителя партии? В зале было достаточно людей, которые смотрели на меня больше, чем на гроб. На гроб смотреть неинтересно, а вот на невесть каким ветром занесенного к нему артиста и певца... Наверняка о нас с Люсей болтали всякое. Множество концертов, несколько дисков, песни, книги и кинофильмы. Мы уже стали такими же обязательными приметами «Голубых огоньков», как Муслим Магомаев, Эдита Пьеха и уцелевший в этой реальности Юрий Гагарин. Теперь нас, наверное, при случайной встрече на улице узнали бы даже урки. О нашей дружбе с Брежневым тоже знали очень многие. А теперь еще и это. Но отказаться я не мог. Нужно немного поубавить творческую активность. Из-за беременности жены и скорых родов я не планировал на следующий год никаких новых фильмов. Концерты тоже, само собой, исключались. В семьдесят пятом взойдет звезда Пугачевой, так что народу будет о ком поговорить. А я пока ограничусь книгами.
– Простился? – спросила жена. – Семья была?
– Дочь и сын, – ответил я. – Я немного постоял и ушел до того, как запустили людей, но там и так было не меньше полусотни народа, в том числе и пресса. Наверняка опять пойдут слухи.
– Их и так достаточно. Мы с соседями почти не общаемся, а матери рассказывали. У нас многих хлебом не корми, дай только посплетничать, а если чего не знают, так придумают. После «Воина» ты, оказывается, собирался меня бросить и жениться на Бондарчук. Так что пощечину ты тогда заработал за дело.
– Родишь ребенка – сразу заткнутся, – сказал я, – тем более, что Наталья выходит замуж. Меня сейчас интересуют другие сплетни. Ты письмо Ире еще не отправила? Вот и спроси, что о нас будут говорить в Минске.
– Спросил бы у сестры, она тоже общается с людьми.
– При случае спрошу. Брежнев сказал, что вместо Суслова будет Машеров. Я думаю, что он займется только чистками, а кто теперь будет придерживать Главлит? Как бы цензура не разгулялась.
– Твой Суслов не больно-то придерживал Романова.
– Он был консервативный, но честный человек, а в последние годы сильно поменял стиль работы. А тех, кто сидит в Агитпропе я вообще не знаю. И с Михайловым из Госкомитета по делам издательств у меня шапочное знакомство, и я не знаю, что он за человек.
– Ну и наплюй, – посоветовала жена. – Сам мне советовал жить спокойней. Еще ничего не поменялось, а ты уже начал ломать себе голову. Думай лучше о другом. Мне через месяц рожать, а мы с тобой еще ничего не купили для ребенка. Давай, пока я еще могу с тобой ездить, возьмем машину и все приготовим.
Машеров переехал с семьей в Москву через двенадцать дней после похорон, а первый раз мы с ним встретились в субботу четвертого января. Уже прошел внеочередной пленум ЦК, на котором, помимо других вопросов, решился и вопрос его членства в Политбюро, а я десять дней назад стал отцом. С этим он меня первым делом и поздравил.
– Сколько потянула? – спросил он.
– Три двести, – ответил я. – Для девочки хороший вес. Прекрасный ребенок: спит и ест. У меня дети были гораздо беспокойнее, правда, оба мальчишки. Петр Миронович, вы мне не скажете, чем закончилось расследование? А то Брежнев не хочет говорить.
